небольшая мемория
Отступлю-ка я от правила: болтовня, nothing personal, и, раззадоренный обменом ударами между scholar_vit и xaxam, вспомню историю конца восьмидесятых далекого прошлого. Перепалку между упомянутыми юзерами, которая началась с воспоминаний второго о покойном Березовском, можно рассмотреть под углом нестыковок двух систем научной этики, советской и западной.
Университет и около; лаборатория, славящаяся исключением из правил; мягкий феодализм: самостоятельность научных интересов, неучастие в карьере заведующего не были наказуемы. Вкратце общественный договор сводился к следующему: поддерживать босса в академической форме, что подразумевало приличное его рангу количество публикаций/защит, в общих интересах - он был фундаментом, стенами и крышей нашего дома. Находился компромисс: беспомощные и карьеристы держались ближе, профессионально-состоятельные и независимые - чуть дальше от 'тела', но и последние несли грош в общую копилку. Барщина как осознанная необходимость - ведь вне дома феодализм был куда жестче.
Горбачевские времена: в страну стали залетать редкие птицы - коллеги с Запада; один заглянул и к нам. К тому времени мне удалось собрать уникальную установку - как выяснилось, она позволяла Луке (так звали нашего посетителя) реализовать идею, с которой он, европеец, носился, не находя возможности поставить соответствующие эксперименты. Мы задумали совместную работу. Сказано-сделано, преодолев все административные препоны (бумажки в инстанции, всюду подписи/звонки босса), мы приняли Луку и летом, в потной Москве, сделали все необходимое для прогонки красивой идеи. Интеллектуального вклада завлаба в работе не было, были московские хлеб-соль и административная поддержка. Под занавес он придумал некую ключевую проверку, которую мы так и не реализовали - то ли по техническим причинам, то ли от того, что Лука посчитал это лишним (уже не помню). Когда дело дошло до распределения ролей в публикации, гость наш напрочь отказался включать босса в список авторов, чем несказанно его обидел.
Статья вышла в PNAS-e, в 91-ом (неслыханная вещь для Совсоюза того времени). Список - занявши в нем скромное место в середине - украшал постдок Луки, который не только не принимал участия в работе - его попросту не было в Москве.
Моральная оценка?.. Думайте сами, решайте сами.
Университет и около; лаборатория, славящаяся исключением из правил; мягкий феодализм: самостоятельность научных интересов, неучастие в карьере заведующего не были наказуемы. Вкратце общественный договор сводился к следующему: поддерживать босса в академической форме, что подразумевало приличное его рангу количество публикаций/защит, в общих интересах - он был фундаментом, стенами и крышей нашего дома. Находился компромисс: беспомощные и карьеристы держались ближе, профессионально-состоятельные и независимые - чуть дальше от 'тела', но и последние несли грош в общую копилку. Барщина как осознанная необходимость - ведь вне дома феодализм был куда жестче.
Горбачевские времена: в страну стали залетать редкие птицы - коллеги с Запада; один заглянул и к нам. К тому времени мне удалось собрать уникальную установку - как выяснилось, она позволяла Луке (так звали нашего посетителя) реализовать идею, с которой он, европеец, носился, не находя возможности поставить соответствующие эксперименты. Мы задумали совместную работу. Сказано-сделано, преодолев все административные препоны (бумажки в инстанции, всюду подписи/звонки босса), мы приняли Луку и летом, в потной Москве, сделали все необходимое для прогонки красивой идеи. Интеллектуального вклада завлаба в работе не было, были московские хлеб-соль и административная поддержка. Под занавес он придумал некую ключевую проверку, которую мы так и не реализовали - то ли по техническим причинам, то ли от того, что Лука посчитал это лишним (уже не помню). Когда дело дошло до распределения ролей в публикации, гость наш напрочь отказался включать босса в список авторов, чем несказанно его обидел.
Статья вышла в PNAS-e, в 91-ом (неслыханная вещь для Совсоюза того времени). Список - занявши в нем скромное место в середине - украшал постдок Луки, который не только не принимал участия в работе - его попросту не было в Москве.
Моральная оценка?.. Думайте сами, решайте сами.