Ни о чем не забыл
Три месяца на свободе. Николай Уткин рассказал историю чемоданчика.
Виталий Папилкин, "P.S", фото Валерий Трубин (ака sildream)
Бывший мэр Тольятти Николай Уткин назначил встречу в ресторане своего соратника Хетага Тагаева. Пили черный чай, вспоминали, что было до его тюремного заключения, а что случилось после. Видно, что он не растерял своих амбиций: живой, общительный, но при этом несколько загадочный. Уткин предупредил, что не может говорить обо всем, поскольку, как он выразился, «мои подельники еще в тюрьме». Бывший мэр имеет в виду экс-руководителя управления земельных ресурсов Наталью Немых и ее гражданского мужа Александра Сидорова. Они до сих пор не вышли на свободу. А Уткин сегодня отмечает три месяца УДО (условно-досрочного освобождения).
- Николай Дмитриевич, как вы себя чувствуете? Чем сейчас занимаетесь? Может, над чем-то работаете? Пишите ли мемуары, которые обещали опубликовать?
- Чувствую себя неплохо. Правда, штормит, когда погода меняется. Давление. Но в основном, я стараюсь поддерживать себя в хорошей форме. Соблюдаю диету. В этом даже тюрьма в какой-то степени помогла. Что касается моей книги, или если хотите: мемуаров, воспоминаний, то я к ней не возвращался. Честно - дуркую. В воскресение - три месяца, как я освободился. Я не писал, потому что хотел, чтобы все успокоилось. Слишком много желающих заполучить эти материалы. Воспоминания до 2004 года у меня уже готовы. Для второй части, наверное, еще не пришло время. Там многие участники - живые и при деле. Не важно: плохие они, или хорошие. Нужно подождать. К тому же еще не определилась судьба моих «подельников»: Сидорова и Немых. Здесь я действую по принципу «не навреди».
- Наталья Ивановна в колонии-поселении, в Вологде?
- Да. И я понимаю, почему она не торопится возвращаться. Женщинам сложнее в коллективе. Не любят умных. Она решила быть подальше от тех, кто желал ей зла. Как говорила мать Тереза: «Страшна не ненависть, а равнодушие». Многие использовали ум и талант Немых, но там это не востребовано. В мэрию ее привел мой заместитель - Морозов. Хотя он потом открестился от этого. Они оба пришли с Волгоцеммаша. Нас обвиняли в том, что мы находились в сговоре с 1992 года, но это не так. Я в то время еще не знал Немых. Наталья Ивановна была на голову выше всех прежних руководителей, занимавших эту должность. И все слухи по поводу того, что она «нахапала» земли, а Уткина посадили с голой задницей - ложь. За все время расследования правоохранительным органам не удалось найти даже кусочка земли, который бы принадлежал Немых.
- Тогда кому и чем она мешала?
- У нее на все было свое мнение, ей завидовали. К тому же она увлеклась политикой. С Эстриным (зам по строительству, - прим. авт.) они, например, были, как два горных козла на узкой тропинке. Я часто оставлял их одних в кабинете. Мол, я уйду, а вы ищите общий язык. Но все тщетно. Они не могли договориться. Еще я вспоминаю, что Немых всегда была собрана и подготовлена. Никогда не приходила без дела, без бумаг. А Эстрин - да, системный человек, но, как сказал один наш общий знакомый, напоминает слона в посудной лавочке.
- Чтобы закончить про книги: вы читали произведение Борислава Гринблата «Стыдно за власть»?
- Да, читал. Мне ее присылали. Во многом я могу согласиться с автором. Может быть, отдельные моменты пафосные, но в целом нормально. Конечно, не всем нравится. Я вот тоже, случалось, не воспринимал критику в свой адрес. Но я не злопамятный. После моего освобождения мы встречались с Гринблатом. У нас нормальные отношения. Даже, когда раньше мы схватывались с ним, то всегда находили потом общий язык.
- С Хетагом Тагаевым так же? (В этот момент заходит Хетаг Тагаев, со всеми здоровается и уходит).
- Я же привел Тагаева к этому месту (управление торговли мэрии Тольятти, - прим. авт.). Нам нужна была новая струя, потому что те, кто пришел в управление торговли, еще размышляли по-советски. Дружба, или не дружба - не знаю. Наверное, просто короткие отношения. Может, одно время мы были сподвижниками. Но то, что мы сегодня близки, я бы не сказал. Я слышал про его эпопею, про увольнение из мэрии. Некоторая несдержанность Тагаева не всем нравится. При мне на аппаратном совещании было позволительно отпустить едкую шутку, а при новых руководителях Тагаева это не особо приветствовалось.
- Каким человеком вы помните нынешнего мэра Сергея Андреева? Вы ведь в конце девяностых дали ему дорогу.
- Ну, я бы так не сказал. Я ли давал зарубу? Вряд ли я был крестным отцом Андреева. Я не мешал ему. Мне многие идеи его нравились.
- Вы думали, что он так далеко пойдет?
- Каждый человек имеет амбиции. Станет он мэром, или нет - я никогда не загадывал. Но то, что Андреев не остановится и пойдет дальше - я был уверен. Да что Андреев. Возьмите Дуцева (Владимир Дуцев, депутат Самарской губернской думы, - прим.авт.) Я с ним познакомился в поездке на Шипку, где мы встречались с президентом Путиным. Я не думал, что Дуцев станет депутатом, что он победит популярного Поплавского (Владимир Поплавский, - бывший депутат гордумы Тольятти, - прим. авт.).
- Выборы мэра прошли. Почему, на ваш взгляд, проиграл Шахов? Вас не смущает, что тольяттинцы могут заплатить слишком дорого за амбиции Андреева? Все-таки он не один. Он в команде.
- Наверное, Шахов не оказался стратегом в этой ситуации. Не все шаги просчитал. Люди, которые за ним стояли, не совсем правильно оценили происходящее. За Андреевым не только Вексельберг стоял. За ним и другие люди были. И Шахов проиграл. Проиграл объективно. У меня хороший опыт поражения на выборах: 1994 и 1996 год. Я прекрасно понимаю, почему он проиграл, и кто ему тут мешал.
