Пастор Гунтис Калме выдал военную тайну легионеров и «лесных братьев».
https://maksim-kot.livejournal.com/1288902.html
«Лесные братья» достойны Книги рекордов Гиннесса, заявил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме. В презентации «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров» он пытался обелить и тех и других, но историческая правда против воли оратора прорывалась наружу.
Демарши неонацистов стали будничной реальностью Латвии, но раз в году - 16 марта - отечественные неонаци привлекают к себе особое внимание. Шествие ветеранов Латышского легиона Ваффен СС и их почитателей к Памятнику свободы в центре Риге наиболее заметное, но далеко не единственное мероприятие такого рода.
«Лесные братья» достойны Книги рекордов Гиннесса, заявил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме. В презентации «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров» он пытался обелить и тех и других, но историческая правда против воли оратора прорывалась наружу.
Демарши неонацистов стали будничной реальностью Латвии, но раз в году - 16 марта - отечественные неонаци привлекают к себе особое внимание. Шествие ветеранов Латышского легиона Ваффен СС и их почитателей к Памятнику свободы в центре Риге наиболее заметное, но далеко не единственное мероприятие такого рода.[Spoiler (click to open)]
Например, презентация «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров», с которой выступил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме.
Публики было немного, человек сорок разного пола и возраста, но оратора это не смущало. Калме был напорист, его презентация кишела тезисами, претендующими на новое слово в науке и технике пропаганды и агитации, начиная с заглавия.
- Честно говоря, наш народ больше всего в ХХ веке боролся именно против второй великой власти. Прежде всего, против немцев, но главным образом против имперской России, - заявил в самом начале Калме.
А первый слайд презентации пояснял, что под «имперской Россией» оратор подразумевает «Романовых и большевиков - IV Российскую тоталитарную империю».
При этом Калме насчитал четыре «партизанские войны» против этой «Российской империи»: 1906-1907 годов; 1919 года; 1941 года и 1944-1956 годов. Итого: «14 лет, или 14% от 20 ст.».
- Последняя из войн началась в 1944 году, как только Красная Армия вошла в Латгалию. Там возникли первые партизанские соединения, и по мере продвижения русской (!) оккупации по территории Латвии, это партизанское движение охватывало остальные оккупированные районы, - заявил далее Калме.
По его словам, число партизан было «необычайно велико по масштабам Европы и, конечно, самой Латвии»: «Цифры разные, самые умеренные - около 12 тысяч + X, вплоть до 20 тысяч и больше. Полторы-две дивизии. Это серьёзное число». Особенно в условиях отсутствия поддержки со стороны регулярной армии, действующей против регулярных сил противника, подчеркнул Калме.
- У нас этого первого, настоящего фронта не было. Партизанский - второй фронт - в то время был нашим единственным фронтом. Примем во внимание, что латышские национальные партизаны боролись с 1944 по 1956 год - 12 лет! 12 лет без военной помощи союзных сил. Это цифра, достойная Книги рекордов Гиннесса, - воскликнул оратор.
Вслед за историком-перевёртышем Генрихом Стродсом, которого он назвал «крупнейшим, или значительнейшим исследователем» и часто цитировал, Калме признал, что т. н. национальные партизаны не имели шансов на победу. В связи с этим он посчитал нужным ответить на «часто задаваемый вопрос, а был ли смысл бороться?».
- Если посмотреть с военной точки зрения, то чего стоило убийство более двух тысяч коммунистов, чекистов, коллаборационистов и т. п. по сравнению с большими потерями партизан? С военной точки зрения ответы могут быть различны (!), но вспомним, что в целом главной ролью национальных партизан была моральная поддержка народа. Эта моральная поддержка показывала, во-первых, самому латышскому народу, во-вторых, нашим оккупантам, а в-третьих, показывала и по-прежнему показывает всему остальному миру, что латышская нация никогда не принимала никакую оккупационную власть и никогда таковую не примет. Это было огромное приобретение в истории национального сопротивления латышского народа, начиная с 1905 года, - объяснил Калме.
