Ростовая кукла
Однажды мне довелось работать ростовой куклой. Всего один день, правда. Вообще, это сложно назвать полноценной работой, так как мне ничего не заплатили, да и не обещали - но дело и не в деньгах вовсе. Даже странно, что я начал писать про деньги - речь ведь абсолютно о другом пойдёт дальше…
Я тогда учился в университете, на втором курсе. И если в школе я обладал освобождением от физкультуры, то в вузе - не помню уже, почему - такого освобождения я не имел, и мне приходилось ходить в спецгруппу. Требовалось посетить за семестр какое-то обязательное количество занятий… Десять, кажется… Нагружали нас, полузадохликов, несильно, правда - но всё же: личное время такие занятия отнимали, и я частенько пытался совершить некие неспортивные действия, чтобы сократить до минимума количество походов в университетский спортзал. Ну, то есть я, например, всегда был готов написать какой-нибудь реферат или купить инвентарь необходимый кафедре, а за это мне рисовали присутствия на занятиях. Да так многие делали.
Обычно в течение семестра я откладывал визиты в наш спортивный корпус до того момента, когда туда требовалось бы ходить уже чуть ли не каждый день, и тогда я настраивался на нужный лад и плёлся после лекций заниматься физической культурой, напрягая свою вялую волю.
Наша преподавательница физкультуры в спецгруппе, осознавая, видимо, с каким хилым и тяжким на подъём существом имеет дело, помня мои страдания первых полутора лет, в самом начале второго семестра второго курса предложила мне достаточно выгодную сделку: я принимаю участие в важном мероприятии университетского масштаба, а мне за это ставят пять зачтенных занятий. Нормативы, даже для больных людей, я всё равно бы не сдал - что пять раз пришёл бы в течение полугода, что десять… Проводили эту «Спортивную зиму» каждый год, за городом - на лыжной базе нашего вуза и в окрестностях. Студенты в ходе этого дня катались на лыжах, играли в футбол на снегу, поднимали тяжести, ну и так далее.
- У нас в этом году руководство дало распоряжение, чтобы праздник прошел веселее, чем раньше. - начала свое коммерческое предложение Виктория Владимировна, преподавательница, которая, собственно, вела занятия в спецгруппе. - Всё будет официально: откроет эти наши зимние игры проректор, потом ансамбль спляшет что-то русское народное. Горячее питание продавать будут, ну, и чай и кофе.
- Виктория Владимировна, а мне разве можно? - удивился я.
- Что?
- Участвовать… Там же, наверное, лыжи, коньки… Я это не очень всё умею.
- Да никто вас не заставляет на лыжи вставать. Я вам другое хочу предложить. Наш декан хочет еще как-то оживить мероприятие, и вы мне как раз в этом, надеюсь, поможете. Там работы-то - буквально на полдня, к тому же на свежем воздухе. Погуляете, походите, разговаривать даже ни с кем не нужно. Это и само по себе полезно, а я вам, помимо прочего, еще и несколько занятий зачту.
- Не понял… Мне просто надо будет ходить и молчать?
- Да. - улыбнулась тренер. - В костюме… Вы, наверное, олимпиады не смотрите? Так там рядом с трассами… и на аренах… ходят такие персонажи - талисманы игр.
- А у нас тоже есть уже талисман? - мой голос стал как будто бы глуше… Тут же в голове всплыл символ университета - раскрытая книга, на которой начертана заветная аббревиатура. А ниже - полное наименование вуза. Я представил, насколько странно выглядит такая ходячая книжка. Причем это же, наверное, надо в валенках ходить, чтоб не замерзли ноги за день…
- Талисмана нет, но это и неважно. - прервала мои размышления преподаватель. - У меня сын в школьной постановке на новый год участвовал. Моя подруга костюмы для ребят шила. Осталось несколько - подберем.
- Да не знаю, полезут ли на меня… - я попытался сразу отказаться от этой сомнительной сделки.
- Полезут, полезут. - уверила Виктория Владимировна. - У меня сын уже в девятом классе. Всё будет нормально.
«Как всё-таки странно, что в университете преподаватели к студентам обращаются на вы. Вроде и дистрофиком назвали, но как бы и уважительно, кажется» - промелькнула мысль.
- А какие есть костюмы? - задав этот вопрос, я вдруг осознал, что начинаю всерьез рассматривать поступившее мне предложение.
- Прежде всего, есть панда. - тренер начала перечисление. Но тут же и завершила. - Это самый оптимальный вариант, думаю.
- А ещё?
- Ну ещё есть богомол, птица, робот, мышь, сова.
- Может быть, сову лучше? - осмелился предложить я. - Панда - как-то банально. А сова - символ мудрости: для университета подходит.
- Нет. Сову играла девочка. На вас, скорее всего, не налезет.
- А птица какая?
- Не могу сказать на что похоже… Клюв, крылья, перья… Просто птица.
- Может быть, этот костюм тогда?
- Да чем вам панда не нравится-то? Птичий костюм не самым удачным получился. Не очень убедительный. - продолжала настаивать преподаватель.
- Даже не знаю… А мышь? А кто там ещё?.. Робот…
- Мышь - совсем маленький костюм. Маленький мальчик играл мышь. Робота могу принести, но, на мой взгляд, панда - всё же самый хороший.
Про богомола я даже уточнять не стал. «Да, интересно было бы взглянуть на сценарий этой постановки. Что связывало богомола, робота и мышь? Какое отношение к ним имела панда? Как вела себя сова при общении с другой птицей?» Всё это представлялось мне большой загадкой, однако спросить я постеснялся. Мы договорились, что завтра преподавательница принесет костюмы, и тогда я приму окончательное решение.