- Вы имели право голосовать на выборах мэра Тольятти?
- Нет.
- А если бы вы могли голосовать, то кому бы отдали предпочтение: Шахову, или Андрееву?
- Сложно сказать. Но глаза горели больше у Андреева. Я знаю Шахова. Человечность в нем есть. Он красавец-мужчина. И очень интеллигентный. Может, это его погубило на выборах?
- Вы наблюдали за выборами?
- Довольно сложно оттуда наблюдать. Информацию получаешь с опозданием. Ведь там нет ежедневных газет, и заключенные не любят смотреть новости.
- А что они любят?
- Сказки, мистику, фантастику всякую. А вот детективы и политику не любят. В последнее время изымали Достоевского. Запрещали читать. Помню, когда на судью самарского областного суда Дроздову было нападение, многие заключенные меня спрашивали: «А кто такая Дроздова?»
- В доме за время вашего отсутствия много дел накопилось?
- Да. Жена у меня все отлично сохранила. Даже мои цветники. Но где-то починить, что-то подправить все равно пришлось. К тому же я немного путешествовал, конечно, с разрешения надзорных органов. Съездил на могилу к матери в Пензенскую область. Я был здесь, на кладбище, в Тольятти, у своих знакомых и воспитателей. И две недели отдыхал в Кисловодске. С внучкой. На большее не хватило средств. Был на встрече памяти Сергея Жилкина. А вчера ходил в мэрию, на улицу Белорусскую, к девчатам-архивариусам. Много людей приходит ко мне домой. Я семи утра и до девяти вечера на ногах.
- Как часто вы отмечаетесь в полиции?
- Один раз в месяц. Это не так уж много.
- Какие у вас отношения остались с Александром Дроботовым и Николаем Ренцем?
- Я не видел ни того, ни другого. Хотя Ренца видел - мельком. В день памяти Жилкина. Сложно сказать, какие у меня с ними отношения. У меня нет злобы на них. Но и жажды встречи с ними нет. Но у меня много других знакомых, которые меня ждали. Я откладывал эти встречи - теперь хожу на них.
- У вас теперь есть возможность смотреть новости, как вы реагируете на городские события?
- У меня вчера был в гостях Александр Шелудяков (начальник управления Госавтоинспекции, - прим. авт.). Я его спросил, почему стало так много аварий на дорогах со смертельным исходом? И тем более, связанных с алкоголем? Шелудяков говорит, что службу сократили, контроля стало меньше, отсюда и все беды. Когда мне дочь в первый раз рассказала про Лекторовича - я не поверил. Но мне сложно его судить. Я многое прошел и видел разные категории людей.
- Вы до сих пор являетесь сторонником «Единой России»?
- Меня еще Кожухов исключил из сторонников «Единой России» (смеется). Но я никогда не был нигде зафиксирован, как сторонник «Единой России». И когда мне Кожухов предложил извиниться, изменить свое отношение, я отказался. Потом в Тольятти приехала заместитель полпреда в Приволжском федеральном округе Любовь Глебова и от меня отстали. Но только на время. Да, начало у партии власти было интересное. Но потом пошло все не так. Шиворот навыворот.
- В городе есть политика?
- Мне кажется, сейчас серьезных процессов нет - каникулы. Но вот начнется дума и все закрутится. А на уровне области все, конечно, обсуждают назначение на пост губернатора Николая Меркушкина. Артяков всех убаюкивал, говорил, что пойдет на новый срок, останется в области, но этого не случилось.
- Вы знакомы с Меркушкиным?
- Да, конечно. В 1998-ом году мы с ним картошку делили. В аэропорту Нижнего Новгорода. Тогда Николай Иванович запретил вывозить из региона картошку. Так многие руководители делали. Я ему говорю: «Мордва все равно найдет, как картошку вывезти. Волчьими тропами повезут». А он: «Понимаешь, у меня есть договор с Лужковым, он еще весной эту картошку оплатил. Не могу». Потом мы много раз встречались на разных тусовках. А в последний раз виделись в 2006 году, на юбилее Шелудякова, в Мордовии.
- Как вы его оцениваете?
- В нем есть системность. Он государственник. Этого нет у многих современных руководителей. А то, что в области нужно было менять губернатора - это да.
- Вы следите за тем, что происходит на заводе «Тольяттиазот»? Поддерживаете ли отношения с семьей Махлая?
- С семьей Махлая я никогда не дружил. Владимира Николаевича - знаю. Обращался к нему. Его порой не найдешь. Но когда ему надо - он будет часами в приемной сидеть, дожидаться. Знаете, все свои задумки, которые он притворял в жизнь, он сначала рисовал. Это потом ему фотоаппарат подарили. Однажды, спускаясь с трибуны ДК «ТОАЗ», я спросил: «Кто же придумал такую лестницу?» Мне она показалась необычной. Я с нее чуть не упал. Все вокруг зашушукались. Мол, тихо, это Махлай придумал. Я, кстати, устаивал встречу представителям «Тольяттиазота» с полпредом в ПФО Коноваловым. И меня поразило, что никто не смог помочь этому предприятию. Для меня стало ясно, что атака на завод была санкционирована на самом верху. Что происходит сегодня на «Тольяттиазот» - мне трудно судить. Наверное, кошка пробежала и в семье Махлая. И его недруги пользуются этим моментом.
- Вы поддерживаете отношения с сенатором от Самарской области Константином Титовым?
- Когда я узнал, там, за решеткой, что Титов предложил: «Пусть Николай сознается во взятке» и добавил: «потом что-нибудь придумаем», я удивился.
- Это правда, что он приходил, уговаривал вас уйти добровольно с поста мэра?
- Он приезжал, когда я лежал в санатории Чкалова. Потом дважды приезжал один. Предлагал мне приватно стать его представителем в Совете Федерации. Да, даже до этого доходило. Но я ответил, что никогда не гнался за такими портфелями. Они мне не нужны. А потом ко мне приезжал руководитель протокола губернатора Васюнин. С ним был Нефедов. И как-то так, между прочим, пытались предупредить. Но конкретно ничего не сказали. Я встречался с Титовым перед самым арестом. Где-то за неделю. Говорил с Артяковым. Он поинтересовался моими планами. И все. Не сказал: освобождает меня от должности, или нет. Видимо, уже что-то решил для себя.
