Новый сборник рассказов Александра Михайлова
Автор романа "Ульянов" Саша Михайлов (ака mihooy) анонсировал выход нового сборника рассказов. Надеюсь, что в ноябре я увижу этого засранца в Москве и мы вместе хорошенько отметим это дело. А пока предлагаю вашему вниманию один из рассказов, который называется "Отдел воинского воспитания".
В самом конце темного сырого коридора, куда сотрудники редакции забредали разве что покурить да перемылить кости шефу, располагалась дверь, с пришпиленной табличкой «Отдел воинского воспитания».
За ней находился просторный кабинет, в углу которого стоял старый, но еще бодрый диван с торчащей из бока пружиной, а у двух зашторенных окон за канцелярским столом сидел сам начальник отдела воинского воспитания - Андрей Николаич.
Это был худющий двухметровый подполковник, с лицом старого Челентано советского разлива, говорящий громким, но хриплым голосом с малороссийским акцентом. Он возвышался над столешницей, как маяк.
Андрей Николаич никогда не покидал своего рабочего места в течение всего трудового дня. Он приходил, как требовал редактор, строго в девять утра, садился за рабочий стол и до шести вечера из-за него не поднимался. Курил он, в отличие от молодых журналистов, прямо в окно, а окурки запихивал в стеклянную литровую банку, давно почерневшую и треснувшую, отчего она издалека напоминала вставшего на задние лапы ежа.
Андрей Николаич всегда болел. Он часто схватывался за спину и подвывал - по его словам, у него болел позвоночник, и суставы, и прочие кости. К этому все привыкли и на его стоны не обращали внимание.
По утрам Андрей Николаич умел входить в транс на час или даже больше: упершись взглядом в точку за окном, он молча сидел на своем стуле и слегка покачивался. В это время остальные люди, находящиеся в его кабинете, могли заниматься любым шумным делом. Шум не отвлекал Андрея Николаича, он думал о чем-то своем.
В какой-то момент Андрей Николаич неожиданно вступал в разговор:
- Эй, иди сюда! Молодой чемодан! - хрипло трубит он мне.
- Чего, Андрей Николаич? - весело спрашиваю.
- Шо-шо…Знаешь песню про квадратнохо человека?
- Что за песня?...
Андрей Николаич своими руками-веслами начинает изображать игру на баяне, а сам декламировать:
- «Квадратный человек, сам черт ему не брат…»
- Не знаю, Андрей Николаич…
- Не знаешь? А ты ваще умеешь писать?
- Умею, Андрей Николаич…
- Да шо ты там умеешь? Я читал твою херню про байкеров, или хуяркеров, как их там, этих твоих панков… Херня самая натуральная. В советские годы тебе б за такую писанину ни рубля не дали. У тебя, кстати, есть рубля три?
И он вытаскивает из кармана горку желтой мелочи, рублей на десять.
- Флакон в аптеке стоит двенадцать пятьдесят, добавь чуть, принеси. А у меня еще бутерброд есть и помидор. Без обид, квадратный человек, но ты же здесь самый молодой, а я старый больной подполковник. Кого еще посылать?
- Он теперь затрахает тебя этим флаконом… - доносится с другой стороны кабинета, где офицеры играют в покер на деньги, голос майора Артема, заместителя Андрея Николаича по отделу воинского воспитания.
Я понимаю, что Андрей Николаич хочет заставить купить меня дешевую спиртовую настойку, и не хочу идти. Продумываю пути к отступлению.
- Андрей Николаич, я не пойду в аптеку, - начинаю речь, - и не потому, что вас не уважаю или мне лень, а потому, что мне, лейтенанту в форме, стыдно становиться в аптечную очередь и покупать двенадцатирублевый боярышник, как ханыга или бомж. Если дадите рублей сто, я не обломаюсь, схожу в продуктовый и куплю вам нормальной водки! Без обид, Андрей Николаич!...
Я знал, что Надюша - супруга Андрея Николаича и явный босс в его семье - выдает ему на руки двадцать рублей на маршрутку туда-обратно и заворачивает бутерброды на обед. Андрей Николаич ездил на работу в набитом простолюдинами рейсовом автобусе бесплатно, по военному удостоверению, и тем самым утаивал из семьи двадцатку на пропой.
