Страх
Сегодня мне было страшно. Страшно по-настоящему, до колотуна и холодного пота, стекающего по спине и немеющих рук.
Утром я совершил прыжок на расчековку с Д1-5у. Вышел легко. Правда, с Ми-2 выход неcколько отличается от выхода с "антошки". Здесь нужно вылезать на подножку, держась за поручень, и потом отделяться спиной назад. В "антоне" просто выпадаешь за обрез.
После этого прыжка командир сказал, чтобы мне дали дуб на ручное.
И вот уже на высоте 1000 метров меня накрыл животный ужас.
Волна липкого кошмара поднималась от пяток до макушки, и я под шлемом чувствовал как на затылке шевелятся волосы. Никто мне не смотрел в глаза, но, я думаю, что этот взгляд кролика перед удавом прочитали бы на раз, если бы кто взглянул на меня.
Народу девять человек, как кильки в банке.
Голос в моей голове звенел как тамбурин: "Останься. Останься. Не прыгай. Не прыгай".
Состояние мерзейшее.
Такого страха на прыжках я не испытывал никогда.
Ни в момент своих первых трех прыжков. Ни при раскрытии на 350 метрах, падая с 2000.
Ни при прыжке со ста метров на показухе.
Ни разу.
Я сидел и молился, чтобы мы быстрее набрали высоту, и человек передо мной вышел, отрезав мне путь к малодушию и позору. Даже глаза закрыл, чтобы не видеть зияющую пустоту за раззявленной дверью.
Наконец, человек исчез за обрезом и посвистел на стабилке.
Не мешкая ни секунды, я выпрыгнул следом.
И все исчезло. Меня крутило спиралью и сальто и положило на поток.
Тут и сработал прибор.
На земле я не мог поверить, что там, в вертолете, дрожал и боялся я.
Это был другой человек. Не может человек с сотней спасений так трястись перед прыжком.
Вот такая муйня, малята.
Утром я совершил прыжок на расчековку с Д1-5у. Вышел легко. Правда, с Ми-2 выход неcколько отличается от выхода с "антошки". Здесь нужно вылезать на подножку, держась за поручень, и потом отделяться спиной назад. В "антоне" просто выпадаешь за обрез.
После этого прыжка командир сказал, чтобы мне дали дуб на ручное.
И вот уже на высоте 1000 метров меня накрыл животный ужас.
Волна липкого кошмара поднималась от пяток до макушки, и я под шлемом чувствовал как на затылке шевелятся волосы. Никто мне не смотрел в глаза, но, я думаю, что этот взгляд кролика перед удавом прочитали бы на раз, если бы кто взглянул на меня.
Народу девять человек, как кильки в банке.
Голос в моей голове звенел как тамбурин: "Останься. Останься. Не прыгай. Не прыгай".
Состояние мерзейшее.
Такого страха на прыжках я не испытывал никогда.
Ни в момент своих первых трех прыжков. Ни при раскрытии на 350 метрах, падая с 2000.
Ни при прыжке со ста метров на показухе.
Ни разу.
Я сидел и молился, чтобы мы быстрее набрали высоту, и человек передо мной вышел, отрезав мне путь к малодушию и позору. Даже глаза закрыл, чтобы не видеть зияющую пустоту за раззявленной дверью.
Наконец, человек исчез за обрезом и посвистел на стабилке.
Не мешкая ни секунды, я выпрыгнул следом.
И все исчезло. Меня крутило спиралью и сальто и положило на поток.
Тут и сработал прибор.
На земле я не мог поверить, что там, в вертолете, дрожал и боялся я.
Это был другой человек. Не может человек с сотней спасений так трястись перед прыжком.
Вот такая муйня, малята.