- Что еще было на встрече с Артяковым?
- Я с Артяковым познакомился впервые, когда вся московская команда еще не приехала на АвтоВАЗ. В 2005-ом году я был у него в офисе - мы общались. Позже я встречался с другим топ-менеджером автозавода - Игорем Есиповским. Не скрою, мы крепко поговорили. Обсуждали передачу социалки на баланс города, спорили. В конце он мне говорит: «Давайте жить дружно». Как в мультфильме про кота Леопольда. Я в ответ бросил такую реплику: «А мы, как в фильме про Маугли, уйдем на Север!» Но он ответил: «Мы пришли сюда навсегда». Потом, когда Есиповский погиб, меня в Кисловодске нашел Артяков. Пришел и говорит, я теперь руковожу заводом. Он, конечно, очень неоднозначный. У него не простой взгляд. И некоторые даже пугаются этого взгляда.
- Почему вам не дали досидеть в кресле мэра? Ведь до выборов оставалось меньше года. Почему с вами так жестко поступили?
- Я думаю, сначала созрела ситуация по поводу Константина Титова. Второе - я мешал многим людям, которые занимались передачей объектов социальной сферы с АвтоВАЗа на баланс города. Третье - меня хотели убрать от земли, с которой было много проблем. К тому же кому-то хотелось, чтобы мое дело прогремело на всю Россию.
- Это ведь Владимир Кожухов сыграл эту роль в вашей жизни?
- Кожухов? Да он вообще в деле не фигурировал. Он очень умно поступил - нигде не участвовал. У меня, конечно, меньше нареканий к Бузюкову. Он ведь просто исполнил их волю. Ведь у меня даже очных ставок с ним не было.
- У Кожухова печально сложилась карьера, он задолжал банкам деньги.
- Ну, Кожухов уже не в первый раз оказывается в таких ситуациях - выплывет. Ну, и потом, он имеет определенную поддержку в силовых структурах. Когда меня Кожухов исключал из сторонников «Единой России» я был поражен, ведь все подписали протокол! Все! И Вильчик, и Дроботов. Один Гусев не подписал.
- Давайте поговорим про землю в Ставропольском районе.
- А что про нее говорить? Это был обычный рейдерский захват. В то золотое время, когда земля была востребована для стройки, они ее скупили. А потом, когда там построили автосалоны, они начали требовать, чтобы их снесли. Я только не понимаю, почему они не подвели туда коммуникации? Это ведь даже экономически выгодно - дороже бы продали. Там замешаны и жители Москвы, и бывшие чекисты. Представьте: меня арестовали, судят по земельному делу, а регистрация земли состоялась в 2009 году. Кстати, Дубровин, который там все время фигурирует, - это пешка.
- Вы по роду своей деятельности часто общались с главой Ставропольского района Александром Пучковым? Он настоящий патриарх самарской политики. Какие у вас с ним были отношения?
- Культура на селе - она несколько иная, чем в городах. Поймите это. В колхозах так: как скажет руководитель - так и будет. Пучкова уважают. Ну, не иметь руководителю маленький магазинчик с маслицем, тоже нельзя. Я его часто приглашал на городские мероприятия, но он ездит с охраной и вроде как стесняется этого. Говорил: «Зачем я тебе с довеском?» На моем суде Пучков сказал: «Если бы Уткин пришел ко мне посоветоваться, то этого уголовного дела не было бы».
- Земельные вопросы вы с ним решали?
- Мы контактировали. Я осторожно высказываюсь, потому что не пришло еще время.
- Как вы считаете, возможно ли развитие Тольятти без земель Ставропольского района?
- Если не взять эту землю, то развитие города будет невозможно. Землю забросили. Я даже из тюремной машины видел, что там все заросло бурьяном. Они сами ничего не выращивают и городу не дают развиваться. Вы что серьезно думаете, что они за урожай бьются?
- Как вы относитесь к идее развития города в сторону поселка Прибрежный?
- Когда в девяностых началась вся эта катавасия с землей, депутат губдумы Гройсман, а вместе с ним и президент торгово-промышленной палаты Жуков, заговорили про агломерацию Тольятти-Жигулевск. В Тольятти пышным цветом расцвели бартерные отношения. У нас было много товаров, и жители Жигулевска только выигрывали от этого объединения. Я смотрел на этот проект скептически. Мне казалась эта идея не слишком жизнеспособной. Тогда Титов мне предложил: забирай поселок Винтай. Я два раза съездил туда инкогнито, погулял, посмотрел и сказал губернатору: «Нет». Маленький, проблемный, далеко до него добираться. В общем, я отказался. А что касается Жигулевска, то строительство там частных домов возможно. Там есть водозабор, который можно ликвидировать и начинать строить. Вообще, Тольятти сможет вариться в собственном соку не больше пяти лет. Больше без развития город не проживет.
- Николай Дмитриевич, откройте тайну, земля с правой стороны от улицы Лесной принадлежит Александру Сидорову? Гражданскому мужу Натальи Немых?
- Нет. Там много других людей замешано. Причем, известных. Я знаю эти фамилии, но называть их не буду. На улице Лесной нет коммуникаций, не решены вопросы с сетями. Поэтому собственникам земли нужно будет скооперироваться и решить эти вопросы. А что касается Сидорова, то я знаком с ним шапочно. Видел его несколько раз, не знал, чем он занимается. Они вместе с Немых приходили на бал в мэрию и еще на какой-то праздник.
- А что за история с чемоданчиком, в котором были деньги?
- Чемоданчик? Если смотреть видеозапись, то можно крепко поспорить: видел ли Сидоров деньги в чемоданчике, или нет? Камеру забыли выключить, и когда Сидоров выходил с чемоданчиком, было слышно, как его бьют. И потом он уже на видео сидит за столом и весь «светиться» (купюры были помечены специальной краской, - прим. авт.). Если совсем точно, то никакого чемодана не было. Была обычная мужская сумочка, которая висела у Сидорова на шее.