- Так его, Саня, - подмигивает мне Артем и громко продолжает, - А ты, Николаич, нам Саню не позорь. Если тебе не западло с алкашами в очереди стоять, сам иди в аптеку. А из нас никто не пойдет, это точно.
- Пидарасы, - надувается Андрей Николаич.
- Да ладно тебе, Николаич, тресни моей! - и Артем достает из-под стола початую бутылку водки.
- Не надо! Я вчера уже у тебя отхлебывал! Потом еще спросишь, отдавай, понимаешь… - обиженно возмущается Андрей Николаич.
- Да хорош тебе дуться, Николаич, - и через минуту весь покерный коллектив стоит у стола начальника отдела со стопками в руках. Звучит традиционный тост «Ура, гвардейцы!», полностью соответствующий концепции воинского воспитания, и водка течет в глотки.
С таких диалогов обычно начинался рядовой редакционный день в кабинете Андрея Николаича. После первой бутылки, обычно приносимой предусмотрительным Артемом, вставала необходимость идти за второй, а порой и за третьей, что, понятно, перекладывалось на мои плечи.
Кроме Андрея Николаича и Артема, еще в отделе воинского воспитания работали двое незаметных журналистов - интеллигентный офицер Валера и выпускница местного журфака. Валера чаще всех мотался по боевым командировкам, так как выпивал редко, и на него могло положиться командование округа.
Девушка-журналистка, с которой Валера просидел друг напротив друга больше двух лет, вдруг попала в поле его зрения, и в итоге стала его женой. Но это история для отдельного рассказа.
Еще в отделе воинского воспитания прямо в стене была дверь, ведущая в никуда. То есть, за ней была неглубокая ниша, на полметра в глубину, и вешалка. Туда офицеры сваливали шинели, бушлаты, сапоги, планшеты, противогазы, «тревожные чемоданчики», и прочую военную дребедень на случай неожиданных учений или командировок. На этой двери была прибита вывеска «Начальник отдела».
Это была любимая шутка отдела воинского воспитания. Изредка какой-нибудь залетный посетитель редакции или внештатный автор заходил в кабинет и интересовался, как, мол, переговорить с начальником отдела. Ему (обычно это делал Артем) невозмутимо показывали на дверь в стене. Посетитель замирал у двери, уважительно стучал и затем распахивал дверь с возгласом «Разрешите, товарищ полковник!»
В ту же секунду на его бедную голову обрушивался ворох военно-полевого барахла. И весь кабинет ржал до слез.
В самом конце темного сырого коридора, куда сотрудники редакции забредали разве что покурить да перемылить кости шефу, располагалась дверь, с пришпиленной табличкой «Отдел воинского воспитания».
За ней находился просторный кабинет, в углу которого стоял старый, но еще бодрый диван с торчащей из бока пружиной, а у двух зашторенных окон за канцелярским столом сидел сам начальник отдела воинского воспитания - Андрей Николаич.
Это был худющий двухметровый подполковник, с лицом старого Челентано советского разлива, говорящий громким, но хриплым голосом с малороссийским акцентом. Он возвышался над столешницей, как маяк.
Андрей Николаич никогда не покидал своего рабочего места в течение всего трудового дня. Он приходил, как требовал редактор, строго в девять утра, садился за рабочий стол и до шести вечера из-за него не поднимался. Курил он, в отличие от молодых журналистов, прямо в окно, а окурки запихивал в стеклянную литровую банку, давно почерневшую и треснувшую, отчего она издалека напоминала вставшего на задние лапы ежа.
Андрей Николаич всегда болел. Он часто схватывался за спину и подвывал - по его словам, у него болел позвоночник, и суставы, и прочие кости. К этому все привыкли и на его стоны не обращали внимание.
По утрам Андрей Николаич умел входить в транс на час или даже больше: упершись взглядом в точку за окном, он молча сидел на своем стуле и слегка покачивался. В это время остальные люди, находящиеся в его кабинете, могли заниматься любым шумным делом. Шум не отвлекал Андрея Николаича, он думал о чем-то своем.
В какой-то момент Андрей Николаич неожиданно вступал в разговор:
- Эй, иди сюда! Молодой чемодан! - хрипло трубит он мне.
- Чего, Андрей Николаич? - весело спрашиваю.
- Шо-шо…Знаешь песню про квадратнохо человека?
- Что за песня?...
Андрей Николаич своими руками-веслами начинает изображать игру на баяне, а сам декламировать:
- «Квадратный человек, сам черт ему не брат…»
- Не знаю, Андрей Николаич…
- Не знаешь? А ты ваще умеешь писать?
