"Прям, правдив и благороден..."
Друзья, этой зимою (долгими вечерами) я зачитывалась "Книгой воспоминаний" учёного-востоковеда Игоря Дьяконова. Книга о нём и его поколении, которое родилось перед революцией, росло в Советской России и пережило всё, что страна ему уготовила. Написано очень живо, увлекательно, со многими и многими подробностями тогдашнего времени. А в главах 9 (1935 - 1936) и 11 (1937 - 1939 годы) есть многократные упоминания о Шуре Выгодском!
Я тут собрала в одно место некоторые (разрозненные) выдержки из текста, в которых оживает, по-моему, замечательный образ двоюродного брата Александры Яковлевны Бруштейн. Пусть будет!
… Новый учебный год, новый, важный год в моей жизни начался рано: уже в первой половине августа я вернулся из Хиттолова, где стало мокро, холодновато и, главное, скучно, - и поехал в Лугу - навестить Нину. Там она жила с сестрой, семнадцатилетней Лялей, и ее ежедневно навещал Шура Выгодский, недавно обретенный друг, познакомившийся с ней, когда она посещала лекции и сдавала экзамены на литературном факультете. Он был немного, а может быть, и не совсем немного, влюблен в Нину, - но я к нему не ревновал: хотя он не уступал мне ни внешностью, ни умом - напротив, я считал его много умнее себя, - но я знал, что он прям, правдив и благороден - и он знал о нашей с Ниной любви; поэтому мне не приходило в голову его бояться.
Ум Шуры Выгодского признавал даже такой разборчивый презиратель человечества, как Мирон Левин.
Что касается Шуриной правдивости, то она была провербиальной и иной раз являлась предметом шуток. Без страха говорил он и в споре с преподавателем, что он думал.
…Центр притяжения всей компании был Шура Выгодский. Отец его был врач, известный с дореволюционных времен, квартира его - на набережной Васильевского острова почти против Николаевского моста (лейтенанта Шмидта) - была нетронутым обиталищем петербургского интеллигента: хорошая мебель, мягкие кресла, необыкновенной ширины и мягкости диван, на котором могла уместиться сразу почти вся компания. У Шуры мы по большей части и собирались.
...Шура был среднего роста - ниже меня, черноволосый и голубоглазый, в лице его была какая-то неправильность, которую не берусь определить, но это было одно из тех лиц, которому не надо быть правильным, потому что сияющий в нем ум и доброжелательность делают его прекрасным. Шура не только располагал к себе, но каждый сразу и охотно признавал его превосходство над собой - тем большее, что он был необыкновенно человечен, скромен, тактичен, бескорыстно внимателен и морально чрезвычайно щепетилен. Если бы Нина влюбилась в Шуру, я без ревности признал бы за ним право на ее любовь. Но Шура был такой человек, для которого чужая любовь была неприкосновенна...
… Я уже говорил, что лето 1936 г. было началом явно улучшившихся времен. Заборных книжек и коммерческих магазинов уже не было. В стране все складывалось хорошо. Мы это обсуждали с Шурой Выгодским, когда он с Волей Римским навещал нас с Ниной на Зеленом озере…
… историки ЛИФЛИ были переведены на университетский исторический факультет, философы составили отдельный философский факультет.
Еще при выпуске из нашей компании были рекомендованы в аспирантуру: Талка Амосова, Шура Выгодский, Нина Дьяконова…
… Но когда Нина вернулась из Павловска и явилась в Университет, ей было сообщено, что «Москва вас в аспирантуре не утвердила». И не только ее, но - какое необычное совпадение! - еще и Амосову, Выгодского…
…В Москве Шура Выгодский жил у своей двоюродной сестры, детской писательницы Бруштейн, Нина жила у своей тети, милой и доброй Юлии Мироновны, другие тоже устроились у разных друзей и знакомых, а я...
… Я был за то, чтобы не сдаваться; когда Шура Выгодский вышел, подавленный, из какой-то очередной канцелярии и стал говорить на ТУ тему, что, пожалуй, он и вправду не тот человек, которого нужно принимать в аспирантуру…
…Мы продолжали встречаться всей компанией у Шуры Выгодского в старой докторской квартире на набережной против Николаевского моста (моста лейтенанта Шмидта). О чем мы говорили? О своих бедах менее всего. У Шуры была арестована его двоюродная сестра, японистка Колпакчи, у Яши Бабушкина - отец в Евпатории, у меня - отец, у Нины - отец, у Юры Фридлендера - брат, у Воли Римского-Корсакова - сводный брат, у Ляли Ильинской - отец.
( Шура и Воля вскоре поступили в аспирантуру других институтов. Около этого времени вышел в свет подготовленный и комментированный Шурой и Юрой Фридлендером под руководством М.А.Лифшица монументальный том «Маркс и Энгельс об искусстве». В 1940 г. Шура поступил на работу в Ленинградский Радиокомитет, где уже с 1938 г. работал Яша Бабушкин; Яша там и проработал всю блокаду; во многом благодаря ему, с трудом державшемуся у микрофона, голос радио был жив в течение всех роковых 900 дней; но после снятия блокады Яша был уволен и заменен каким-то москвичом; был мобилизован в армию и сразу погиб. - Шура был мобилизован еще в 1941 г. и тоже быстро погиб. ) ..."