- То есть, у вас к нему обиды нет?
- А за что мне обижаться?
- Вам не обидно: вас посадили в тюрьму фактически за то, что вы построили четыре новых квартала?
- Меня обвиняли, но доказать, что это земля не городская, они все равно не смогли. Обвиняли меня и в том, что я захватил 18-й квартал. А ведь планы строить там были еще до моего прихода в горисполком. Обвинение в отношении меня было построено очень интересно. Факты одни, вещественные доказательства - совсем другие, версии - третьи.
- Кто навещал вас за колючей проволокой?
- Один раз был Сазонов (спикер СГД, - прим. авт.), он поздравлял меня с днем рождения. Приезжал мэр Сызрани Виктор Хлыстов. Был Коняхин (директор лицея №76, - прим. авт.). Вот, пожалуй, и все. Кроме родственников, конечно.
- Я хотел вернуться к вашему задержанию. Оказавшись за решеткой, вы сразу поняли безвыходность своей ситуации?
- Я никогда не думал, что мое задержание будет происходить таким образом. Я прошел партийную школу, но до такого никогда бы не додумался. Честно - не ожидал. За два до задержания мне звонил Рожин - начальник ФСБ, приглашал попить чаю, но я замотался и отказался. Я так и не понял, что это было? Уловка? Или он действительно не знал про предстоящий арест? А безвыходность своей ситуации я понял, когда при обыске у меня нашли патрон для пистолета.
- А вы вас было оружие?
- Да, но карабин, а не пистолет. А мой адвокат тогда говорит с облегчением: «Ну, хорошо». Я ему: «Что же тут хорошего?». Он: «Хорошо, что не наркотики». Я только потом это в тюрьме понял.
- Как у вас был устроен быт в тюрьме? Появились ли у вас за колючей проволокой товарищи?
- У всех разное отношение к тюрьме. Пока это не пройдешь, не испытаешь - очень страшно. В тюрьме мне везло на людей, хотя я не исключаю, что кто-то, может, был подсажен ко мне в камеру специально. Окружение помогало. Кто-то подсказал, как сделать так, чтобы свет не бил в глаза. Другие советовали, как правильно разговаривать. Третьи помогали в быту. За пять лет, что я провел за решеткой, я встречался с разными людьми: и с ворами, и с авторитетами, и с «шестерками». Все очень доброжелательные. Иногда, конечно, возникали нештатные ситуации, но сами же заключенные не давали меня в обиду. Слухи о жизни в тюрьме: мол, там драки, изнасилования и т.д. не имеют ничего общего с действительностью. Конечно, проблем там много. И первая - это наркотики. Они появляются в жизни любого человека, когда нет работы. В тюрьме работы было мало. Так, что кто-то кололся, кто-то пил самогон, кто-то «коней гонял» (обмен записками, - прим. авт.), а кто-то играл в игры в телефоне. Я пытался трудиться. На «девятке» мне присвоили инвалидность, но предложили работать с хозотряде и заниматься строительством. И я занимался. Потом был суд, я уезжал, а вернувшись, стал бригадиром отряда.
- Когда вы впервые оказались за решеткой, вас узнали сокамерники?
- Реакция была разной. Я, например, про себя услышал много легенд. Заключенные «на локалке» рассказывали, что когда меня арестовывали, пришлось вызывать отдельный самосвал, чтобы перевозить деньги. Но я не реагировал. В такие разговоры лучше не вмешиваться. Были и те, кто любил похвастаться тем, что они со мной знакомы. Помню, один кричал мне в окно: «Николай Дмитриевич! Может тебе чего насущного надо?» Я говорю: «У меня все есть» А он: «Я все равно зайду, принесу». Я тогда отвечаю своим сокамерникам: «Да не придет. Он просто хвастает перед остальными».
- Хата у вас была удобная?
- Как у всех - четыре стены. Стол (слон), кипятильник, унитаз (или машка), телевизор. Еще кошка у нас жила. Без нее никак. Иначе крысы придут. В 2009 году по «девятке» был приказ - изъять всех кошек, так уже совсем скоро грызуны обнаглели. Крыс стало много, и кошек вернули.
- Что вас поразило в тюрьме?
- Знаете, меня поразило арестантское, уркагантское единство. Участие этих людей в моей судьбе. Все хотели помочь. Это то, чего нет сейчас на воле. Поразили меня династии уголовников. Не думал, что таких много. Считал, что есть только трудовые династии. Еще для меня было большим удивлением, что многие в тюрьме не умеют читать. Вообще. Другие - напротив слишком образованные. Я на специальном режиме с одним парнем сидел. Так он каждую ночь письма писал. И не просто письма - каждое по два листа формата А-4. Убористым почерком и с двух сторон. До сих пор не пойму, о чем и с кем он так подробно переписывался.
- Вы встречались уже с Сергеем Андреевым?
- Да. Два раза.
- Он у вас спрашивал каких-то советов?
- Нет. Просто подвозил до дома. Делился своими впечатлениями о работе в мэрии.
- Чем сейчас занимаются ваши дети? Писали, что у них были проблемы с работой из-за того, что вас арестовали.
- Да, проблемы были. Но сейчас все нормализовалось: сын работает в коммерческой фирме, которая занимается автозапчастями. Зарплата у него не очень высокая, а командировок много. Дочь раньше трудилась в реабилитационном центре для детей, а сейчас в декрете. У меня же две внучки родились - двойняшки.
- Остались ли у вас амбиции вернуться в политику?
- Амбиции, может, и остались, но я трезво оцениваю свои шансы. Я ведь еще преступник. У меня УДО, оно заканчивается в 2014 году. К тому же три года я не могу занимать ответственные должности в структурах власти. А так амбиции у меня не высокие, хотя успокоиться я не могу. Мне надо трудиться. Я все равно пойду куда-то работать. Мне нужна занятость. Где работать? Еще не знаю. Я готов идти даже прорабом на стройку.