- Умею, Андрей Николаич…
- Да шо ты там умеешь? Я читал твою херню про байкеров, или хуяркеров, как их там, этих твоих панков… Херня самая натуральная. В советские годы тебе б за такую писанину ни рубля не дали. У тебя, кстати, есть рубля три?
И он вытаскивает из кармана горку желтой мелочи, рублей на десять.
- Флакон в аптеке стоит двенадцать пятьдесят, добавь чуть, принеси. А у меня еще бутерброд есть и помидор. Без обид, квадратный человек, но ты же здесь самый молодой, а я старый больной подполковник. Кого еще посылать?
- Он теперь затрахает тебя этим флаконом… - доносится с другой стороны кабинета, где офицеры играют в покер на деньги, голос майора Артема, заместителя Андрея Николаича по отделу воинского воспитания.
Я понимаю, что Андрей Николаич хочет заставить купить меня дешевую спиртовую настойку, и не хочу идти. Продумываю пути к отступлению.
- Андрей Николаич, я не пойду в аптеку, - начинаю речь, - и не потому, что вас не уважаю или мне лень, а потому, что мне, лейтенанту в форме, стыдно становиться в аптечную очередь и покупать двенадцатирублевый боярышник, как ханыга или бомж. Если дадите рублей сто, я не обломаюсь, схожу в продуктовый и куплю вам нормальной водки! Без обид, Андрей Николаич!...
Я знал, что Надюша - супруга Андрея Николаича и явный босс в его семье - выдает ему на руки двадцать рублей на маршрутку туда-обратно и заворачивает бутерброды на обед. Андрей Николаич ездил на работу в набитом простолюдинами рейсовом автобусе бесплатно, по военному удостоверению, и тем самым утаивал из семьи двадцатку на пропой.
- Так его, Саня, - подмигивает мне Артем и громко продолжает, - А ты, Николаич, нам Саню не позорь. Если тебе не западло с алкашами в очереди стоять, сам иди в аптеку. А из нас никто не пойдет, это точно.
- Пидарасы, - надувается Андрей Николаич.
- Да ладно тебе, Николаич, тресни моей! - и Артем достает из-под стола початую бутылку водки.
- Не надо! Я вчера уже у тебя отхлебывал! Потом еще спросишь, отдавай, понимаешь… - обиженно возмущается Андрей Николаич.
- Да хорош тебе дуться, Николаич, - и через минуту весь покерный коллектив стоит у стола начальника отдела со стопками в руках. Звучит традиционный тост «Ура, гвардейцы!», полностью соответствующий концепции воинского воспитания, и водка течет в глотки.
С таких диалогов обычно начинался рядовой редакционный день в кабинете Андрея Николаича. После первой бутылки, обычно приносимой предусмотрительным Артемом, вставала необходимость идти за второй, а порой и за третьей, что, понятно, перекладывалось на мои плечи.
Кроме Андрея Николаича и Артема, еще в отделе воинского воспитания работали двое незаметных журналистов - интеллигентный офицер Валера и выпускница местного журфака. Валера чаще всех мотался по боевым командировкам, так как выпивал редко, и на него могло положиться командование округа.
Девушка-журналистка, с которой Валера просидел друг напротив друга больше двух лет, вдруг попала в поле его зрения, и в итоге стала его женой. Но это история для отдельного рассказа.
Еще в отделе воинского воспитания прямо в стене была дверь, ведущая в никуда. То есть, за ней была неглубокая ниша, на полметра в глубину, и вешалка. Туда офицеры сваливали шинели, бушлаты, сапоги, планшеты, противогазы, «тревожные чемоданчики», и прочую военную дребедень на случай неожиданных учений или командировок. На этой двери была прибита вывеска «Начальник отдела».
Это была любимая шутка отдела воинского воспитания. Изредка какой-нибудь залетный посетитель редакции или внештатный автор заходил в кабинет и интересовался, как, мол, переговорить с начальником отдела. Ему (обычно это делал Артем) невозмутимо показывали на дверь в стене. Посетитель замирал у двери, уважительно стучал и затем распахивал дверь с возгласом «Разрешите, товарищ полковник!»
В ту же секунду на его бедную голову обрушивался ворох военно-полевого барахла. И весь кабинет ржал до слез.