Я стоял дома в прихожей перед зеркалом и смотрел на себя сквозь рот пятнистого медведя, которым мне предстояло работать значительную часть предстоящего дня. Костюм производил впечатление довольно тоскливое. Грустные чёрные пятна вокруг пуговичных глаз. Немного пыльного оттенка белое туловище. Вид у панды был не умилительный, а, скорее, жалостливый. Этого печального зверька хотелось накормить бамбуковыми побегами, а затем уложить спать.
«Спортивная зима» проходила в начале марта, температура на улице держалась в районе нуля градусов. Обычную свою зимнюю куртку я надеть не мог - костюм хоть и просторный, но на объемную куртку не налез бы. Поэтому пришлось напялить водолазку, пару свитеров, короткую осеннюю куртку, спортивные штаны, под низ - трико. Ноги утеплил шерстяными носками и отправился быстрым шагом на остановку трамвая, неся в руках два пакета: в одном лежала голова, в другом - остальное тело медведя.
Я приехал на окраину города, вышел на полагающейся остановке, поднялся на небольшую гору, где находилась вузовская база, и, даже не доходя до места назначения, осознал, что студентов на празднике зимнего спорта собралось немало. Многие благодаря успешному участию здесь могли получить автоматы по физкультуре на весь семестр… Хотя, если человек побеждает здесь, значит, он занимается спортом, и ему не в тягость посещать университетский спортзал… Не знаю, помню какие-то обрывки разговоров, которые слышал потом в течение дня… Кого-то заставили явиться сюда для массовки, кто-то сам пришёл ради соревновательного духа, кого-то, как и меня, притащила жажда заветных галочек в журнале.
В одной из комнат, выделенных под раздевалку, я, в окружении нескольких лыжников, принялся раскладывать своё снаряжение, стараясь шуршать пакетами как можно тише, чтобы не привлекать внимание. И если грязновато-белое туловище, которое я украдкой надел, осталось незамеченным, то вот голова ростовой куклы вызвала вполне ожидаемую реакцию.
- Эээ, дружище, ты панда? - флегматично вопросил один из лыжников.
- Сегодня - да. - я старался не показывать своего смущения.
- А зачем?
- Для веселья…
В разговор начали вступать остальные спортсмены.
- А ну, покажись. - потребовал другой.
Я, конечно, мог понять любопытство ребят, и, с моей стороны, было бы неприлично и высокомерно не продемонстрировать такой экзотический наряд во всей красе. Но, в то же время, это требование мне преподнесли таким презрительно-равнодушным тоном, что сразу выполнять его не хотелось.
- Да вы меня сегодня весь день будете видеть. - начал объяснять я. - Надоест ещё эта рожа.
- Тебе трудно что ль? - настаивал участник соревнований.
- Нетрудно. Сейчас я обуюсь, и вы увидите этот прекрасный костюмчик.
Обуваться я не торопился. За окном гуляют толпы людей, которым мой внешний вид наверняка покажется нелепым - так же, как и тем, кто сейчас переодевается рядом со мной. Подождут. Мы с пандой, в конце концов, ехали сюда двенадцать остановок на трамвае не для того, чтобы их развлекать, а ради зачёта по физкультуре.
Только обувшись, я понял, что этот персонаж в моем исполнении будет бродить по снегу не своими черными когтистыми лапами, а в моих коричневых зимних ботинках. «Хм, подходят ли они?...». Да и белые штанишки коротковаты: мои старые шерстяные потертые бесцветные носки даже немного выглядывают. К зверьку прилагались черные варежки, но, как мне показалось, они не грели, поэтому под них я надел свои перчатки. Что ж, пора вносить последний штрих - прятать своё лицо в голове этого несчастного медвежонка, и в путь: на трассы и арены.
Выходил я из раздевалки, слушая предположения о том, где выводят таких панд и какие напитки их заставляют употреблять, что у них такой вид с похмелья.
- Панда с бодуна! - доносилось до меня из-за тонкой фанерной двери раздевалки, когда я уже шел по коридору.
Лишь смутно представлялось, что следует делать дальше. Наиболее логичным казалось найти, для начала, Викторию Владимировну. Пока я шёл по тропинке от здания базы до главной дороги, мне встретилось человек десять, идущих в обратном направлении. Взгляды всех этих людей на какое-то время останавливались на мне... Именно тогда я заметил: некоторые девушки думают, что если человек прошёл мимо, то он не услышит, как о нём говорят. Как будто уши устроены аналогично глазам: если бы они показывали пантомиму «чучело» или «что за нафиг?» или «убожество», то я бы так и не узнал их мнения обо мне, а так - узнал. «Да уж… что же ожидает меня там, в эпицентре событий?». Визиты в спортзал стали казаться уже такими романтичными и приятными… и зачем я только согласился на это?..
Долго Викторию Владимировну искать не пришлось: она стояла среди других преподавателей с кафедры физической культуры, неподалеку от огороженной волейбольной площадки, которая должна была послужить сценой для официальных речей.
- А, вот вы и пришли! - приветствовала меня наставница. Другие преподаватели с опаской и недоверием смотрели на меня. - Вы подождите немного, сейчас декан приедет. Постойте рядом с нами, чтоб он вас видел.
Где-то рядом раздался дружный многоголосый мужской смех. Я был почти уверен в том, что это проявление радости как-то связано со мной, однако молча стоял и старался не смотреть по сторонам, потому как мне начало казаться, что теперь все люди вокруг глядят на меня и недобро шутят.
Вскоре приехал декан, а затем и аж целый проректор - как обещано. Я всё время норовил отойти куда-то в район трансформаторной будки: спрятаться за её стенами, чтобы меня видело как можно меньше представителей человечества, вообще, и административно-преподавательского состава вуза, в частности.