10 сентября 2012 года.
Виталий Папилкин, "P.S", фото Валерий Трубин (ака sildream)
Бывший мэр Тольятти Николай Уткин назначил встречу в ресторане своего соратника Хетага Тагаева. Пили черный чай, вспоминали, что было до его тюремного заключения, а что случилось после. Видно, что он не растерял своих амбиций: живой, общительный, но при этом несколько загадочный. Уткин предупредил, что не может говорить обо всем, поскольку, как он выразился, «мои подельники еще в тюрьме». Бывший мэр имеет в виду экс-руководителя управления земельных ресурсов Наталью Немых и ее гражданского мужа Александра Сидорова. Они до сих пор не вышли на свободу. А Уткин сегодня отмечает три месяца УДО (условно-досрочного освобождения).
- Николай Дмитриевич, как вы себя чувствуете? Чем сейчас занимаетесь? Может, над чем-то работаете? Пишите ли мемуары, которые обещали опубликовать?
- Чувствую себя неплохо. Правда, штормит, когда погода меняется. Давление. Но в основном, я стараюсь поддерживать себя в хорошей форме. Соблюдаю диету. В этом даже тюрьма в какой-то степени помогла. Что касается моей книги, или если хотите: мемуаров, воспоминаний, то я к ней не возвращался. Честно - дуркую. В воскресение - три месяца, как я освободился. Я не писал, потому что хотел, чтобы все успокоилось. Слишком много желающих заполучить эти материалы. Воспоминания до 2004 года у меня уже готовы. Для второй части, наверное, еще не пришло время. Там многие участники - живые и при деле. Не важно: плохие они, или хорошие. Нужно подождать. К тому же еще не определилась судьба моих «подельников»: Сидорова и Немых. Здесь я действую по принципу «не навреди».
- Наталья Ивановна в колонии-поселении, в Вологде?
- Да. И я понимаю, почему она не торопится возвращаться. Женщинам сложнее в коллективе. Не любят умных. Она решила быть подальше от тех, кто желал ей зла. Как говорила мать Тереза: «Страшна не ненависть, а равнодушие». Многие использовали ум и талант Немых, но там это не востребовано. В мэрию ее привел мой заместитель - Морозов. Хотя он потом открестился от этого. Они оба пришли с Волгоцеммаша. Нас обвиняли в том, что мы находились в сговоре с 1992 года, но это не так. Я в то время еще не знал Немых. Наталья Ивановна была на голову выше всех прежних руководителей, занимавших эту должность. И все слухи по поводу того, что она «нахапала» земли, а Уткина посадили с голой задницей - ложь. За все время расследования правоохранительным органам не удалось найти даже кусочка земли, который бы принадлежал Немых.
- Тогда кому и чем она мешала?
- У нее на все было свое мнение, ей завидовали. К тому же она увлеклась политикой. С Эстриным (зам по строительству, - прим. авт.) они, например, были, как два горных козла на узкой тропинке. Я часто оставлял их одних в кабинете. Мол, я уйду, а вы ищите общий язык. Но все тщетно. Они не могли договориться. Еще я вспоминаю, что Немых всегда была собрана и подготовлена. Никогда не приходила без дела, без бумаг. А Эстрин - да, системный человек, но, как сказал один наш общий знакомый, напоминает слона в посудной лавочке.
- Чтобы закончить про книги: вы читали произведение Борислава Гринблата «Стыдно за власть»?
- Да, читал. Мне ее присылали. Во многом я могу согласиться с автором. Может быть, отдельные моменты пафосные, но в целом нормально. Конечно, не всем нравится. Я вот тоже, случалось, не воспринимал критику в свой адрес. Но я не злопамятный. После моего освобождения мы встречались с Гринблатом. У нас нормальные отношения. Даже, когда раньше мы схватывались с ним, то всегда находили потом общий язык.
- С Хетагом Тагаевым так же? (В этот момент заходит Хетаг Тагаев, со всеми здоровается и уходит).
- Я же привел Тагаева к этому месту (управление торговли мэрии Тольятти, - прим. авт.). Нам нужна была новая струя, потому что те, кто пришел в управление торговли, еще размышляли по-советски. Дружба, или не дружба - не знаю. Наверное, просто короткие отношения. Может, одно время мы были сподвижниками. Но то, что мы сегодня близки, я бы не сказал. Я слышал про его эпопею, про увольнение из мэрии. Некоторая несдержанность Тагаева не всем нравится. При мне на аппаратном совещании было позволительно отпустить едкую шутку, а при новых руководителях Тагаева это не особо приветствовалось.
- Каким человеком вы помните нынешнего мэра Сергея Андреева? Вы ведь в конце девяностых дали ему дорогу.
- Ну, я бы так не сказал. Я ли давал зарубу? Вряд ли я был крестным отцом Андреева. Я не мешал ему. Мне многие идеи его нравились.
- Вы думали, что он так далеко пойдет?
- Каждый человек имеет амбиции. Станет он мэром, или нет - я никогда не загадывал. Но то, что Андреев не остановится и пойдет дальше - я был уверен. Да что Андреев. Возьмите Дуцева (Владимир Дуцев, депутат Самарской губернской думы, - прим.авт.) Я с ним познакомился в поездке на Шипку, где мы встречались с президентом Путиным. Я не думал, что Дуцев станет депутатом, что он победит популярного Поплавского (Владимир Поплавский, - бывший депутат гордумы Тольятти, - прим. авт.).
- Выборы мэра прошли. Почему, на ваш взгляд, проиграл Шахов? Вас не смущает, что тольяттинцы могут заплатить слишком дорого за амбиции Андреева? Все-таки он не один. Он в команде.
- Наверное, Шахов не оказался стратегом в этой ситуации. Не все шаги просчитал. Люди, которые за ним стояли, не совсем правильно оценили происходящее. За Андреевым не только Вексельберг стоял. За ним и другие люди были. И Шахов проиграл. Проиграл объективно. У меня хороший опыт поражения на выборах: 1994 и 1996 год. Я прекрасно понимаю, почему он проиграл, и кто ему тут мешал.