Не будучи специалистом по «нацпартизанам», не могу, однако, не отметить ключевое противоречие. Слова доктора теологии «латышская нация никогда не принимала никакую оккупационную власть» противоречат его же словам о том, что «партизанская война» началась в 1944 году, как только Красная Армия вступила на территорию Латвии. Выходит, «латышская нация», как её понимает Калме, не готова была принять только советскую (оккупационную - по его терминологии) власть, но приняла власть нацистов.
Как прикажете понимать сие противоречие? Как отрицание признаваемой на официальном уровне нацистской оккупации? Или как неумение свести концы с концами? Или доктор Калме враль в духе доктора Геббельса, или для него нацистская оккупация Латвии 1941-1945 годов не есть оккупация, и он приписывает этот свой взгляд всей латышской нации, или и то и другое вместе.
Подобно Геббельсу, Калме не исследует историю, а мифологизирует её. Подобно тому, как нацисты придумывали новые биографии павшим в терактах штурмовикам СА, Калме создаёт идеализированный образ «лесных братьев» в духе романтики национально-освободительной борьбы.
Не нужно быть специалистом, чтобы заметить это. Послушать Калме, так «нацпартизаны» все как один гарибальдийцы.
Впрочем, кавычки при написании словосочетания национальные партизаны здесь так же неуместны, как и при употреблении по их адресу официального наименования того времени - бандиты.
Это были действительно партизаны и действительно национальные, но только не «Отечественной войны латышей» (Андрис Балцерс), как утверждает Калме, а гражданской, как он нехотя вынужден был признать.
В рядах нацпартизан Калме насчитывает около 4 тысяч легионеров, главным образом, из «Курземской крепости» (так оратор называет Курземский котёл).
«Это были воины с длительным, значительным военным опытом, военными наградами (!) и, соответственно, с воинскими званиями, образованием и компетенцией. Само собой, они стали либо одними из лучших бойцов, либо командирами целых соединений», - говорит о них Калме.
Кроме легионеров, он упоминает бывших айзсаргов и полицейских, дезертиров из Красной Армии (жертвы «принудительной мобилизации»), бывших курелиешей, «измученных налогами крестьян» и «запуганных гражданских лиц».
Более 90% нацпартизан составляли латыши, что, по мнению Калме, вполне понятно: «Латыши шли защищать своё государство». Но встречались также поляки и даже немцы, что тоже само собой разумеется.
- В этой презентации мы отдаём им малую часть той чести и уважения, коих они заслуживают. За что они боролись? Они были вооружёнными уполномоченными (!) представителями своей нации. Они считали, что латышское государство - Латвийская республика - не исчезла с её оккупацией. Они руководствовались принципом, который очень точно сформулировал Адольф Шильде: государство не исчезает с его оккупацией и очень важно противиться ей сопротивлением всех граждан (сам Шильде, ярый перконкрустовец, активно сотрудничал с нацистскими оккупантами - А.М.). Как говорится в клятве партизанского объединения «Стражи латышского народа»: «Перед лицом Бога, совести и латышского народа», - подчеркнул Калме.
Итак, что двигало нацпартизанами? «Необходимость восстановить своё государство, защищать ценности своей нации, стремление бороться с властью местных коммунистов», - говорит Калме. По его словам, в своё время латышам удалось воспитать «так называемое патриотическое поколение - 90 тысяч». «Это огромная сила, в том числе военная!», - воскликнул капеллан земессардзе.
Разумеется, Калме подробно остановился на процессах «колонизации», «коллективизации» («закрепощения»), «этноцида» и «геноцида латышской культуры» путём «русификации». Привычно упомянул Калме и депортации 1941 и 1949 годов. И какой латышский «патриот» мог равнодушно взирать на такое «уничтожение латышской государственности»?! Более 902 тысяч «гражданских оккупантов», по подсчётам Генриха Стродса! А «военные преступления» Красной Армии?!
«Вспомним, что Советский Союз по существу бандитская организация, начиная с переворота 1917 года вплоть до +X +Y. В связи с этим её военная секция - Красная Армия - точно такая же. Ни в коем случае её нельзя причислять к цивилизованным армиям», - выдвинул важный тезис Калме.