Речь руководства продолжалась всего минуть пять. Обещанная художественная самодеятельность, увы, не выступила, так что мне ничего не оставалось, как направиться туда, где происходил праздник спорта. И этот праздник требовалось сделать еще более радостным. Огромных усилий стоило оторваться от надежной стены, за которой что-то так уютно шумит… Я вновь смутно представлял, в каком направлении мне следует держать путь: вышел на основную дорогу и побрёл куда-то наверх, по пригорку, обгоняемый людьми с лыжами в руках. Почти каждый - хотя бы на секунду - но оборачивался на сутулую панду небольшого роста. Смеялись не все, однако не заметить мой костюм было невозможно. Порою за спиной слышался звонкий девичий смех, иногда - низкий гул, перебиваемый металлическими всхлипываниями, а затем - гогот.
Конечно, некоторые начинали диалог:
- О! Панда идет на лыжах кататься! А где твои лыжи, панда? - поравнявшись со мной, радостно улыбаясь, спросил атлетического вида паренёк (правда, тоже шедший без лыж, но зато в окружении двух девушек).
- У меня справка. Мне нельзя на лыжах. - ответил я.
- Ветеринар выдал?
- Да. Дежурный ветеринар из моего зоопарка.
Такой ответ его вполне устроил: довольно усмехнувшись, он ускорил свой шаг. Девушки продолжили свой неоконченный разговор.
Как я ни старался идти медленно, но через пять минут, тем не менее, оказался на старте лыжного забега. Спортсмены готовили свой инвентарь; зрители ожидали, когда можно будет болеть за знакомых - все стояли своими компаниями. На меня, конечно, поглядывали, но никаких вопросов в мой адрес, к счастью, не поступало.
Я походил взад-вперёд. Соревнование не началось - им пока не до шоу… «Посмотрим, что ещё где происходит». Я направился прочь от лыжного старта - услышав, как мне показалось, глухой звук футбольного мяча. За небольшим перелеском действительно стояли ворота, и на утоптанной снежной площадке разминались ребята: разогревали вратарей, настраивали точность паса. Я начал думать о том, что здесь стоит провести основную часть дня: ведь смотреть футбол гораздо интереснее, чем бестолково гулять по сугробам, глядя в след проезжающим лыжникам… Видимо, успел забыть, что в этот день мне будет трудно оставаться простым зрителем - вернуться в реальность удалось благодаря первым смешкам, которые донеслись с противоположной бровки. Потом кто-то из футболистов пробежал мимо меня, радостно посмеиваясь.
- На Фёдор-юрича похож. - поделился своим наблюдением пацан, сидевший на спортивной сумке. Почему-то мне хорошо запомнилось, что его правая нога в шерстяном носке приподнята над сугробом, и он показывает в мою сторону кроссовкой. И опять: это предположение от его товарищей:
- Когда он с похмелья - да… - согласился один из них.
- Юрич столько не пьёт. - возразил другой.
На противоположную сторону поля я не пошёл - на меня оттуда внимательно поглядывали, и, по-моему, даже что-то кричали в мой адрес. Уточнять, правильно ли расслышал и ко мне ли эти характеристики относятся, я не желал, потому решил возвратиться на старт лыжных гонок.
- Ой, давай сфотографируемся с пандочкой. - предложила добродушная лыжная болельщица своей подруге, но та, с недоверием осмотрев меня, строго предложила пойти поискать кого-то из знакомых, которые как раз «наверное, Маш, уже, нас обыскались там».
Далее я даже не обращал внимания на реакцию людей. Я, конечно, предполагал, что вся эта затея не самое приятное дело, однако не ожидал, что уже к середине дня мною овладеет… как бы выразиться - не то что бы безысходность, но какая-то тоска.
Впрочем, это чувство могло быть вызвано тем, что я успел проголодаться. Всё чаще мне стали попадаться люди с пластиковым стаканчиками в руках. Если верить пару, в этих стаканчиках находилась горячая жидкость. И тут я вспомнил, как Виктория Владимировна рассказывала про горячее питание, про чай и кофе. «В конце концов, даже настоящие панды в зоопарках имеют право на обед в течение рабочего дня».
Я направился на поиски того места, где могли продавать еду и питьё - пошёл в противоположную от футбольного поля сторону: спустился немного вниз, вновь оказался на широкой дороге. В метрах ста от меня виднелась толпа людей. Это стояли любители тяжелой атлетики: они наблюдали за тем, как наиболее сильные представители университета поднимают шестнадцатикилограммовые гири - видимо, кто больше раз поднимет, тот и победил. Ага, а вот и ещё одно сборище неподалёку - рядом с едой и чаем. Получается, я почувствовал, куда идти! «Этот костюм пробудил во мне дремавшие животные инстинкты: учуял добычу, и лапы словно сами повели в нужном направлении.»
Правда, за добычу, естественно, следовало заплатить деньги. Накануне я старался тщательно продумать подобные бытовые нюансы, и даже положил деньги в кошелёк, чтобы купюры не затерялись, и их было легче доставать (вообще, до сих пор обычно ношу банкноты и монеты прямо в кармане брюк). Я снял правую перчатку, неэстетично и даже немного провокационно засунул руки в штаны, расправил заправленную в штаны верхнюю часть туловища зверя, подобрался к молнии куртки, находившейся под костюмом, с трудом расстегнул часто заедавшую молнию, залез во внутренний карман и достал кошелёк.
- Мне чай и булку с сосиской, пожалуйста. - попросил я тётеньку, стоявшую за столом с провизией.
- Не слышу. - ответила продавщица.
Приподнял свою чёрно-белую морду и повторил заказ.