- Вы имели право голосовать на выборах мэра Тольятти?
- Нет.
- А если бы вы могли голосовать, то кому бы отдали предпочтение: Шахову, или Андрееву?
- Сложно сказать. Но глаза горели больше у Андреева. Я знаю Шахова. Человечность в нем есть. Он красавец-мужчина. И очень интеллигентный. Может, это его погубило на выборах?
- Вы наблюдали за выборами?
- Довольно сложно оттуда наблюдать. Информацию получаешь с опозданием. Ведь там нет ежедневных газет, и заключенные не любят смотреть новости.
- А что они любят?
- Сказки, мистику, фантастику всякую. А вот детективы и политику не любят. В последнее время изымали Достоевского. Запрещали читать. Помню, когда на судью самарского областного суда Дроздову было нападение, многие заключенные меня спрашивали: «А кто такая Дроздова?»
- В доме за время вашего отсутствия много дел накопилось?
- Да. Жена у меня все отлично сохранила. Даже мои цветники. Но где-то починить, что-то подправить все равно пришлось. К тому же я немного путешествовал, конечно, с разрешения надзорных органов. Съездил на могилу к матери в Пензенскую область. Я был здесь, на кладбище, в Тольятти, у своих знакомых и воспитателей. И две недели отдыхал в Кисловодске. С внучкой. На большее не хватило средств. Был на встрече памяти Сергея Жилкина. А вчера ходил в мэрию, на улицу Белорусскую, к девчатам-архивариусам. Много людей приходит ко мне домой. Я семи утра и до девяти вечера на ногах.
- Как часто вы отмечаетесь в полиции?
- Один раз в месяц. Это не так уж много.
- Какие у вас отношения остались с Александром Дроботовым и Николаем Ренцем?
- Я не видел ни того, ни другого. Хотя Ренца видел - мельком. В день памяти Жилкина. Сложно сказать, какие у меня с ними отношения. У меня нет злобы на них. Но и жажды встречи с ними нет. Но у меня много других знакомых, которые меня ждали. Я откладывал эти встречи - теперь хожу на них.
- У вас теперь есть возможность смотреть новости, как вы реагируете на городские события?
- У меня вчера был в гостях Александр Шелудяков (начальник управления Госавтоинспекции, - прим. авт.). Я его спросил, почему стало так много аварий на дорогах со смертельным исходом? И тем более, связанных с алкоголем? Шелудяков говорит, что службу сократили, контроля стало меньше, отсюда и все беды. Когда мне дочь в первый раз рассказала про Лекторовича - я не поверил. Но мне сложно его судить. Я многое прошел и видел разные категории людей.
- Вы до сих пор являетесь сторонником «Единой России»?
- Меня еще Кожухов исключил из сторонников «Единой России» (смеется). Но я никогда не был нигде зафиксирован, как сторонник «Единой России». И когда мне Кожухов предложил извиниться, изменить свое отношение, я отказался. Потом в Тольятти приехала заместитель полпреда в Приволжском федеральном округе Любовь Глебова и от меня отстали. Но только на время. Да, начало у партии власти было интересное. Но потом пошло все не так. Шиворот навыворот.
- В городе есть политика?
- Мне кажется, сейчас серьезных процессов нет - каникулы. Но вот начнется дума и все закрутится. А на уровне области все, конечно, обсуждают назначение на пост губернатора Николая Меркушкина. Артяков всех убаюкивал, говорил, что пойдет на новый срок, останется в области, но этого не случилось.
- Вы знакомы с Меркушкиным?
- Да, конечно. В 1998-ом году мы с ним картошку делили. В аэропорту Нижнего Новгорода. Тогда Николай Иванович запретил вывозить из региона картошку. Так многие руководители делали. Я ему говорю: «Мордва все равно найдет, как картошку вывезти. Волчьими тропами повезут». А он: «Понимаешь, у меня есть договор с Лужковым, он еще весной эту картошку оплатил. Не могу». Потом мы много раз встречались на разных тусовках. А в последний раз виделись в 2006 году, на юбилее Шелудякова, в Мордовии.
- Как вы его оцениваете?
- В нем есть системность. Он государственник. Этого нет у многих современных руководителей. А то, что в области нужно было менять губернатора - это да.
- Вы следите за тем, что происходит на заводе «Тольяттиазот»? Поддерживаете ли отношения с семьей Махлая?
- С семьей Махлая я никогда не дружил. Владимира Николаевича - знаю. Обращался к нему. Его порой не найдешь. Но когда ему надо - он будет часами в приемной сидеть, дожидаться. Знаете, все свои задумки, которые он притворял в жизнь, он сначала рисовал. Это потом ему фотоаппарат подарили. Однажды, спускаясь с трибуны ДК «ТОАЗ», я спросил: «Кто же придумал такую лестницу?» Мне она показалась необычной. Я с нее чуть не упал. Все вокруг зашушукались. Мол, тихо, это Махлай придумал. Я, кстати, устаивал встречу представителям «Тольяттиазота» с полпредом в ПФО Коноваловым. И меня поразило, что никто не смог помочь этому предприятию. Для меня стало ясно, что атака на завод была санкционирована на самом верху. Что происходит сегодня на «Тольяттиазот» - мне трудно судить. Наверное, кошка пробежала и в семье Махлая. И его недруги пользуются этим моментом.
- Вы поддерживаете отношения с сенатором от Самарской области Константином Титовым?
- Когда я узнал, там, за решеткой, что Титов предложил: «Пусть Николай сознается во взятке» и добавил: «потом что-нибудь придумаем», я удивился.
- Это правда, что он приходил, уговаривал вас уйти добровольно с поста мэра?
- Он приезжал, когда я лежал в санатории Чкалова. Потом дважды приезжал один. Предлагал мне приватно стать его представителем в Совете Федерации. Да, даже до этого доходило. Но я ответил, что никогда не гнался за такими портфелями. Они мне не нужны. А потом ко мне приезжал руководитель протокола губернатора Васюнин. С ним был Нефедов. И как-то так, между прочим, пытались предупредить. Но конкретно ничего не сказали. Я встречался с Титовым перед самым арестом. Где-то за неделю. Говорил с Артяковым. Он поинтересовался моими планами. И все. Не сказал: освобождает меня от должности, или нет. Видимо, уже что-то решил для себя.