Можно было бы пройтись на тему того, что сама «латышская государственность» явилась результатом сговора с «бандитской организацией» («Держи, Базилио, свой золотой!»), но здесь важно отметить не нигилистическое отношение к международному праву, а крайнюю степень реакционности Калме.
Интересно, доктор теологии признаёт «бандитскими организациями» все революционные режимы, будь то в Англии, Франции, США, или только советский? А режим нацистской Германии он бандитским не считает? По всему видно, что нет. Иначе, почему легионеры служили одной бандитской организации и боролись с другой?
Разве немцы восстановили Латвийскую республику в июле 1941 года? Разве Остланд - это Латвия? Напротив, Латвийская ССР куда больше походит на республику и на Латвию, чем Остланд. В сущности ЛССР и является Латвией.
Разве немцы не совершали военных преступлений на оккупированных территориях, разве местные коллаборационисты, включая легионеров, не участвовали в них? И совершали и участвовали, но об этом ни слова.
По словам самого Калме, ряд «партизанских соединений» возник из заброшенных немцами за линию фронта диверсионных групп. Но те действовали будто бы, преследуя свои, латышские, а не немецкие цели. Интересно, чем же отличались на данном этапе войны цели немцев и «лесных братьев», если и те и другие стремились к расстройству советского тыла и дезорганизации мирной жизни?
И не является ли попытка избежать справедливого возмездия за совершённые военные преступления достаточным мотивом, чтобы скрываться в лесах и бегать от чекистов, подбадривая себя игрой в национально-освободительное движение?
Теперь, полвека спустя, ставки в игре сильно выросли. «Борьба партизан не была только борьбой латышей против коммунистического оккупационного режима. Это была борьба всех угнетённых народов Восточной Европы против угнетателей», - процитировал Калме слова преподавателя Национальной академии обороны, капитана Яниса Вилюмса.
Ни много, ни мало. Всё как в 1941-1945 годах, когда поход гитлеровской Германии против СССР объявлялся походом всей Европы против «большевистской заразы». Вот и один из вариантов нацпартизанской присяги заканчивается обещанием «встать на борьбу с коммунистической чумой». Какая трогательная преемственность!
А чего вы хотите от доктора теологии и протестантского священника?! Вспомним, ещё Мартин Лютер призывал феодалов убивать восставших крестьян как бешеных собак.
Кстати огромный портрет основателя протестантизма встречает и провожает всех, кто входит и выходит из церкви св. Иоанна, где 16 марта 2018 года Калме провёл торжественную службу в память о Латышском легионе Ваффен СС, закончившуюся исполнением легионерской песни, в которой, как обычно в легионерских песнях, пелось о том, что надо убивать русских.
Можно и дальше цитировать красноречивого пастора. Часовое выступление изобиловало выпадами против «русских оккупантов», но за всеми филиппиками по адресу последних и осанной «истинным патриотам», таилось отвращение к социальной программе и преобразованиям советской власти, непримиримая жажда мщения ограбленного собственника, который любовь к отнятому имуществу и утраченным привилегиям путает с любовью к Родине.
На самом деле линия разлома носила и продолжает носить не национальный, как тщится представить дело Калме, но классовый характер. Фиговым листком патриотизма он прикрывает срам восставшего частнособственнического инстинкта.
- Недаром чекисты называли нас народом контрреволюционеров. Это высокая честь, - проговаривается Калме, отмечая вандейский характер движения нацпартизан.
Не удивительно, что пастор активно пускал в ход клише геббельсовской пропаганды, упорно противопоставляя «цивилизацию латышей и Запада» «советской антицивилизации».
С немецкими оккупантами «лесных братьев» и их апологетов роднит общая ненависть мелких лавочников и сельских хозяев к коммунистическим идеям и практикам. И это было бы извинительно, если бы не их собственные - нацистские - идеи и практики.
И точно также, как коричневорубашечники, а после прихода Гитлера к власти - гестапо, вели гражданскую войну против объявленных «врагами нации» левых в самой Германии, «лесные братья» воевали против своих соплеменников, сочувствовавших советской власти, убивали советских активистов, терроризировали мирных жителей, провоцируя ответные репрессии, включая массовую депортацию 1949 года.
