17-20 января. Белоснежка и январская вьюга
Не люблю популярные темы. Они меня раздражают. Когда все обсуждают взрывы, я поглощена мыслями об орхидеях лесов Боливии, когда болтают о газе, России и Украине, я медитирую. Тоже самое и с морозами. Но вдруг подумалось - через пару месяцев уже и вспомнить не смогу, как это было. Пожалуй, стоит записать.
Каждую зиму думаю - ну почему, почему я не живу на родине моих предков, в Греции? И зачем я отвергла предложение руки и сердца ученого, который работает в Австралии? Мерзнуть мне никак нельзя. 10 минут на морозе - ноги леденеют, сердце прихватывает. 20 минут - можно сразу же ложиться в больницу. Загодя, так сказать.
Кстати, однажды мне пришлось жить год в Сибири, но это другая история.
Вот уже четвертое утро, когда я захожу в офис, коллеги с удивлением отмечают - ну надо же, опять благополучно добралась! С садистским интересом они выспрашивают, холодно ли в электричках, и греет ли мое пальто. Не дождутся!
Выгляжу я гораздо лучше краснолицых бедолаг, примчавшихся с улицы. Все так же изысканно-бледна. Кожу лица надо беречь, поэтому заматываюсь утром по-шахидски и смело выхожу на мороз.
Но тут возникает проблема, знакомая всем очкарикам с очень плохим зрением - стекла покрываются толстым слоем изморози, ничего не видно! Впервые пожалела, что у меня нет собаки-поводыря. Или супруга-под ручку держателя. Приспособилась скользкие и холмистые места пробегать со скоростью гепарда, а на ровных - снимать очки, закутываться и идти наощупь. Один раз врезалась в человека, один раз в не пойми откуда взявшуюся ветку на дороге. Пару раз чуть не упала под автобус, пытаясь разглядеть номер. Со стороны все это выглядит по-дурацки, но в наше тяжелое время не до красивостей.
Попутно ресницы примерзают к стеклам. Когда оттаиваешь, вокруг глаз образуются черные стрелки туши. Интересный макияж. Что-то в японском стиле.
Торжественный выход из дома. Не могу открыть дверь, домофон примерз.
- Можно не идти на работу? - мелькает спасительная мысль.
Но там, в царстве снега, слышен знакомый матерок соседей. Они пытаются завести джип.
- Помогите, - пищу я неожиданно-детским голоском, и меня выпускают наружу.
За что?
Запрыгиваю в маршрутку, еду к станции.
Электрички в первые два дня крещенских морозов ходили с опозданием на полчаса.
Потом все наладили. Половину пути бегаешь по всем 12-ти вагонам, выискивая тот единственный, слегка отапливаемый. Вторую половину пути делаешь упражнения для стоп, которому научили на занятиях танцами. Это позволяет «разогнать» кровь и подготовиться к выходу на улицу. В теплое время года от человека, который крутится волчком, разбежались бы, а сейчас всем плевать. Пассажиры заняты растиранием носов и рук. Некоторые смельчаки читают тетрадки с конспектами. А некоторые даже спят. Проснутся ли они? Не знаю.
Пока ноги работают, глаза читают. Привычка. На сей раз я поглощена рассказами про Амундсена, Шеклтона и Антарктику. Шеклтон был человеком организованным (прямо как я), поэтому не умер от холода. Это греет. Ну и что, что его мучил кровавый кашель?
И так, электричка прибывает. Бегу на остановку. Стою, мерзну минут 7. Больше нельзя. Мимо проезжает огромный белый лимузин, больше «стандартного» раза в два. На капоте - похоронной венок. Ловлю себя на мысли, что немного завидую содержимому этого катафалка.
В маршрутке, как водится, битком. Четверо упитанных мужиков стоят у дверей. Буркнув «банзай!», втискиваю их внутрь и захожу. Ошарашенные недюжинной силой хрупкого с виду создания, они даже не матерятся. Это в хорошие дни. В плохие ловлю такси. Насколько я уже разорилась за эту неделю, лучше не подсчитывать.
Подъезжаю к площади. Теперь надо добежать до офиса (10-15 минут в зависимости от того, есть ли попутный ветер). Вот я и в кабинете. Сижу в позиции «противодвижения», развернувшись к ПК и закинув ноги на батарею. Рассчитываю в уме, какой дорогой лучше бежать вечером к танцевальной студии. Так же меня терзает вопрос, нельзя ли на ком-нибудь в субботу вечером доехать до дворца спорта Лужники. И. не подходит, с ним потом пить надо, а я не пью, С. тоже не годится, будет надоедать своим лепетом про вечную любовь, М. - идеальный вариант, но у него уже 5-я авария за три недели…
Завтра иду в эти самые Лужники смотреть ледовое шоу. Одно дело, проторенная дорога до офиса - могу бежать быстро, вслепую, и другое дело - место, где я уже года два не была.
