Марафон
В субботу, 2 ноября, Пол повел нас в поход. Восхождение предполагало быть недолгим, но напряженным. На высоту более 800 метров.
Эти холмы были похожи на настоящие горы, покрытые сосновым лесом. Заблудиться было легко. Идти с Чарли не хотелось. Чарли обаятельный американец, но его группа не покоряет вершины, а неспешно проходит половину пути, располагается на длительные чаепития и раньше всех возвращается к машинам греться и развлекать друг друга разговорами.
Поэтому я решила идти с первой группой. С Полом, который задает такой темп, что нет времени не то, чтобы сделать фотографии, а даже оглянуться по сторонам.
Может поэтому зрение так цепко ухватывает каждую деталь, великолепие каждого несостоявшегося кадра, чтобы запомнить навсегда в том безупречном виде, в каком он предстает перед глазами.
Размытое серое небо мягко опускается на тусклый хром сосен прихваченных поверху седой серебристой изморозью. Ближний холм густеет темной зеленью зимней хвои, тронутой седым холодом. Сочный зеленый цвет забора впечатывается в глинистую почву, обрамляя пейзаж по нижнему краю. Вправо вверх уходит широкая тропа, выстеленная лоснящейся, устало золотеющей травой. Тонкие лоскутья снега начинаются уже здесь, у подножия горы. А через несколько сот метров снегом уже запорошены и ветви, и стволы сосен. Запорошенный лес кажется призрачным, иллюзорным, бесконечным. Ржавого золота под ногами становится все меньше, подошвы ботинок оставляют островки черной взрыхленной почвы. Подъем не настолько крут, чтобы быть опасным, но тонкий снежный слой делает его скользким. А темп заданный Полом превращает все это в испытание на выносливость. Испытание, которое продлится четыре часа. И после, рискуя подвернуть ногу на крутом быстром спуске, боясь потерять из виду тех, кто далеко впереди, вдруг понимаешь, что подъем был намного легче, чем думалось. Что сломя голову мчаться вниз куда как опаснее, чем с сердцем под горлом взбираться вверх, охватывая взглядом лишь полтора квадратных метра под ногами.
На мгновение поднимаешь голову. Мерцают тонкие стволы сосен, тускнеют ветви берез. Под рукой хрустит и ломится пересохшая ветка. Снег лежит ровным слоем, но еще не покрывает выступающие камни и густо зеленеющий мох. Склон становится все более каменистым. И вот уже по левую руку высится формация серых заснеженных валунов. Неожиданное сходство с Карпатами поражает. И не отпускает уже до самого озера.
Подъем становится круче, камни крупнее. Мы карабкаемся по мокрым, заснеженным валунам. Алюминий уже не втыкается мягко в землю, а звенит, соскальзывая, о камень. Найти опору становится труднее. А ритм так и не спадает.
Неожиданная остановка. Короткие минуты передышки и глотки холодной воды. Взгляд быстро охватывает идеальную арку согнутой березы, растрепанную прическу итальянки, сизое небо. Деревья плывут и кружатся. От внезапной перемены расстояния зрачок не успевает сфокусироваться. Впрочем, уже и не нужно. Надо снова отслеживать отпечатки подошв.
Чей-то возглас. Скорее чувствуешь, чем видишь взмах и направление руки. Быстро поворачиваешь голову в указанном направлении. Еще. И еще один беглый взгляд. Запомнить картинку. Голубеющий просвет неба и даль. Рыжие полосы поля. Блеснувшая гладь озера. Открывшаяся перспектива дает мгновенное ощущение высоты и возвращает в бесконечность. В памяти остается освещенный кусочек пространства.
Может потому, что этот просвет был первым, он запомнился ярче. А чуть погодя второй - вдруг между верхушками дерев степная равнина, и у самого горизонта - густой ультрамариновый покров. Еще один несостоявшийся снимок.
Пока Пол определяет направление, я торопливо впитываю ультрамариновую даль и уношу ее с собой.
Покоренная вершина. Восемьсот с чем-то метров.
Прямо перед нами лежит большое неподвижное озеро. Матовая бирюза застывшей глади тускнеет и наполняется сединой нависших туч. Дальше еще одна гладь. Затянутая густой тенью она кажется издали куском застывшего немытого стекла. Рыжая степь позади озер полностью покрыта ультрамарином и манит необычной мягкостью. Горизонт размыт ультрамариновой дымкой.