Таково могущество «национальных ценностей», среди которых почётное третье место Калме отвёл «праву частной собственности», на которое нацпартизанам специальными приказами запрещалось покушаться.
Что касается права советских граждан на жизнь, то «лесные братья» присвоили себе право этим правом распоряжаться. Террор против мирного населения Калме аккуратно именует «физическим воздействием или ликвидацией».
«Это неизбежно происходило, поскольку, само собой, как любая партизанская война, эта партизанская война одновременно была гражданской войной, поскольку были люди, которые под давлением или влиянием оккупационной власти сотрудничали с нею и тем самым становились вредными интересам народа, и тогда встаёт вопрос: или они прекратят это, либо они прекратят жить», - сказал священник, подчеркнув при этом, что «они были об этом предупреждены письменно», что «с них спрашивали как со шпионов и предателей, как это предусмотрено статьёй латвийского военного закона о государственной измене».
«Это не произвол», - сказал Калме, по словам которого «коллаборационистов» судили полевые суды, а при проведении реквизиций, «когда это было необходимо», составлялся акт, который «подписывали заведующие магазинами». «Это цивилизованное отношение», - резюмировал оратор.
Тут самое место для очередной цитаты из Генриха Стродса: «Война латышских национальных партизан была борьбой западноевропейских ценностей, западноевропейской цивилизации против византийско-восточной цивилизации на восточной границе европейской цивилизации».
Понятно, что действовала советская власть в полном соответствии с представлениями Стродса-Калме об этой «антицивилизации». По словам лектора, против «лесных братьев» применялись самые низкие приёмы, от нападений из-за засады до совершения уголовных преступлений, которые потом приписывались партизанам. «Кстати, типичное действие советских партизан», - добавил для храбрости Калме.
Короче говоря, доктор теологии не пожалел ярких и светлых красок для изображения национальных партизан и, соответственно, в самых тёмных тонах расписал противную сторону («ангелы и демоны»), не оставляя ни малейших сомнений в том, на чьей стороне в этой гражданской войне он выступил бы тогда и выступает теперь.
В результате 12-летней партизанской войны было убито 2208 и ранено 1035 человек. 48,5% из числа убитых составили рядовые коммунисты и комсомольцы и только четвёртую часть - чекисты. «Приятно осознавать, что мы доставили много неприятностей и беспокойных ночей поборникам и помощникам советской власти», - процитировал Калме игривое признание одного из бывших нацпартизан.
Но как показала история, бывших нацпартизан не бывает. Отбывшие наказание и прощённые «бандитски-садистической» советской властью бывшие «лесные братья» сказали своё слово во второй половине 80-х. Не сразу, но нашли они общий язык с известной частью коммунистов и комсомольцев, стакнулись с изменившими присяге кагэбэшниками, чтобы совместными усилиями покончить с властью советов и установить вместо неё режим латышской этнократии, наподобие того, что установили нацисты в Германии.
На этом этапе гражданской войны они вышли победителями, но победа эта не окончательная. Во всяком случае, сами они и их нынешние вожди из Нацобъединения «Всё - Латвии!»-ТБ/ДННЛ свою победу окончательной не считают.
Они не верят, что этнократический режим в Латвии устоит сам по себе, не подпёртый натовскими штыками. В НАТО они видят такого же гаранта своих привилегий, какой представлялась латышской буржуазии гитлеровская Германия в годы Второй мировой войны.
Для них война продолжается, а значит, надо усилить военную пропаганду, поддерживая словоблудием в стиле Йозефа Геббельса и Адольфа Шильде меры практического подавления, как это происходит, например, с русскими школами. Вот доктор Калме и старается, не смущаясь числом слушателей.
Впрочем, аудитория этого «певца в стане латышских воинов» не так уж мала. Он проводит богослужения, читает проповеди, выступает в печати, бывает на радио, даже на Radio Klasika засветился в передаче «Моя музыка».
А какая музыка у Гунтиса Калме? Известно какая: легионерские песни. Одной из них он завершил своё выступление в Военном музее 16 марта 2018 года. К тому же Калме является капелланом земессардзе. А каков поп, таков и приход.
http://baltnews.lv/authors/20180321/1021805948.html
«Лесные братья» достойны Книги рекордов Гиннесса, заявил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме. В презентации «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров» он пытался обелить и тех и других, но историческая правда против воли оратора прорывалась наружу.
