Круг чтения. Е. Зензинов - Русское устье (из дневников ссыльного)
Мое одиночество в Русском Устье оборвалось, и мне его жаль - я стал нелюдимом. Приехали два якута, нанятые строить здесь дом, - Батя и Кумма (у каждого якута, кроме официального христианского, есть еще свое якутское, часто курьезное имя - Табакерка, Наперсток, а встречаются и такие, что я сомневаюсь, можно ли их произнести вслух как имена нарицательные, даже в якутском обществе). Ходят ко мне пить чай и разговаривать.
У Бати я лечу трахому. Слава моя докторская растет - на днях верхом на оленях приезжал издалека (два дня пути) юкагир за лекарством, которым я уже однажды ему помог. Одна старушка, у которой я вылечил дочь, простодушно расхваливала меня так: «ты, дядюшка, лучше плохого доктора» - это было бы очень зло, если бы не было сказано совершенно чистосердечно. А характеристика правильная.
Насмотрелся и наслушался я здесь в роли доктора. Вот что у меня записано о местной диагностике и фармакопее.
- Дядя бок нартой прошиб, не спит, не ест ничего, день и ночь стонет - видно, сломал что внутри, - мы ему медь пить даем. - Какую медь? - Да вот, от чайника отскребываем.
Оказывается, «медь ломанное спаивает» (например, суставы).
От «золотухи» (сыпь) «пьют золото» или серебро. Кладут золотой пятирублевик, колечко или серебряную чеканенную иконку в чашку с водой или чаем - воду эту пьют, помогает. Также пьют от золотухи отвар из ольховой коры, но здесь нужно обязательно выдержать срок - пить ровно сорок дней, иначе не поможет.
- Жила, говорят, у меня лопнула внутри, скрипит, как береста. Подкатит порой вот сюда, к сердцу (показывает на живот), и сосет, и сосет.
- Порошки твои выпил, спасибо, полегче стало. А пилюли зеленые - вот они. Ты говорил их целиком глотать надо, а баба мне и говорит: смотри, грит, как бы их не раздавил зубами-то.
- Завсе в голове у меня шипит и шумит, - жалуется слепая старуха, - шипит и шумит - это, бают, в можгу шипота.
Е. Зензинов - Русское устье (из дневников ссыльного)
У Бати я лечу трахому. Слава моя докторская растет - на днях верхом на оленях приезжал издалека (два дня пути) юкагир за лекарством, которым я уже однажды ему помог. Одна старушка, у которой я вылечил дочь, простодушно расхваливала меня так: «ты, дядюшка, лучше плохого доктора» - это было бы очень зло, если бы не было сказано совершенно чистосердечно. А характеристика правильная.
Насмотрелся и наслушался я здесь в роли доктора. Вот что у меня записано о местной диагностике и фармакопее.
- Дядя бок нартой прошиб, не спит, не ест ничего, день и ночь стонет - видно, сломал что внутри, - мы ему медь пить даем. - Какую медь? - Да вот, от чайника отскребываем.
Оказывается, «медь ломанное спаивает» (например, суставы).
От «золотухи» (сыпь) «пьют золото» или серебро. Кладут золотой пятирублевик, колечко или серебряную чеканенную иконку в чашку с водой или чаем - воду эту пьют, помогает. Также пьют от золотухи отвар из ольховой коры, но здесь нужно обязательно выдержать срок - пить ровно сорок дней, иначе не поможет.
- Жила, говорят, у меня лопнула внутри, скрипит, как береста. Подкатит порой вот сюда, к сердцу (показывает на живот), и сосет, и сосет.
- Порошки твои выпил, спасибо, полегче стало. А пилюли зеленые - вот они. Ты говорил их целиком глотать надо, а баба мне и говорит: смотри, грит, как бы их не раздавил зубами-то.
- Завсе в голове у меня шипит и шумит, - жалуется слепая старуха, - шипит и шумит - это, бают, в можгу шипота.
Е. Зензинов - Русское устье (из дневников ссыльного)