Впрочем, обещали потепление до минус 23!
Второй день нет курьера. Волнуюсь. Неужели на его могилке будет написано «Героически погиб, доставляя заказ такой-то для адреса такого-то»?
Спам приходит странный. «Технология холодных звонков», «А если завтра - минус 40?» и т.п.
На столе пылится пакет с подкормкой для белок. Никто не хочет умирать молодым. Никто не хочет выйти и побаловать несчастное создание, живущее прямо за окном нашего офиса, в парке. Вид из окна прекрасен - стайка свиристелей прыгает по деревьям. Ловлю себя на мысли, что с интересом ученого-полярника, изучающего белых медведей, смотрю на студента, бредущего среди деревьев и пытающего достать мобильный из кармана.
В следующей жизни, когда я стану птицей, отдамся в руки опытному зоологу с пропиской в нац.парке теплой Бразилии.
Вечером мчусь в танц.студию. Это единственное место, где не обсуждают холода. Все заняты разговорами о выступлении в честь Татьяниного дня. Караул. С этими морозами я совсем забыла, что пора искать маме подарок. 25-е то уже на носу.
Во время квик-степа прикидываю, какой из торговых центров находится впритык к метро. В результате врезаюсь в пару, где партнер всем своим обликом походит на Кличко. Здравствуй, еще один синяк.
Дома все тоже - обогреватель в каждой комнате, заледенелые окна, тщательно сгруппированные возле отопительных приборов аквариумы, орхидеи, бугенвиллеи и кот персидская шиншилла. По ТВ цитируют Дневник замерзающего москвича (мой искренний комплиман ироничному Олегу Козыреву) и с дурным патриотическим блеском в глазах рассказывают нам о том, как страна борется с холодом. Некоторые повествуют о Северном сиянии в Подмосковье. Спасибо, что не о северных оленях и снежных альбатросах.
Четвертый день ледяного противостояния. В конце марта покажут «Ледниковый период-2», меня, как киноманьяка, это стимулирует жить дальше. Еще мне очень нравится фильм «Снежное чувство Смиллы» по книге Питера Хега. Жаль, давно его не повторяли.
Сегодня поднялся ветер, в кабинете с грохотом распахнулось окно, и ворвалось снежное облако. Вскарабкавшись на стол, потянулась к ручке. За этим занятием меня и застукали вошедшие.
- Проветриваешь? - удивленно предположили они.
- Ахматова жила в нетопленой комнатке, мерзла, но как писала! А у меня как раз творческий кризис.
Каждую зиму думаю - ну почему, почему я не живу на родине моих предков, в Греции? И зачем я отвергла предложение руки и сердца ученого, который работает в Австралии? Мерзнуть мне никак нельзя. 10 минут на морозе - ноги леденеют, сердце прихватывает. 20 минут - можно сразу же ложиться в больницу. Загодя, так сказать.
Кстати, однажды мне пришлось жить год в Сибири, но это другая история.
Вот уже четвертое утро, когда я захожу в офис, коллеги с удивлением отмечают - ну надо же, опять благополучно добралась! С садистским интересом они выспрашивают, холодно ли в электричках, и греет ли мое пальто. Не дождутся!
Выгляжу я гораздо лучше краснолицых бедолаг, примчавшихся с улицы. Все так же изысканно-бледна. Кожу лица надо беречь, поэтому заматываюсь утром по-шахидски и смело выхожу на мороз.
Но тут возникает проблема, знакомая всем очкарикам с очень плохим зрением - стекла покрываются толстым слоем изморози, ничего не видно! Впервые пожалела, что у меня нет собаки-поводыря. Или супруга-под ручку держателя. Приспособилась скользкие и холмистые места пробегать со скоростью гепарда, а на ровных - снимать очки, закутываться и идти наощупь. Один раз врезалась в человека, один раз в не пойми откуда взявшуюся ветку на дороге. Пару раз чуть не упала под автобус, пытаясь разглядеть номер. Со стороны все это выглядит по-дурацки, но в наше тяжелое время не до красивостей.
Попутно ресницы примерзают к стеклам. Когда оттаиваешь, вокруг глаз образуются черные стрелки туши. Интересный макияж. Что-то в японском стиле.
Торжественный выход из дома. Не могу открыть дверь, домофон примерз.
- Можно не идти на работу? - мелькает спасительная мысль.
Но там, в царстве снега, слышен знакомый матерок соседей. Они пытаются завести джип.
- Помогите, - пищу я неожиданно-детским голоском, и меня выпускают наружу.
За что?
Запрыгиваю в маршрутку, еду к станции.
Электрички в первые два дня крещенских морозов ходили с опозданием на полчаса.