Напротив высится гора. Камни громоздятся один на другой с легкостью переставляемых шахмат. Светлые пятна охры и размытой умбры перетекают в морозную серую шероховатость. Четкий геометрический рисунок теней в расщелинах создает ритм. Обрамляющие сосны устремлены ввысь, словно хотят уколоть небо. Все покрыто изморозью и тусклой белизной. Камни кажутся призрачными, легкими. Вспоминаются сказки какой-то Лапландии.
Ветер. Сильный ветер на вершине горы. Стоять на скользких валунах опасно. Руки замерзли, и доставать в спешке фотоаппарат совсем не хочется. Да и что толку в двух-трех сделанных впопыхах снимках. Спускаюсь чуть ниже, обхватываю шершавое тело сосны. Хвоя поблекшая, испуганная морозом. Между иголками комки смерзшегося снега.
Шляпа Пола теряется между стволами где-то пониже. Мы без остановок, бегом спускаемся, теперь уже до самого озера. У озера запланирован короткий перерыв на обед.
Я перескакиваю с одного заснеженного камня на другой, на доли секунды успевая удивиться тому, что все еще не споткнулась и не подвернула ногу. Лавирую между сосен, едва не соскальзывая вниз по крутому склону. Один широкий шаг Пола это моих три. Поэтому приходится бежать. Иногда удается срезать угол и сократить расстояние на пару метров. Но через несколько минут я снова теряю Пола из виду. Я чувствую себя марафонцем, спешащим с важным донесением к местным лешим.
Привал. Я опускаю рюкзак на шершавый камень в стороне от остальных участников похода. Не хочется говорить. Устало и отрешенно смотрю поверх озера, снова прилаживая глаза к открывшейся перспективе.
Через полчаса будет марш-бросок. Но это уже самый легкий участок пути. И там, на совершенно ровном участке леса внезапно выкатится огромный, лоснящийся, покрытый мхом валун посреди тонких стволов. Точно как в Карпатах, - подумается снова…
А когда мы выходим на шоссе - последние пятьсот метров до стоянки машин - я разгоняюсь и бегу посредине дороги, набирая скорость, и я это и парус наполненный ветром и планер, парящий в потоке воздуха…
Эге-ге-е-е-е-й….!!!
Эти холмы были похожи на настоящие горы, покрытые сосновым лесом. Заблудиться было легко. Идти с Чарли не хотелось. Чарли обаятельный американец, но его группа не покоряет вершины, а неспешно проходит половину пути, располагается на длительные чаепития и раньше всех возвращается к машинам греться и развлекать друг друга разговорами.
Поэтому я решила идти с первой группой. С Полом, который задает такой темп, что нет времени не то, чтобы сделать фотографии, а даже оглянуться по сторонам.
Может поэтому зрение так цепко ухватывает каждую деталь, великолепие каждого несостоявшегося кадра, чтобы запомнить навсегда в том безупречном виде, в каком он предстает перед глазами.
Размытое серое небо мягко опускается на тусклый хром сосен прихваченных поверху седой серебристой изморозью. Ближний холм густеет темной зеленью зимней хвои, тронутой седым холодом. Сочный зеленый цвет забора впечатывается в глинистую почву, обрамляя пейзаж по нижнему краю. Вправо вверх уходит широкая тропа, выстеленная лоснящейся, устало золотеющей травой. Тонкие лоскутья снега начинаются уже здесь, у подножия горы. А через несколько сот метров снегом уже запорошены и ветви, и стволы сосен. Запорошенный лес кажется призрачным, иллюзорным, бесконечным. Ржавого золота под ногами становится все меньше, подошвы ботинок оставляют островки черной взрыхленной почвы. Подъем не настолько крут, чтобы быть опасным, но тонкий снежный слой делает его скользким. А темп заданный Полом превращает все это в испытание на выносливость. Испытание, которое продлится четыре часа. И после, рискуя подвернуть ногу на крутом быстром спуске, боясь потерять из виду тех, кто далеко впереди, вдруг понимаешь, что подъем был намного легче, чем думалось. Что сломя голову мчаться вниз куда как опаснее, чем с сердцем под горлом взбираться вверх, охватывая взглядом лишь полтора квадратных метра под ногами.