- Ага! Вот он, кушать собрался. - с каким-то болезненным энтузиазмом приветствовал моего персонажа один из лыжников, беседовавший со мной в раздевалке.
- Жрать охота. - согласился я и отправился искать место, где можно было спокойно поесть. Навстречу мне шла Виктория Владимировна с ещё одной преподавательницей.
- Ну, как вы? - улыбнулась моя наставница.
- Да ничего. Веселю вот хожу всех. Поесть захотелось.
- Какой-то у вас голос грустный. - сочувственно произнесла Виктория Владимировна. А потом добавила: «Поешьте - сил прибавится.»
- Надеюсь. - притворно усмехнулся я и пошёл по утоптанной тропинке в сторону ближайшего перелеска.
Дорожка привела меня к бревну, рядом с которым валялись пустые пивные бутылки. Здесь утоптанный маршрут оканчивался. Чуть вдалеке, за скоплением из нескольких дубов, виднелась сломанная осина. Я протопал по неглубоким сугробам и оказался рядом с упавшим деревом. Место оказалось достаточно уютное: народу рядом нет, дерево лежит почти на земле: карабкаться с горячим чаем и хот-догом невысоко.
Не знаю, замечал ли кто-нибудь из гулявших неподалёку студентов сидящего одиноко на упавшей осине монстра с туловищем панды и головой человека: как он медленно потягивает чай из прозрачного пластикового стаканчика, как жадно, но тщательно пережёвывая, поедает булку с сосиской. Мне всё это уже казалось неважным. Значительная часть рабочего дня осталась позади: немного потерплю, и смогу спокойно отправиться домой.
Однако, как ни растягивал я процедуру поедания своего обеда, получилось всё же как-то быстро. Ещё пару минут я отхлёбывал чай - уже, конечно, весьма остывший. Потом минут пять или семь, а, может быть, и десять, просто сидел и вроде бы ни о чём не думал.
«Ладно, я - добросовестный человек: надо идти работать!» - отдал сам себе приказ, встал с корточек, спрыгнул с бревна, надел голову и отправился обратно к тяжелоатлетическим снарядам. Однако минут через двадцать любопытство повело меня на поиски новых мест спортивных сражений - ведь должен же каждый, кто приехал сюда, на этот праздник, получить свою долю радости от лицезрения такого феерического талисмана игр, как я. Снова вышел на главную дорогу. Не помню даже, в какую сторону отправился, но неожиданно наткнулся на указатель «Сноуборд», приклеенный к дереву. Ни одно соревнование не удостаивалось такого внимания со стороны организаторов… Наверное, сами сноубордисты не поленились, распечатали два листа формата А4, соединили их между собой при помощи степлера и приклеили получившийся указатель к дереву, на скотч.
Я пошёл в направлении, которое указывала стрелка. Идти - по меркам здешнего мероприятия - пришлось довольно долго: минут пять (все остальные мероприятия располагались как-то компактнее). Я оказался на финише горнолыжного спуска. С горы съезжала девушка в ярко-красном костюме: зрители приветствовали её прибытие. Неподалёку крутили какие-то красивые сальто сноубордисты: катались по этакому жёлобу и делали опасные выкрутасы в воздухе… Я остановился и не мог оторвать своих пуговичных глаз от этих отчаянных людей... И таких восторженных зрителей вокруг находилось немало: они посвистывали, подбадривали трюкачей. Правда, и та часть болельщиков, которая смотрела на горнолыжный спуск, тоже периодически оживала: они хлопали, кричали. Когда через несколько минут возгласы этой группы стали особенно оживлёнными, я решил сделать пару шагов в сторону и посмотреть, что же такое происходит. А происходило следующее: девушка в элегантном светло-зелёном комбинезоне (должно быть, только что пришедшая к финишу), весело пританцовывая, снимала лыжи. Вероятно, она показала лучшее время, потому что она сгребла весь свой инвентарь и понеслась навстречу неистово визжащим подружкам - так бежала, что по дороге выронила одну палку - ну вот буквально в трёх метрах от меня. И, видимо, так сильно её переполняло счастье, что она бросила оставшийся инвентарь туда же, на снег, и с криком: «Ой, спасибо тебе, пандочка!» - бросилась мне на шею. Удивительно, но я выстоял и не рухнул на землю. Девушка, к счастью, весила не слишком много, хотя роста она была выше среднего - явно выше меня. Со спины, как я слышал, уже подбежали её подруги. Она разжала наши объятия, длившиеся две-три секунды, и оказалась окружена аж пятью своими болельщицами. Далее послышался восторженный визг, а также бессвязные эйфорические причитания.
Я сидел в трамвае: одна сумка стояла в ногах, другую я положил на колени; смотрел в окно и не мог понять, почему возвращаюсь домой с такой лёгкостью на душе. «Наверное, облегчение от того, что сегодняшний день остался позади; наверное, рад пяти зачтённым занятиям» - размышлял я.
Пришёл домой, поужинал, прилёг на кровать - правда, опасаясь, что начнут всплывать воспоминания о сегодняшних унижениях - но возникал в сознании только горнолыжный склон и радость, которую я подарил победительнице скоростного спуска.
Через пару месяцев я снова встретил её - в корпусе, где у нашей подгруппы проходило занятие по информатике. Минут десять мы находились недалеко друг от друга: ждали у соседних аудиторий начала пары. Из обрывков её разговоров с товарищами я успел услышать, что её зовут Аня, что она учится то ли на мехмате, то ли на физфаке (не запомнил), что скоро у неё соревнования, а курсовую она ещё не начинала. Я скромно стоял в пяти метрах, у подоконника, и делал вид, что читаю конспект. Естественно, она не могла знать, кто я такой: что я - то самое существо - та самая панда, с которой она первой поделилась такой важной победой. Эту тайну я навсегда унёс с собой в соседнюю аудиторию.