Демарши неонацистов стали будничной реальностью Латвии, но раз в году - 16 марта - отечественные неонаци привлекают к себе особое внимание. Шествие ветеранов Латышского легиона Ваффен СС и их почитателей к Памятнику свободы в центре Риге наиболее заметное, но далеко не единственное мероприятие такого рода.
«Лесные братья» достойны Книги рекордов Гиннесса, заявил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме. В презентации «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров» он пытался обелить и тех и других, но историческая правда против воли оратора прорывалась наружу.
Демарши неонацистов стали будничной реальностью Латвии, но раз в году - 16 марта - отечественные неонаци привлекают к себе особое внимание. Шествие ветеранов Латышского легиона Ваффен СС и их почитателей к Памятнику свободы в центре Риге наиболее заметное, но далеко не единственное мероприятие такого рода.[Spoiler (click to open)]
Например, презентация «Война национальных партизан - продолжение борьбы легионеров», с которой выступил 16 марта в Военном музее капеллан земессардзе, доктор теологии Гунтис Калме.
Публики было немного, человек сорок разного пола и возраста, но оратора это не смущало. Калме был напорист, его презентация кишела тезисами, претендующими на новое слово в науке и технике пропаганды и агитации, начиная с заглавия.
- Честно говоря, наш народ больше всего в ХХ веке боролся именно против второй великой власти. Прежде всего, против немцев, но главным образом против имперской России, - заявил в самом начале Калме.
А первый слайд презентации пояснял, что под «имперской Россией» оратор подразумевает «Романовых и большевиков - IV Российскую тоталитарную империю».
При этом Калме насчитал четыре «партизанские войны» против этой «Российской империи»: 1906-1907 годов; 1919 года; 1941 года и 1944-1956 годов. Итого: «14 лет, или 14% от 20 ст.».
- Последняя из войн началась в 1944 году, как только Красная Армия вошла в Латгалию. Там возникли первые партизанские соединения, и по мере продвижения русской (!) оккупации по территории Латвии, это партизанское движение охватывало остальные оккупированные районы, - заявил далее Калме.
По его словам, число партизан было «необычайно велико по масштабам Европы и, конечно, самой Латвии»: «Цифры разные, самые умеренные - около 12 тысяч + X, вплоть до 20 тысяч и больше. Полторы-две дивизии. Это серьёзное число». Особенно в условиях отсутствия поддержки со стороны регулярной армии, действующей против регулярных сил противника, подчеркнул Калме.
- У нас этого первого, настоящего фронта не было. Партизанский - второй фронт - в то время был нашим единственным фронтом. Примем во внимание, что латышские национальные партизаны боролись с 1944 по 1956 год - 12 лет! 12 лет без военной помощи союзных сил. Это цифра, достойная Книги рекордов Гиннесса, - воскликнул оратор.
Вслед за историком-перевёртышем Генрихом Стродсом, которого он назвал «крупнейшим, или значительнейшим исследователем» и часто цитировал, Калме признал, что т. н. национальные партизаны не имели шансов на победу. В связи с этим он посчитал нужным ответить на «часто задаваемый вопрос, а был ли смысл бороться?».
- Если посмотреть с военной точки зрения, то чего стоило убийство более двух тысяч коммунистов, чекистов, коллаборационистов и т. п. по сравнению с большими потерями партизан? С военной точки зрения ответы могут быть различны (!), но вспомним, что в целом главной ролью национальных партизан была моральная поддержка народа. Эта моральная поддержка показывала, во-первых, самому латышскому народу, во-вторых, нашим оккупантам, а в-третьих, показывала и по-прежнему показывает всему остальному миру, что латышская нация никогда не принимала никакую оккупационную власть и никогда таковую не примет. Это было огромное приобретение в истории национального сопротивления латышского народа, начиная с 1905 года, - объяснил Калме.