Потом все наладили. Половину пути бегаешь по всем 12-ти вагонам, выискивая тот единственный, слегка отапливаемый. Вторую половину пути делаешь упражнения для стоп, которому научили на занятиях танцами. Это позволяет «разогнать» кровь и подготовиться к выходу на улицу. В теплое время года от человека, который крутится волчком, разбежались бы, а сейчас всем плевать. Пассажиры заняты растиранием носов и рук. Некоторые смельчаки читают тетрадки с конспектами. А некоторые даже спят. Проснутся ли они? Не знаю.
Пока ноги работают, глаза читают. Привычка. На сей раз я поглощена рассказами про Амундсена, Шеклтона и Антарктику. Шеклтон был человеком организованным (прямо как я), поэтому не умер от холода. Это греет. Ну и что, что его мучил кровавый кашель?
И так, электричка прибывает. Бегу на остановку. Стою, мерзну минут 7. Больше нельзя. Мимо проезжает огромный белый лимузин, больше «стандартного» раза в два. На капоте - похоронной венок. Ловлю себя на мысли, что немного завидую содержимому этого катафалка.
В маршрутке, как водится, битком. Четверо упитанных мужиков стоят у дверей. Буркнув «банзай!», втискиваю их внутрь и захожу. Ошарашенные недюжинной силой хрупкого с виду создания, они даже не матерятся. Это в хорошие дни. В плохие ловлю такси. Насколько я уже разорилась за эту неделю, лучше не подсчитывать.
Подъезжаю к площади. Теперь надо добежать до офиса (10-15 минут в зависимости от того, есть ли попутный ветер). Вот я и в кабинете. Сижу в позиции «противодвижения», развернувшись к ПК и закинув ноги на батарею. Рассчитываю в уме, какой дорогой лучше бежать вечером к танцевальной студии. Так же меня терзает вопрос, нельзя ли на ком-нибудь в субботу вечером доехать до дворца спорта Лужники. И. не подходит, с ним потом пить надо, а я не пью, С. тоже не годится, будет надоедать своим лепетом про вечную любовь, М. - идеальный вариант, но у него уже 5-я авария за три недели…
Завтра иду в эти самые Лужники смотреть ледовое шоу. Одно дело, проторенная дорога до офиса - могу бежать быстро, вслепую, и другое дело - место, где я уже года два не была.
Впрочем, обещали потепление до минус 23!
Второй день нет курьера. Волнуюсь. Неужели на его могилке будет написано «Героически погиб, доставляя заказ такой-то для адреса такого-то»?
Спам приходит странный. «Технология холодных звонков», «А если завтра - минус 40?» и т.п.
На столе пылится пакет с подкормкой для белок. Никто не хочет умирать молодым. Никто не хочет выйти и побаловать несчастное создание, живущее прямо за окном нашего офиса, в парке. Вид из окна прекрасен - стайка свиристелей прыгает по деревьям. Ловлю себя на мысли, что с интересом ученого-полярника, изучающего белых медведей, смотрю на студента, бредущего среди деревьев и пытающего достать мобильный из кармана.
В следующей жизни, когда я стану птицей, отдамся в руки опытному зоологу с пропиской в нац.парке теплой Бразилии.
Вечером мчусь в танц.студию. Это единственное место, где не обсуждают холода. Все заняты разговорами о выступлении в честь Татьяниного дня. Караул. С этими морозами я совсем забыла, что пора искать маме подарок. 25-е то уже на носу.
Во время квик-степа прикидываю, какой из торговых центров находится впритык к метро. В результате врезаюсь в пару, где партнер всем своим обликом походит на Кличко. Здравствуй, еще один синяк.
Дома все тоже - обогреватель в каждой комнате, заледенелые окна, тщательно сгруппированные возле отопительных приборов аквариумы, орхидеи, бугенвиллеи и кот персидская шиншилла. По ТВ цитируют Дневник замерзающего москвича (мой искренний комплиман ироничному Олегу Козыреву) и с дурным патриотическим блеском в глазах рассказывают нам о том, как страна борется с холодом. Некоторые повествуют о Северном сиянии в Подмосковье. Спасибо, что не о северных оленях и снежных альбатросах.
Четвертый день ледяного противостояния. В конце марта покажут «Ледниковый период-2», меня, как киноманьяка, это стимулирует жить дальше. Еще мне очень нравится фильм «Снежное чувство Смиллы» по книге Питера Хега. Жаль, давно его не повторяли.
Сегодня поднялся ветер, в кабинете с грохотом распахнулось окно, и ворвалось снежное облако. Вскарабкавшись на стол, потянулась к ручке. За этим занятием меня и застукали вошедшие.
- Проветриваешь? - удивленно предположили они.
- Ахматова жила в нетопленой комнатке, мерзла, но как писала! А у меня как раз творческий кризис.