Я тогда учился в университете, на втором курсе. И если в школе я обладал освобождением от физкультуры, то в вузе - не помню уже, почему - такого освобождения я не имел, и мне приходилось ходить в спецгруппу. Требовалось посетить за семестр какое-то обязательное количество занятий… Десять, кажется… Нагружали нас, полузадохликов, несильно, правда - но всё же: личное время такие занятия отнимали, и я частенько пытался совершить некие неспортивные действия, чтобы сократить до минимума количество походов в университетский спортзал. Ну, то есть я, например, всегда был готов написать какой-нибудь реферат или купить инвентарь необходимый кафедре, а за это мне рисовали присутствия на занятиях. Да так многие делали.
Обычно в течение семестра я откладывал визиты в наш спортивный корпус до того момента, когда туда требовалось бы ходить уже чуть ли не каждый день, и тогда я настраивался на нужный лад и плёлся после лекций заниматься физической культурой, напрягая свою вялую волю.
Наша преподавательница физкультуры в спецгруппе, осознавая, видимо, с каким хилым и тяжким на подъём существом имеет дело, помня мои страдания первых полутора лет, в самом начале второго семестра второго курса предложила мне достаточно выгодную сделку: я принимаю участие в важном мероприятии университетского масштаба, а мне за это ставят пять зачтенных занятий. Нормативы, даже для больных людей, я всё равно бы не сдал - что пять раз пришёл бы в течение полугода, что десять… Проводили эту «Спортивную зиму» каждый год, за городом - на лыжной базе нашего вуза и в окрестностях. Студенты в ходе этого дня катались на лыжах, играли в футбол на снегу, поднимали тяжести, ну и так далее.
- У нас в этом году руководство дало распоряжение, чтобы праздник прошел веселее, чем раньше. - начала свое коммерческое предложение Виктория Владимировна, преподавательница, которая, собственно, вела занятия в спецгруппе. - Всё будет официально: откроет эти наши зимние игры проректор, потом ансамбль спляшет что-то русское народное. Горячее питание продавать будут, ну, и чай и кофе.
- Виктория Владимировна, а мне разве можно? - удивился я.
- Что?
- Участвовать… Там же, наверное, лыжи, коньки… Я это не очень всё умею.
- Да никто вас не заставляет на лыжи вставать. Я вам другое хочу предложить. Наш декан хочет еще как-то оживить мероприятие, и вы мне как раз в этом, надеюсь, поможете. Там работы-то - буквально на полдня, к тому же на свежем воздухе. Погуляете, походите, разговаривать даже ни с кем не нужно. Это и само по себе полезно, а я вам, помимо прочего, еще и несколько занятий зачту.
- Не понял… Мне просто надо будет ходить и молчать?
- Да. - улыбнулась тренер. - В костюме… Вы, наверное, олимпиады не смотрите? Так там рядом с трассами… и на аренах… ходят такие персонажи - талисманы игр.
- А у нас тоже есть уже талисман? - мой голос стал как будто бы глуше… Тут же в голове всплыл символ университета - раскрытая книга, на которой начертана заветная аббревиатура. А ниже - полное наименование вуза. Я представил, насколько странно выглядит такая ходячая книжка. Причем это же, наверное, надо в валенках ходить, чтоб не замерзли ноги за день…
- Талисмана нет, но это и неважно. - прервала мои размышления преподаватель. - У меня сын в школьной постановке на новый год участвовал. Моя подруга костюмы для ребят шила. Осталось несколько - подберем.
- Да не знаю, полезут ли на меня… - я попытался сразу отказаться от этой сомнительной сделки.
- Полезут, полезут. - уверила Виктория Владимировна. - У меня сын уже в девятом классе. Всё будет нормально.
«Как всё-таки странно, что в университете преподаватели к студентам обращаются на вы. Вроде и дистрофиком назвали, но как бы и уважительно, кажется» - промелькнула мысль.
- А какие есть костюмы? - задав этот вопрос, я вдруг осознал, что начинаю всерьез рассматривать поступившее мне предложение.
- Прежде всего, есть панда. - тренер начала перечисление. Но тут же и завершила. - Это самый оптимальный вариант, думаю.
- А ещё?
- Ну ещё есть богомол, птица, робот, мышь, сова.
- Может быть, сову лучше? - осмелился предложить я. - Панда - как-то банально. А сова - символ мудрости: для университета подходит.
- Нет. Сову играла девочка. На вас, скорее всего, не налезет.
- А птица какая?
- Не могу сказать на что похоже… Клюв, крылья, перья… Просто птица.
- Может быть, этот костюм тогда?
- Да чем вам панда не нравится-то? Птичий костюм не самым удачным получился. Не очень убедительный. - продолжала настаивать преподаватель.
- Даже не знаю… А мышь? А кто там ещё?.. Робот…
- Мышь - совсем маленький костюм. Маленький мальчик играл мышь. Робота могу принести, но, на мой взгляд, панда - всё же самый хороший.
Про богомола я даже уточнять не стал. «Да, интересно было бы взглянуть на сценарий этой постановки. Что связывало богомола, робота и мышь? Какое отношение к ним имела панда? Как вела себя сова при общении с другой птицей?» Всё это представлялось мне большой загадкой, однако спросить я постеснялся. Мы договорились, что завтра преподавательница принесет костюмы, и тогда я приму окончательное решение.