Не будучи специалистом по «нацпартизанам», не могу, однако, не отметить ключевое противоречие. Слова доктора теологии «латышская нация никогда не принимала никакую оккупационную власть» противоречат его же словам о том, что «партизанская война» началась в 1944 году, как только Красная Армия вступила на территорию Латвии. Выходит, «латышская нация», как её понимает Калме, не готова была принять только советскую (оккупационную - по его терминологии) власть, но приняла власть нацистов.
Как прикажете понимать сие противоречие? Как отрицание признаваемой на официальном уровне нацистской оккупации? Или как неумение свести концы с концами? Или доктор Калме враль в духе доктора Геббельса, или для него нацистская оккупация Латвии 1941-1945 годов не есть оккупация, и он приписывает этот свой взгляд всей латышской нации, или и то и другое вместе.
Подобно Геббельсу, Калме не исследует историю, а мифологизирует её. Подобно тому, как нацисты придумывали новые биографии павшим в терактах штурмовикам СА, Калме создаёт идеализированный образ «лесных братьев» в духе романтики национально-освободительной борьбы.
Не нужно быть специалистом, чтобы заметить это. Послушать Калме, так «нацпартизаны» все как один гарибальдийцы.
Впрочем, кавычки при написании словосочетания национальные партизаны здесь так же неуместны, как и при употреблении по их адресу официального наименования того времени - бандиты.
Это были действительно партизаны и действительно национальные, но только не «Отечественной войны латышей» (Андрис Балцерс), как утверждает Калме, а гражданской, как он нехотя вынужден был признать.
В рядах нацпартизан Калме насчитывает около 4 тысяч легионеров, главным образом, из «Курземской крепости» (так оратор называет Курземский котёл).
«Это были воины с длительным, значительным военным опытом, военными наградами (!) и, соответственно, с воинскими званиями, образованием и компетенцией. Само собой, они стали либо одними из лучших бойцов, либо командирами целых соединений», - говорит о них Калме.
Кроме легионеров, он упоминает бывших айзсаргов и полицейских, дезертиров из Красной Армии (жертвы «принудительной мобилизации»), бывших курелиешей, «измученных налогами крестьян» и «запуганных гражданских лиц».
Более 90% нацпартизан составляли латыши, что, по мнению Калме, вполне понятно: «Латыши шли защищать своё государство». Но встречались также поляки и даже немцы, что тоже само собой разумеется.
- В этой презентации мы отдаём им малую часть той чести и уважения, коих они заслуживают. За что они боролись? Они были вооружёнными уполномоченными (!) представителями своей нации. Они считали, что латышское государство - Латвийская республика - не исчезла с её оккупацией. Они руководствовались принципом, который очень точно сформулировал Адольф Шильде: государство не исчезает с его оккупацией и очень важно противиться ей сопротивлением всех граждан (сам Шильде, ярый перконкрустовец, активно сотрудничал с нацистскими оккупантами - А.М.). Как говорится в клятве партизанского объединения «Стражи латышского народа»: «Перед лицом Бога, совести и латышского народа», - подчеркнул Калме.
Итак, что двигало нацпартизанами? «Необходимость восстановить своё государство, защищать ценности своей нации, стремление бороться с властью местных коммунистов», - говорит Калме. По его словам, в своё время латышам удалось воспитать «так называемое патриотическое поколение - 90 тысяч». «Это огромная сила, в том числе военная!», - воскликнул капеллан земессардзе.
Разумеется, Калме подробно остановился на процессах «колонизации», «коллективизации» («закрепощения»), «этноцида» и «геноцида латышской культуры» путём «русификации». Привычно упомянул Калме и депортации 1941 и 1949 годов. И какой латышский «патриот» мог равнодушно взирать на такое «уничтожение латышской государственности»?! Более 902 тысяч «гражданских оккупантов», по подсчётам Генриха Стродса! А «военные преступления» Красной Армии?!
«Вспомним, что Советский Союз по существу бандитская организация, начиная с переворота 1917 года вплоть до +X +Y. В связи с этим её военная секция - Красная Армия - точно такая же. Ни в коем случае её нельзя причислять к цивилизованным армиям», - выдвинул важный тезис Калме.