На мгновение поднимаешь голову. Мерцают тонкие стволы сосен, тускнеют ветви берез. Под рукой хрустит и ломится пересохшая ветка. Снег лежит ровным слоем, но еще не покрывает выступающие камни и густо зеленеющий мох. Склон становится все более каменистым. И вот уже по левую руку высится формация серых заснеженных валунов. Неожиданное сходство с Карпатами поражает. И не отпускает уже до самого озера.
Подъем становится круче, камни крупнее. Мы карабкаемся по мокрым, заснеженным валунам. Алюминий уже не втыкается мягко в землю, а звенит, соскальзывая, о камень. Найти опору становится труднее. А ритм так и не спадает.
Неожиданная остановка. Короткие минуты передышки и глотки холодной воды. Взгляд быстро охватывает идеальную арку согнутой березы, растрепанную прическу итальянки, сизое небо. Деревья плывут и кружатся. От внезапной перемены расстояния зрачок не успевает сфокусироваться. Впрочем, уже и не нужно. Надо снова отслеживать отпечатки подошв.
Чей-то возглас. Скорее чувствуешь, чем видишь взмах и направление руки. Быстро поворачиваешь голову в указанном направлении. Еще. И еще один беглый взгляд. Запомнить картинку. Голубеющий просвет неба и даль. Рыжие полосы поля. Блеснувшая гладь озера. Открывшаяся перспектива дает мгновенное ощущение высоты и возвращает в бесконечность. В памяти остается освещенный кусочек пространства.
Может потому, что этот просвет был первым, он запомнился ярче. А чуть погодя второй - вдруг между верхушками дерев степная равнина, и у самого горизонта - густой ультрамариновый покров. Еще один несостоявшийся снимок.
Пока Пол определяет направление, я торопливо впитываю ультрамариновую даль и уношу ее с собой.
Покоренная вершина. Восемьсот с чем-то метров.
Прямо перед нами лежит большое неподвижное озеро. Матовая бирюза застывшей глади тускнеет и наполняется сединой нависших туч. Дальше еще одна гладь. Затянутая густой тенью она кажется издали куском застывшего немытого стекла. Рыжая степь позади озер полностью покрыта ультрамарином и манит необычной мягкостью. Горизонт размыт ультрамариновой дымкой.
Напротив высится гора. Камни громоздятся один на другой с легкостью переставляемых шахмат. Светлые пятна охры и размытой умбры перетекают в морозную серую шероховатость. Четкий геометрический рисунок теней в расщелинах создает ритм. Обрамляющие сосны устремлены ввысь, словно хотят уколоть небо. Все покрыто изморозью и тусклой белизной. Камни кажутся призрачными, легкими. Вспоминаются сказки какой-то Лапландии.
Ветер. Сильный ветер на вершине горы. Стоять на скользких валунах опасно. Руки замерзли, и доставать в спешке фотоаппарат совсем не хочется. Да и что толку в двух-трех сделанных впопыхах снимках. Спускаюсь чуть ниже, обхватываю шершавое тело сосны. Хвоя поблекшая, испуганная морозом. Между иголками комки смерзшегося снега.
Шляпа Пола теряется между стволами где-то пониже. Мы без остановок, бегом спускаемся, теперь уже до самого озера. У озера запланирован короткий перерыв на обед.
Я перескакиваю с одного заснеженного камня на другой, на доли секунды успевая удивиться тому, что все еще не споткнулась и не подвернула ногу. Лавирую между сосен, едва не соскальзывая вниз по крутому склону. Один широкий шаг Пола это моих три. Поэтому приходится бежать. Иногда удается срезать угол и сократить расстояние на пару метров. Но через несколько минут я снова теряю Пола из виду. Я чувствую себя марафонцем, спешащим с важным донесением к местным лешим.
Привал. Я опускаю рюкзак на шершавый камень в стороне от остальных участников похода. Не хочется говорить. Устало и отрешенно смотрю поверх озера, снова прилаживая глаза к открывшейся перспективе.
Через полчаса будет марш-бросок. Но это уже самый легкий участок пути. И там, на совершенно ровном участке леса внезапно выкатится огромный, лоснящийся, покрытый мхом валун посреди тонких стволов. Точно как в Карпатах, - подумается снова…
А когда мы выходим на шоссе - последние пятьсот метров до стоянки машин - я разгоняюсь и бегу посредине дороги, набирая скорость, и я это и парус наполненный ветром и планер, парящий в потоке воздуха…
Эге-ге-е-е-е-й….!!!