- Что еще было на встрече с Артяковым?
- Я с Артяковым познакомился впервые, когда вся московская команда еще не приехала на АвтоВАЗ. В 2005-ом году я был у него в офисе - мы общались. Позже я встречался с другим топ-менеджером автозавода - Игорем Есиповским. Не скрою, мы крепко поговорили. Обсуждали передачу социалки на баланс города, спорили. В конце он мне говорит: «Давайте жить дружно». Как в мультфильме про кота Леопольда. Я в ответ бросил такую реплику: «А мы, как в фильме про Маугли, уйдем на Север!» Но он ответил: «Мы пришли сюда навсегда». Потом, когда Есиповский погиб, меня в Кисловодске нашел Артяков. Пришел и говорит, я теперь руковожу заводом. Он, конечно, очень неоднозначный. У него не простой взгляд. И некоторые даже пугаются этого взгляда.
- Почему вам не дали досидеть в кресле мэра? Ведь до выборов оставалось меньше года. Почему с вами так жестко поступили?
- Я думаю, сначала созрела ситуация по поводу Константина Титова. Второе - я мешал многим людям, которые занимались передачей объектов социальной сферы с АвтоВАЗа на баланс города. Третье - меня хотели убрать от земли, с которой было много проблем. К тому же кому-то хотелось, чтобы мое дело прогремело на всю Россию.
- Это ведь Владимир Кожухов сыграл эту роль в вашей жизни?
- Кожухов? Да он вообще в деле не фигурировал. Он очень умно поступил - нигде не участвовал. У меня, конечно, меньше нареканий к Бузюкову. Он ведь просто исполнил их волю. Ведь у меня даже очных ставок с ним не было.
- У Кожухова печально сложилась карьера, он задолжал банкам деньги.
- Ну, Кожухов уже не в первый раз оказывается в таких ситуациях - выплывет. Ну, и потом, он имеет определенную поддержку в силовых структурах. Когда меня Кожухов исключал из сторонников «Единой России» я был поражен, ведь все подписали протокол! Все! И Вильчик, и Дроботов. Один Гусев не подписал.
- Давайте поговорим про землю в Ставропольском районе.
- А что про нее говорить? Это был обычный рейдерский захват. В то золотое время, когда земля была востребована для стройки, они ее скупили. А потом, когда там построили автосалоны, они начали требовать, чтобы их снесли. Я только не понимаю, почему они не подвели туда коммуникации? Это ведь даже экономически выгодно - дороже бы продали. Там замешаны и жители Москвы, и бывшие чекисты. Представьте: меня арестовали, судят по земельному делу, а регистрация земли состоялась в 2009 году. Кстати, Дубровин, который там все время фигурирует, - это пешка.
- Вы по роду своей деятельности часто общались с главой Ставропольского района Александром Пучковым? Он настоящий патриарх самарской политики. Какие у вас с ним были отношения?
- Культура на селе - она несколько иная, чем в городах. Поймите это. В колхозах так: как скажет руководитель - так и будет. Пучкова уважают. Ну, не иметь руководителю маленький магазинчик с маслицем, тоже нельзя. Я его часто приглашал на городские мероприятия, но он ездит с охраной и вроде как стесняется этого. Говорил: «Зачем я тебе с довеском?» На моем суде Пучков сказал: «Если бы Уткин пришел ко мне посоветоваться, то этого уголовного дела не было бы».
- Земельные вопросы вы с ним решали?
- Мы контактировали. Я осторожно высказываюсь, потому что не пришло еще время.
- Как вы считаете, возможно ли развитие Тольятти без земель Ставропольского района?
- Если не взять эту землю, то развитие города будет невозможно. Землю забросили. Я даже из тюремной машины видел, что там все заросло бурьяном. Они сами ничего не выращивают и городу не дают развиваться. Вы что серьезно думаете, что они за урожай бьются?
- Как вы относитесь к идее развития города в сторону поселка Прибрежный?
- Когда в девяностых началась вся эта катавасия с землей, депутат губдумы Гройсман, а вместе с ним и президент торгово-промышленной палаты Жуков, заговорили про агломерацию Тольятти-Жигулевск. В Тольятти пышным цветом расцвели бартерные отношения. У нас было много товаров, и жители Жигулевска только выигрывали от этого объединения. Я смотрел на этот проект скептически. Мне казалась эта идея не слишком жизнеспособной. Тогда Титов мне предложил: забирай поселок Винтай. Я два раза съездил туда инкогнито, погулял, посмотрел и сказал губернатору: «Нет». Маленький, проблемный, далеко до него добираться. В общем, я отказался. А что касается Жигулевска, то строительство там частных домов возможно. Там есть водозабор, который можно ликвидировать и начинать строить. Вообще, Тольятти сможет вариться в собственном соку не больше пяти лет. Больше без развития город не проживет.
- Николай Дмитриевич, откройте тайну, земля с правой стороны от улицы Лесной принадлежит Александру Сидорову? Гражданскому мужу Натальи Немых?
- Нет. Там много других людей замешано. Причем, известных. Я знаю эти фамилии, но называть их не буду. На улице Лесной нет коммуникаций, не решены вопросы с сетями. Поэтому собственникам земли нужно будет скооперироваться и решить эти вопросы. А что касается Сидорова, то я знаком с ним шапочно. Видел его несколько раз, не знал, чем он занимается. Они вместе с Немых приходили на бал в мэрию и еще на какой-то праздник.
- А что за история с чемоданчиком, в котором были деньги?
- Чемоданчик? Если смотреть видеозапись, то можно крепко поспорить: видел ли Сидоров деньги в чемоданчике, или нет? Камеру забыли выключить, и когда Сидоров выходил с чемоданчиком, было слышно, как его бьют. И потом он уже на видео сидит за столом и весь «светиться» (купюры были помечены специальной краской, - прим. авт.). Если совсем точно, то никакого чемодана не было. Была обычная мужская сумочка, которая висела у Сидорова на шее.