Я стоял дома в прихожей перед зеркалом и смотрел на себя сквозь рот пятнистого медведя, которым мне предстояло работать значительную часть предстоящего дня. Костюм производил впечатление довольно тоскливое. Грустные чёрные пятна вокруг пуговичных глаз. Немного пыльного оттенка белое туловище. Вид у панды был не умилительный, а, скорее, жалостливый. Этого печального зверька хотелось накормить бамбуковыми побегами, а затем уложить спать.
«Спортивная зима» проходила в начале марта, температура на улице держалась в районе нуля градусов. Обычную свою зимнюю куртку я надеть не мог - костюм хоть и просторный, но на объемную куртку не налез бы. Поэтому пришлось напялить водолазку, пару свитеров, короткую осеннюю куртку, спортивные штаны, под низ - трико. Ноги утеплил шерстяными носками и отправился быстрым шагом на остановку трамвая, неся в руках два пакета: в одном лежала голова, в другом - остальное тело медведя.
Я приехал на окраину города, вышел на полагающейся остановке, поднялся на небольшую гору, где находилась вузовская база, и, даже не доходя до места назначения, осознал, что студентов на празднике зимнего спорта собралось немало. Многие благодаря успешному участию здесь могли получить автоматы по физкультуре на весь семестр… Хотя, если человек побеждает здесь, значит, он занимается спортом, и ему не в тягость посещать университетский спортзал… Не знаю, помню какие-то обрывки разговоров, которые слышал потом в течение дня… Кого-то заставили явиться сюда для массовки, кто-то сам пришёл ради соревновательного духа, кого-то, как и меня, притащила жажда заветных галочек в журнале.
В одной из комнат, выделенных под раздевалку, я, в окружении нескольких лыжников, принялся раскладывать своё снаряжение, стараясь шуршать пакетами как можно тише, чтобы не привлекать внимание. И если грязновато-белое туловище, которое я украдкой надел, осталось незамеченным, то вот голова ростовой куклы вызвала вполне ожидаемую реакцию.
- Эээ, дружище, ты панда? - флегматично вопросил один из лыжников.
- Сегодня - да. - я старался не показывать своего смущения.
- А зачем?
- Для веселья…
В разговор начали вступать остальные спортсмены.
- А ну, покажись. - потребовал другой.
Я, конечно, мог понять любопытство ребят, и, с моей стороны, было бы неприлично и высокомерно не продемонстрировать такой экзотический наряд во всей красе. Но, в то же время, это требование мне преподнесли таким презрительно-равнодушным тоном, что сразу выполнять его не хотелось.
- Да вы меня сегодня весь день будете видеть. - начал объяснять я. - Надоест ещё эта рожа.
- Тебе трудно что ль? - настаивал участник соревнований.
- Нетрудно. Сейчас я обуюсь, и вы увидите этот прекрасный костюмчик.
Обуваться я не торопился. За окном гуляют толпы людей, которым мой внешний вид наверняка покажется нелепым - так же, как и тем, кто сейчас переодевается рядом со мной. Подождут. Мы с пандой, в конце концов, ехали сюда двенадцать остановок на трамвае не для того, чтобы их развлекать, а ради зачёта по физкультуре.
Только обувшись, я понял, что этот персонаж в моем исполнении будет бродить по снегу не своими черными когтистыми лапами, а в моих коричневых зимних ботинках. «Хм, подходят ли они?...». Да и белые штанишки коротковаты: мои старые шерстяные потертые бесцветные носки даже немного выглядывают. К зверьку прилагались черные варежки, но, как мне показалось, они не грели, поэтому под них я надел свои перчатки. Что ж, пора вносить последний штрих - прятать своё лицо в голове этого несчастного медвежонка, и в путь: на трассы и арены.
Выходил я из раздевалки, слушая предположения о том, где выводят таких панд и какие напитки их заставляют употреблять, что у них такой вид с похмелья.
- Панда с бодуна! - доносилось до меня из-за тонкой фанерной двери раздевалки, когда я уже шел по коридору.
Лишь смутно представлялось, что следует делать дальше. Наиболее логичным казалось найти, для начала, Викторию Владимировну. Пока я шёл по тропинке от здания базы до главной дороги, мне встретилось человек десять, идущих в обратном направлении. Взгляды всех этих людей на какое-то время останавливались на мне... Именно тогда я заметил: некоторые девушки думают, что если человек прошёл мимо, то он не услышит, как о нём говорят. Как будто уши устроены аналогично глазам: если бы они показывали пантомиму «чучело» или «что за нафиг?» или «убожество», то я бы так и не узнал их мнения обо мне, а так - узнал. «Да уж… что же ожидает меня там, в эпицентре событий?». Визиты в спортзал стали казаться уже такими романтичными и приятными… и зачем я только согласился на это?..
Долго Викторию Владимировну искать не пришлось: она стояла среди других преподавателей с кафедры физической культуры, неподалеку от огороженной волейбольной площадки, которая должна была послужить сценой для официальных речей.
- А, вот вы и пришли! - приветствовала меня наставница. Другие преподаватели с опаской и недоверием смотрели на меня. - Вы подождите немного, сейчас декан приедет. Постойте рядом с нами, чтоб он вас видел.
Где-то рядом раздался дружный многоголосый мужской смех. Я был почти уверен в том, что это проявление радости как-то связано со мной, однако молча стоял и старался не смотреть по сторонам, потому как мне начало казаться, что теперь все люди вокруг глядят на меня и недобро шутят.
Вскоре приехал декан, а затем и аж целый проректор - как обещано. Я всё время норовил отойти куда-то в район трансформаторной будки: спрятаться за её стенами, чтобы меня видело как можно меньше представителей человечества, вообще, и административно-преподавательского состава вуза, в частности.
