Безалкоглагольное
"Полковнику давно уже никто.
И сам он совершенно никому."
(Александр Габриэль)
В году две тыщи двадцать никаком
Нет жизни ни на суше, ни в воде.
И колокол давно уж ни по ком.
А ясень честно отвечал: - Нигде.
Печальное мычание коров
И силуэт акации в окне.
И свежесть подмосковных вечеров,
Что с детства, если б знали вы, как мне.
Исправно за бедой идёт беда:
КПСС, Бин Ладен, СВО...
Но командор Кончиту никогда.
Что характерно, и она его.
С трибун звучит немыслимая чушь.
Ленд-лиз надёжно спрятан под сукно.
Опять шалун привычно пальчик уж.
Разгневанная мать ему в окно.
Лишь выть на непокорную Луну
Способно примитивное ворьё.
Весёлый ветер, песню нам а ну -
"Трусишка зайка серенький под ё...".
Цепляется за власть плешивый вождь -
Всё - в точности, как в стае у макак.
Зато, как прежде, на Варшаву дождь.
А свой стишок закончу я никак.
****
И сам он совершенно никому."
(Александр Габриэль)
В году две тыщи двадцать никаком
Нет жизни ни на суше, ни в воде.
И колокол давно уж ни по ком.
А ясень честно отвечал: - Нигде.
Печальное мычание коров
И силуэт акации в окне.
И свежесть подмосковных вечеров,
Что с детства, если б знали вы, как мне.
Исправно за бедой идёт беда:
КПСС, Бин Ладен, СВО...
Но командор Кончиту никогда.
Что характерно, и она его.
С трибун звучит немыслимая чушь.
Ленд-лиз надёжно спрятан под сукно.
Опять шалун привычно пальчик уж.
Разгневанная мать ему в окно.
Лишь выть на непокорную Луну
Способно примитивное ворьё.
Весёлый ветер, песню нам а ну -
"Трусишка зайка серенький под ё...".
Цепляется за власть плешивый вождь -
Всё - в точности, как в стае у макак.
Зато, как прежде, на Варшаву дождь.
А свой стишок закончу я никак.
****