- То есть, у вас к нему обиды нет?
- А за что мне обижаться?
- Вам не обидно: вас посадили в тюрьму фактически за то, что вы построили четыре новых квартала?
- Меня обвиняли, но доказать, что это земля не городская, они все равно не смогли. Обвиняли меня и в том, что я захватил 18-й квартал. А ведь планы строить там были еще до моего прихода в горисполком. Обвинение в отношении меня было построено очень интересно. Факты одни, вещественные доказательства - совсем другие, версии - третьи.
- Кто навещал вас за колючей проволокой?
- Один раз был Сазонов (спикер СГД, - прим. авт.), он поздравлял меня с днем рождения. Приезжал мэр Сызрани Виктор Хлыстов. Был Коняхин (директор лицея №76, - прим. авт.). Вот, пожалуй, и все. Кроме родственников, конечно.
- Я хотел вернуться к вашему задержанию. Оказавшись за решеткой, вы сразу поняли безвыходность своей ситуации?
- Я никогда не думал, что мое задержание будет происходить таким образом. Я прошел партийную школу, но до такого никогда бы не додумался. Честно - не ожидал. За два до задержания мне звонил Рожин - начальник ФСБ, приглашал попить чаю, но я замотался и отказался. Я так и не понял, что это было? Уловка? Или он действительно не знал про предстоящий арест? А безвыходность своей ситуации я понял, когда при обыске у меня нашли патрон для пистолета.
- А вы вас было оружие?
- Да, но карабин, а не пистолет. А мой адвокат тогда говорит с облегчением: «Ну, хорошо». Я ему: «Что же тут хорошего?». Он: «Хорошо, что не наркотики». Я только потом это в тюрьме понял.
- Как у вас был устроен быт в тюрьме? Появились ли у вас за колючей проволокой товарищи?
- У всех разное отношение к тюрьме. Пока это не пройдешь, не испытаешь - очень страшно. В тюрьме мне везло на людей, хотя я не исключаю, что кто-то, может, был подсажен ко мне в камеру специально. Окружение помогало. Кто-то подсказал, как сделать так, чтобы свет не бил в глаза. Другие советовали, как правильно разговаривать. Третьи помогали в быту. За пять лет, что я провел за решеткой, я встречался с разными людьми: и с ворами, и с авторитетами, и с «шестерками». Все очень доброжелательные. Иногда, конечно, возникали нештатные ситуации, но сами же заключенные не давали меня в обиду. Слухи о жизни в тюрьме: мол, там драки, изнасилования и т.д. не имеют ничего общего с действительностью. Конечно, проблем там много. И первая - это наркотики. Они появляются в жизни любого человека, когда нет работы. В тюрьме работы было мало. Так, что кто-то кололся, кто-то пил самогон, кто-то «коней гонял» (обмен записками, - прим. авт.), а кто-то играл в игры в телефоне. Я пытался трудиться. На «девятке» мне присвоили инвалидность, но предложили работать с хозотряде и заниматься строительством. И я занимался. Потом был суд, я уезжал, а вернувшись, стал бригадиром отряда.
- Когда вы впервые оказались за решеткой, вас узнали сокамерники?
- Реакция была разной. Я, например, про себя услышал много легенд. Заключенные «на локалке» рассказывали, что когда меня арестовывали, пришлось вызывать отдельный самосвал, чтобы перевозить деньги. Но я не реагировал. В такие разговоры лучше не вмешиваться. Были и те, кто любил похвастаться тем, что они со мной знакомы. Помню, один кричал мне в окно: «Николай Дмитриевич! Может тебе чего насущного надо?» Я говорю: «У меня все есть» А он: «Я все равно зайду, принесу». Я тогда отвечаю своим сокамерникам: «Да не придет. Он просто хвастает перед остальными».
- Хата у вас была удобная?
- Как у всех - четыре стены. Стол (слон), кипятильник, унитаз (или машка), телевизор. Еще кошка у нас жила. Без нее никак. Иначе крысы придут. В 2009 году по «девятке» был приказ - изъять всех кошек, так уже совсем скоро грызуны обнаглели. Крыс стало много, и кошек вернули.
- Что вас поразило в тюрьме?
- Знаете, меня поразило арестантское, уркагантское единство. Участие этих людей в моей судьбе. Все хотели помочь. Это то, чего нет сейчас на воле. Поразили меня династии уголовников. Не думал, что таких много. Считал, что есть только трудовые династии. Еще для меня было большим удивлением, что многие в тюрьме не умеют читать. Вообще. Другие - напротив слишком образованные. Я на специальном режиме с одним парнем сидел. Так он каждую ночь письма писал. И не просто письма - каждое по два листа формата А-4. Убористым почерком и с двух сторон. До сих пор не пойму, о чем и с кем он так подробно переписывался.
- Вы встречались уже с Сергеем Андреевым?
- Да. Два раза.
- Он у вас спрашивал каких-то советов?
- Нет. Просто подвозил до дома. Делился своими впечатлениями о работе в мэрии.
- Чем сейчас занимаются ваши дети? Писали, что у них были проблемы с работой из-за того, что вас арестовали.
- Да, проблемы были. Но сейчас все нормализовалось: сын работает в коммерческой фирме, которая занимается автозапчастями. Зарплата у него не очень высокая, а командировок много. Дочь раньше трудилась в реабилитационном центре для детей, а сейчас в декрете. У меня же две внучки родились - двойняшки.
- Остались ли у вас амбиции вернуться в политику?
- Амбиции, может, и остались, но я трезво оцениваю свои шансы. Я ведь еще преступник. У меня УДО, оно заканчивается в 2014 году. К тому же три года я не могу занимать ответственные должности в структурах власти. А так амбиции у меня не высокие, хотя успокоиться я не могу. Мне надо трудиться. Я все равно пойду куда-то работать. Мне нужна занятость. Где работать? Еще не знаю. Я готов идти даже прорабом на стройку.
10 сентября 2012 года.