Речь руководства продолжалась всего минуть пять. Обещанная художественная самодеятельность, увы, не выступила, так что мне ничего не оставалось, как направиться туда, где происходил праздник спорта. И этот праздник требовалось сделать еще более радостным. Огромных усилий стоило оторваться от надежной стены, за которой что-то так уютно шумит… Я вновь смутно представлял, в каком направлении мне следует держать путь: вышел на основную дорогу и побрёл куда-то наверх, по пригорку, обгоняемый людьми с лыжами в руках. Почти каждый - хотя бы на секунду - но оборачивался на сутулую панду небольшого роста. Смеялись не все, однако не заметить мой костюм было невозможно. Порою за спиной слышался звонкий девичий смех, иногда - низкий гул, перебиваемый металлическими всхлипываниями, а затем - гогот.
Конечно, некоторые начинали диалог:
- О! Панда идет на лыжах кататься! А где твои лыжи, панда? - поравнявшись со мной, радостно улыбаясь, спросил атлетического вида паренёк (правда, тоже шедший без лыж, но зато в окружении двух девушек).
- У меня справка. Мне нельзя на лыжах. - ответил я.
- Ветеринар выдал?
- Да. Дежурный ветеринар из моего зоопарка.
Такой ответ его вполне устроил: довольно усмехнувшись, он ускорил свой шаг. Девушки продолжили свой неоконченный разговор.
Как я ни старался идти медленно, но через пять минут, тем не менее, оказался на старте лыжного забега. Спортсмены готовили свой инвентарь; зрители ожидали, когда можно будет болеть за знакомых - все стояли своими компаниями. На меня, конечно, поглядывали, но никаких вопросов в мой адрес, к счастью, не поступало.
Я походил взад-вперёд. Соревнование не началось - им пока не до шоу… «Посмотрим, что ещё где происходит». Я направился прочь от лыжного старта - услышав, как мне показалось, глухой звук футбольного мяча. За небольшим перелеском действительно стояли ворота, и на утоптанной снежной площадке разминались ребята: разогревали вратарей, настраивали точность паса. Я начал думать о том, что здесь стоит провести основную часть дня: ведь смотреть футбол гораздо интереснее, чем бестолково гулять по сугробам, глядя в след проезжающим лыжникам… Видимо, успел забыть, что в этот день мне будет трудно оставаться простым зрителем - вернуться в реальность удалось благодаря первым смешкам, которые донеслись с противоположной бровки. Потом кто-то из футболистов пробежал мимо меня, радостно посмеиваясь.
- На Фёдор-юрича похож. - поделился своим наблюдением пацан, сидевший на спортивной сумке. Почему-то мне хорошо запомнилось, что его правая нога в шерстяном носке приподнята над сугробом, и он показывает в мою сторону кроссовкой. И опять: это предположение от его товарищей:
- Когда он с похмелья - да… - согласился один из них.
- Юрич столько не пьёт. - возразил другой.
На противоположную сторону поля я не пошёл - на меня оттуда внимательно поглядывали, и, по-моему, даже что-то кричали в мой адрес. Уточнять, правильно ли расслышал и ко мне ли эти характеристики относятся, я не желал, потому решил возвратиться на старт лыжных гонок.
- Ой, давай сфотографируемся с пандочкой. - предложила добродушная лыжная болельщица своей подруге, но та, с недоверием осмотрев меня, строго предложила пойти поискать кого-то из знакомых, которые как раз «наверное, Маш, уже, нас обыскались там».
Далее я даже не обращал внимания на реакцию людей. Я, конечно, предполагал, что вся эта затея не самое приятное дело, однако не ожидал, что уже к середине дня мною овладеет… как бы выразиться - не то что бы безысходность, но какая-то тоска.
Впрочем, это чувство могло быть вызвано тем, что я успел проголодаться. Всё чаще мне стали попадаться люди с пластиковым стаканчиками в руках. Если верить пару, в этих стаканчиках находилась горячая жидкость. И тут я вспомнил, как Виктория Владимировна рассказывала про горячее питание, про чай и кофе. «В конце концов, даже настоящие панды в зоопарках имеют право на обед в течение рабочего дня».
Я направился на поиски того места, где могли продавать еду и питьё - пошёл в противоположную от футбольного поля сторону: спустился немного вниз, вновь оказался на широкой дороге. В метрах ста от меня виднелась толпа людей. Это стояли любители тяжелой атлетики: они наблюдали за тем, как наиболее сильные представители университета поднимают шестнадцатикилограммовые гири - видимо, кто больше раз поднимет, тот и победил. Ага, а вот и ещё одно сборище неподалёку - рядом с едой и чаем. Получается, я почувствовал, куда идти! «Этот костюм пробудил во мне дремавшие животные инстинкты: учуял добычу, и лапы словно сами повели в нужном направлении.»
Правда, за добычу, естественно, следовало заплатить деньги. Накануне я старался тщательно продумать подобные бытовые нюансы, и даже положил деньги в кошелёк, чтобы купюры не затерялись, и их было легче доставать (вообще, до сих пор обычно ношу банкноты и монеты прямо в кармане брюк). Я снял правую перчатку, неэстетично и даже немного провокационно засунул руки в штаны, расправил заправленную в штаны верхнюю часть туловища зверя, подобрался к молнии куртки, находившейся под костюмом, с трудом расстегнул часто заедавшую молнию, залез во внутренний карман и достал кошелёк.
- Мне чай и булку с сосиской, пожалуйста. - попросил я тётеньку, стоявшую за столом с провизией.
- Не слышу. - ответила продавщица.
Приподнял свою чёрно-белую морду и повторил заказ.
- Ага! Вот он, кушать собрался. - с каким-то болезненным энтузиазмом приветствовал моего персонажа один из лыжников, беседовавший со мной в раздевалке.