Можно было бы пройтись на тему того, что сама «латышская государственность» явилась результатом сговора с «бандитской организацией» («Держи, Базилио, свой золотой!»), но здесь важно отметить не нигилистическое отношение к международному праву, а крайнюю степень реакционности Калме.
Интересно, доктор теологии признаёт «бандитскими организациями» все революционные режимы, будь то в Англии, Франции, США, или только советский? А режим нацистской Германии он бандитским не считает? По всему видно, что нет. Иначе, почему легионеры служили одной бандитской организации и боролись с другой?
Разве немцы восстановили Латвийскую республику в июле 1941 года? Разве Остланд - это Латвия? Напротив, Латвийская ССР куда больше походит на республику и на Латвию, чем Остланд. В сущности ЛССР и является Латвией.
Разве немцы не совершали военных преступлений на оккупированных территориях, разве местные коллаборационисты, включая легионеров, не участвовали в них? И совершали и участвовали, но об этом ни слова.
По словам самого Калме, ряд «партизанских соединений» возник из заброшенных немцами за линию фронта диверсионных групп. Но те действовали будто бы, преследуя свои, латышские, а не немецкие цели. Интересно, чем же отличались на данном этапе войны цели немцев и «лесных братьев», если и те и другие стремились к расстройству советского тыла и дезорганизации мирной жизни?
И не является ли попытка избежать справедливого возмездия за совершённые военные преступления достаточным мотивом, чтобы скрываться в лесах и бегать от чекистов, подбадривая себя игрой в национально-освободительное движение?
Теперь, полвека спустя, ставки в игре сильно выросли. «Борьба партизан не была только борьбой латышей против коммунистического оккупационного режима. Это была борьба всех угнетённых народов Восточной Европы против угнетателей», - процитировал Калме слова преподавателя Национальной академии обороны, капитана Яниса Вилюмса.
Ни много, ни мало. Всё как в 1941-1945 годах, когда поход гитлеровской Германии против СССР объявлялся походом всей Европы против «большевистской заразы». Вот и один из вариантов нацпартизанской присяги заканчивается обещанием «встать на борьбу с коммунистической чумой». Какая трогательная преемственность!
А чего вы хотите от доктора теологии и протестантского священника?! Вспомним, ещё Мартин Лютер призывал феодалов убивать восставших крестьян как бешеных собак.
Кстати огромный портрет основателя протестантизма встречает и провожает всех, кто входит и выходит из церкви св. Иоанна, где 16 марта 2018 года Калме провёл торжественную службу в память о Латышском легионе Ваффен СС, закончившуюся исполнением легионерской песни, в которой, как обычно в легионерских песнях, пелось о том, что надо убивать русских.
Можно и дальше цитировать красноречивого пастора. Часовое выступление изобиловало выпадами против «русских оккупантов», но за всеми филиппиками по адресу последних и осанной «истинным патриотам», таилось отвращение к социальной программе и преобразованиям советской власти, непримиримая жажда мщения ограбленного собственника, который любовь к отнятому имуществу и утраченным привилегиям путает с любовью к Родине.
На самом деле линия разлома носила и продолжает носить не национальный, как тщится представить дело Калме, но классовый характер. Фиговым листком патриотизма он прикрывает срам восставшего частнособственнического инстинкта.
- Недаром чекисты называли нас народом контрреволюционеров. Это высокая честь, - проговаривается Калме, отмечая вандейский характер движения нацпартизан.
Не удивительно, что пастор активно пускал в ход клише геббельсовской пропаганды, упорно противопоставляя «цивилизацию латышей и Запада» «советской антицивилизации».
С немецкими оккупантами «лесных братьев» и их апологетов роднит общая ненависть мелких лавочников и сельских хозяев к коммунистическим идеям и практикам. И это было бы извинительно, если бы не их собственные - нацистские - идеи и практики.
И точно также, как коричневорубашечники, а после прихода Гитлера к власти - гестапо, вели гражданскую войну против объявленных «врагами нации» левых в самой Германии, «лесные братья» воевали против своих соплеменников, сочувствовавших советской власти, убивали советских активистов, терроризировали мирных жителей, провоцируя ответные репрессии, включая массовую депортацию 1949 года.