Я тут собрала в одно место некоторые (разрозненные) выдержки из текста, в которых оживает, по-моему, замечательный образ двоюродного брата Александры Яковлевны Бруштейн. Пусть будет!
… Новый учебный год, новый, важный год в моей жизни начался рано: уже в первой половине августа я вернулся из Хиттолова, где стало мокро, холодновато и, главное, скучно, - и поехал в Лугу - навестить Нину. Там она жила с сестрой, семнадцатилетней Лялей, и ее ежедневно навещал Шура Выгодский, недавно обретенный друг, познакомившийся с ней, когда она посещала лекции и сдавала экзамены на литературном факультете. Он был немного, а может быть, и не совсем немного, влюблен в Нину, - но я к нему не ревновал: хотя он не уступал мне ни внешностью, ни умом - напротив, я считал его много умнее себя, - но я знал, что он прям, правдив и благороден - и он знал о нашей с Ниной любви; поэтому мне не приходило в голову его бояться.
Ум Шуры Выгодского признавал даже такой разборчивый презиратель человечества, как Мирон Левин.
Что касается Шуриной правдивости, то она была провербиальной и иной раз являлась предметом шуток. Без страха говорил он и в споре с преподавателем, что он думал.
…Центр притяжения всей компании был Шура Выгодский. Отец его был врач, известный с дореволюционных времен, квартира его - на набережной Васильевского острова почти против Николаевского моста (лейтенанта Шмидта) - была нетронутым обиталищем петербургского интеллигента: хорошая мебель, мягкие кресла, необыкновенной ширины и мягкости диван, на котором могла уместиться сразу почти вся компания. У Шуры мы по большей части и собирались.
...Шура был среднего роста - ниже меня, черноволосый и голубоглазый, в лице его была какая-то неправильность, которую не берусь определить, но это было одно из тех лиц, которому не надо быть правильным, потому что сияющий в нем ум и доброжелательность делают его прекрасным. Шура не только располагал к себе, но каждый сразу и охотно признавал его превосходство над собой - тем большее, что он был необыкновенно человечен, скромен, тактичен, бескорыстно внимателен и морально чрезвычайно щепетилен. Если бы Нина влюбилась в Шуру, я без ревности признал бы за ним право на ее любовь. Но Шура был такой человек, для которого чужая любовь была неприкосновенна...
… Я уже говорил, что лето 1936 г. было началом явно улучшившихся времен. Заборных книжек и коммерческих магазинов уже не было. В стране все складывалось хорошо. Мы это обсуждали с Шурой Выгодским, когда он с Волей Римским навещал нас с Ниной на Зеленом озере…
… историки ЛИФЛИ были переведены на университетский исторический факультет, философы составили отдельный философский факультет.
Еще при выпуске из нашей компании были рекомендованы в аспирантуру: Талка Амосова, Шура Выгодский, Нина Дьяконова…
… Но когда Нина вернулась из Павловска и явилась в Университет, ей было сообщено, что «Москва вас в аспирантуре не утвердила». И не только ее, но - какое необычное совпадение! - еще и Амосову, Выгодского…
…В Москве Шура Выгодский жил у своей двоюродной сестры, детской писательницы Бруштейн, Нина жила у своей тети, милой и доброй Юлии Мироновны, другие тоже устроились у разных друзей и знакомых, а я...
… Я был за то, чтобы не сдаваться; когда Шура Выгодский вышел, подавленный, из какой-то очередной канцелярии и стал говорить на ТУ тему, что, пожалуй, он и вправду не тот человек, которого нужно принимать в аспирантуру…
…Мы продолжали встречаться всей компанией у Шуры Выгодского в старой докторской квартире на набережной против Николаевского моста (моста лейтенанта Шмидта). О чем мы говорили? О своих бедах менее всего. У Шуры была арестована его двоюродная сестра, японистка Колпакчи, у Яши Бабушкина - отец в Евпатории, у меня - отец, у Нины - отец, у Юры Фридлендера - брат, у Воли Римского-Корсакова - сводный брат, у Ляли Ильинской - отец.
( Шура и Воля вскоре поступили в аспирантуру других институтов. Около этого времени вышел в свет подготовленный и комментированный Шурой и Юрой Фридлендером под руководством М.А.Лифшица монументальный том «Маркс и Энгельс об искусстве». В 1940 г. Шура поступил на работу в Ленинградский Радиокомитет, где уже с 1938 г. работал Яша Бабушкин; Яша там и проработал всю блокаду; во многом благодаря ему, с трудом державшемуся у микрофона, голос радио был жив в течение всех роковых 900 дней; но после снятия блокады Яша был уволен и заменен каким-то москвичом; был мобилизован в армию и сразу погиб. - Шура был мобилизован еще в 1941 г. и тоже быстро погиб. ) ..."