- Жрать охота. - согласился я и отправился искать место, где можно было спокойно поесть. Навстречу мне шла Виктория Владимировна с ещё одной преподавательницей.
- Ну, как вы? - улыбнулась моя наставница.
- Да ничего. Веселю вот хожу всех. Поесть захотелось.
- Какой-то у вас голос грустный. - сочувственно произнесла Виктория Владимировна. А потом добавила: «Поешьте - сил прибавится.»
- Надеюсь. - притворно усмехнулся я и пошёл по утоптанной тропинке в сторону ближайшего перелеска.
Дорожка привела меня к бревну, рядом с которым валялись пустые пивные бутылки. Здесь утоптанный маршрут оканчивался. Чуть вдалеке, за скоплением из нескольких дубов, виднелась сломанная осина. Я протопал по неглубоким сугробам и оказался рядом с упавшим деревом. Место оказалось достаточно уютное: народу рядом нет, дерево лежит почти на земле: карабкаться с горячим чаем и хот-догом невысоко.
Не знаю, замечал ли кто-нибудь из гулявших неподалёку студентов сидящего одиноко на упавшей осине монстра с туловищем панды и головой человека: как он медленно потягивает чай из прозрачного пластикового стаканчика, как жадно, но тщательно пережёвывая, поедает булку с сосиской. Мне всё это уже казалось неважным. Значительная часть рабочего дня осталась позади: немного потерплю, и смогу спокойно отправиться домой.
Однако, как ни растягивал я процедуру поедания своего обеда, получилось всё же как-то быстро. Ещё пару минут я отхлёбывал чай - уже, конечно, весьма остывший. Потом минут пять или семь, а, может быть, и десять, просто сидел и вроде бы ни о чём не думал.
«Ладно, я - добросовестный человек: надо идти работать!» - отдал сам себе приказ, встал с корточек, спрыгнул с бревна, надел голову и отправился обратно к тяжелоатлетическим снарядам. Однако минут через двадцать любопытство повело меня на поиски новых мест спортивных сражений - ведь должен же каждый, кто приехал сюда, на этот праздник, получить свою долю радости от лицезрения такого феерического талисмана игр, как я. Снова вышел на главную дорогу. Не помню даже, в какую сторону отправился, но неожиданно наткнулся на указатель «Сноуборд», приклеенный к дереву. Ни одно соревнование не удостаивалось такого внимания со стороны организаторов… Наверное, сами сноубордисты не поленились, распечатали два листа формата А4, соединили их между собой при помощи степлера и приклеили получившийся указатель к дереву, на скотч.
Я пошёл в направлении, которое указывала стрелка. Идти - по меркам здешнего мероприятия - пришлось довольно долго: минут пять (все остальные мероприятия располагались как-то компактнее). Я оказался на финише горнолыжного спуска. С горы съезжала девушка в ярко-красном костюме: зрители приветствовали её прибытие. Неподалёку крутили какие-то красивые сальто сноубордисты: катались по этакому жёлобу и делали опасные выкрутасы в воздухе… Я остановился и не мог оторвать своих пуговичных глаз от этих отчаянных людей... И таких восторженных зрителей вокруг находилось немало: они посвистывали, подбадривали трюкачей. Правда, и та часть болельщиков, которая смотрела на горнолыжный спуск, тоже периодически оживала: они хлопали, кричали. Когда через несколько минут возгласы этой группы стали особенно оживлёнными, я решил сделать пару шагов в сторону и посмотреть, что же такое происходит. А происходило следующее: девушка в элегантном светло-зелёном комбинезоне (должно быть, только что пришедшая к финишу), весело пританцовывая, снимала лыжи. Вероятно, она показала лучшее время, потому что она сгребла весь свой инвентарь и понеслась навстречу неистово визжащим подружкам - так бежала, что по дороге выронила одну палку - ну вот буквально в трёх метрах от меня. И, видимо, так сильно её переполняло счастье, что она бросила оставшийся инвентарь туда же, на снег, и с криком: «Ой, спасибо тебе, пандочка!» - бросилась мне на шею. Удивительно, но я выстоял и не рухнул на землю. Девушка, к счастью, весила не слишком много, хотя роста она была выше среднего - явно выше меня. Со спины, как я слышал, уже подбежали её подруги. Она разжала наши объятия, длившиеся две-три секунды, и оказалась окружена аж пятью своими болельщицами. Далее послышался восторженный визг, а также бессвязные эйфорические причитания.
Я сидел в трамвае: одна сумка стояла в ногах, другую я положил на колени; смотрел в окно и не мог понять, почему возвращаюсь домой с такой лёгкостью на душе. «Наверное, облегчение от того, что сегодняшний день остался позади; наверное, рад пяти зачтённым занятиям» - размышлял я.
Пришёл домой, поужинал, прилёг на кровать - правда, опасаясь, что начнут всплывать воспоминания о сегодняшних унижениях - но возникал в сознании только горнолыжный склон и радость, которую я подарил победительнице скоростного спуска.
Через пару месяцев я снова встретил её - в корпусе, где у нашей подгруппы проходило занятие по информатике. Минут десять мы находились недалеко друг от друга: ждали у соседних аудиторий начала пары. Из обрывков её разговоров с товарищами я успел услышать, что её зовут Аня, что она учится то ли на мехмате, то ли на физфаке (не запомнил), что скоро у неё соревнования, а курсовую она ещё не начинала. Я скромно стоял в пяти метрах, у подоконника, и делал вид, что читаю конспект. Естественно, она не могла знать, кто я такой: что я - то самое существо - та самая панда, с которой она первой поделилась такой важной победой. Эту тайну я навсегда унёс с собой в соседнюю аудиторию.