Таково могущество «национальных ценностей», среди которых почётное третье место Калме отвёл «праву частной собственности», на которое нацпартизанам специальными приказами запрещалось покушаться.
Что касается права советских граждан на жизнь, то «лесные братья» присвоили себе право этим правом распоряжаться. Террор против мирного населения Калме аккуратно именует «физическим воздействием или ликвидацией».
«Это неизбежно происходило, поскольку, само собой, как любая партизанская война, эта партизанская война одновременно была гражданской войной, поскольку были люди, которые под давлением или влиянием оккупационной власти сотрудничали с нею и тем самым становились вредными интересам народа, и тогда встаёт вопрос: или они прекратят это, либо они прекратят жить», - сказал священник, подчеркнув при этом, что «они были об этом предупреждены письменно», что «с них спрашивали как со шпионов и предателей, как это предусмотрено статьёй латвийского военного закона о государственной измене».
«Это не произвол», - сказал Калме, по словам которого «коллаборационистов» судили полевые суды, а при проведении реквизиций, «когда это было необходимо», составлялся акт, который «подписывали заведующие магазинами». «Это цивилизованное отношение», - резюмировал оратор.
Тут самое место для очередной цитаты из Генриха Стродса: «Война латышских национальных партизан была борьбой западноевропейских ценностей, западноевропейской цивилизации против византийско-восточной цивилизации на восточной границе европейской цивилизации».
Понятно, что действовала советская власть в полном соответствии с представлениями Стродса-Калме об этой «антицивилизации». По словам лектора, против «лесных братьев» применялись самые низкие приёмы, от нападений из-за засады до совершения уголовных преступлений, которые потом приписывались партизанам. «Кстати, типичное действие советских партизан», - добавил для храбрости Калме.
Короче говоря, доктор теологии не пожалел ярких и светлых красок для изображения национальных партизан и, соответственно, в самых тёмных тонах расписал противную сторону («ангелы и демоны»), не оставляя ни малейших сомнений в том, на чьей стороне в этой гражданской войне он выступил бы тогда и выступает теперь.
В результате 12-летней партизанской войны было убито 2208 и ранено 1035 человек. 48,5% из числа убитых составили рядовые коммунисты и комсомольцы и только четвёртую часть - чекисты. «Приятно осознавать, что мы доставили много неприятностей и беспокойных ночей поборникам и помощникам советской власти», - процитировал Калме игривое признание одного из бывших нацпартизан.
Но как показала история, бывших нацпартизан не бывает. Отбывшие наказание и прощённые «бандитски-садистической» советской властью бывшие «лесные братья» сказали своё слово во второй половине 80-х. Не сразу, но нашли они общий язык с известной частью коммунистов и комсомольцев, стакнулись с изменившими присяге кагэбэшниками, чтобы совместными усилиями покончить с властью советов и установить вместо неё режим латышской этнократии, наподобие того, что установили нацисты в Германии.
На этом этапе гражданской войны они вышли победителями, но победа эта не окончательная. Во всяком случае, сами они и их нынешние вожди из Нацобъединения «Всё - Латвии!»-ТБ/ДННЛ свою победу окончательной не считают.
Они не верят, что этнократический режим в Латвии устоит сам по себе, не подпёртый натовскими штыками. В НАТО они видят такого же гаранта своих привилегий, какой представлялась латышской буржуазии гитлеровская Германия в годы Второй мировой войны.
Для них война продолжается, а значит, надо усилить военную пропаганду, поддерживая словоблудием в стиле Йозефа Геббельса и Адольфа Шильде меры практического подавления, как это происходит, например, с русскими школами. Вот доктор Калме и старается, не смущаясь числом слушателей.
Впрочем, аудитория этого «певца в стане латышских воинов» не так уж мала. Он проводит богослужения, читает проповеди, выступает в печати, бывает на радио, даже на Radio Klasika засветился в передаче «Моя музыка».
А какая музыка у Гунтиса Калме? Известно какая: легионерские песни. Одной из них он завершил своё выступление в Военном музее 16 марта 2018 года. К тому же Калме является капелланом земессардзе. А каков поп, таков и приход.
http://baltnews.lv/authors/20180321/1021805948.html