Невестка на Плющихе
Невестка - существо подневольное и несчастное: все вокруг чужие, в рот глядят - куски считают, гнобят почём зря и т.д. и т.п. Это, конечно, самый крайний вариант устройства жизни молодой женщины в доме мужа, но всё-таки он отражен и в устном народном творчестве, да и вот - у Н. А. Некрасова читаем:
«Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и чёрной и трудной
Отцветёшь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь нянчить, работать и есть.
И в лице твоём, полном движенья,
Полном жизни - появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
И схоронят в сырую могилу,
Как пройдёшь ты тяжёлый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь»
Конечно, не всё так печально было и в далеком 19-м веке, и уж совсем не так было в шестидесятых годах 20-го века, и конкретно в семье Нюры героини фильма «Три тополя на Плющихе» Татьяны Лиозновой. Всё у нашей Нюры хорошо и муж не бьёт, и свекрови давно нет, и золовка вполне эмансипированная в Москве живет. Как раз золовку-то вся деревня осуждает, за то, что не стала ждать своего мужа-дебошира из тюрьмы, а развелась с ним. Правильно сделала, конечно, но традиция, ещё живая в селе, консервативна, и развод не одобряет, что тоже правильно.
К золовке Нине в Москву едет Нюра с неподъёмным чемоданом набитым ветчиной, чтобы продать её на рынке. Москва, для сельской жительницы, полна «опасностей» и «соблазнов»… И правда - появляется такой соблазн в виде таксиста Саши. Таксист - существо специфическое, а московский таксист - и подавно. В нашем случае это специфичность снимается отчасти тем, что Саша ленинградец. Так в нем две сущности и уживаются. Это видно в эпизоде с покупкой билетов в кинотеатр. Сначала он идет в кассу и просит очередь разрешить ему взять два билета. Получив отказ и послушав нотацию, отправляется к администратору и, соврав про иностранных товарищей, которые ждут в машине, получает билеты без очереди.
Всё сказанное выше, так сказать, экспозиция. В фильме несколько планов и тем, но сейчас об одной, родственной теме прошлой статьи. В тихую жизнь наших героев вторгается ... А что собственно вторгается? Любовь? Страшный Амур с луком и стрелами, которого боялись даже всемогущие боги Олимпа? Что-то ещё неизвестное?
Но что-то же заставляет Сашу подобрать на стоянке совсем не перспективную, по части заработка, пассажирку, говорить с ней, приглашать в кино, долго ждать у кафе «Три тополя».
Что-то заставляет Нюру рваться выйти к нему, и бояться его, и так и не выйти на свидание. И ещё сны эти. И песня ещё. Если бы Нюра сразу поняла, что песня у них общая, то … Что то? Все равно никакого адюльтера бы не было - контингент не тот. А что бы было? А вот что: сходили бы в кино, утром на рынок ветчину продавать, и домой, в деревню. Осталась бы легкая грусть о том, что сложилась жизнь так, а могла бы иначе, и не то чтобы плохо сложилась - хорошо, в общем-то сложилась, но вот могло бы…
В общем «амур» пролетел, и в смысле полета и в смысле пролёта. Сильная вещь традиция, когда она внутри человека, никакому стрелку её не разрушить.