Вернемся к деду.
Вернемся-ка мы к деду.
Вот, недавно - было про этого персонажа.
Запись от 13го июня 2011го
Надо сказать, мне повезло, я рано и неожиданно для себя стал дедом. Хотя сначала это было катастрофично, инициация по факту, когда режут по не ожидавшему ничего подобного доверчивому живому, всегда воспринимается, в числе прочего, как крушение. Я говорю о дедстве. Явление внука, явный признак того, что я стал вдруг дедом, явилось для меня полной неожиданностью. Нет, конечно, я видел свою дочь беременной, дневники мои - подтверждают, что это явление не прошло для меня незамеченным. (читаем дальше, если вообще)
Я же - о нем, о деде. Дело в том, что я и есть тот самый дед, который никак не мог угомониться, который никак в свое сознание не мог вместить два образа - Я и Дед. То есть, вместить-то он мог, он мог много чего вместить, совместить всё не удавалось. Водка, дудка, дядька, завинчивания, жены, страны, - никак не помогали дураку, метод тряски не работал. Как бы дурак не изменял свое сознание, как бы не выворачивал наизнанку все свои поверхности, личность его прорех не имела, а вот образ деда никак не желал совмещаться ни с чем другим, всё было одинаково дорого дураку.
Вы вот чего поймите. Дураку - свое дорого. А жизнь, жизнь семьи, в которой он вот уже - на тебе - и дедом стал, некоторые его ценности не вмещала. Дураку предлагалось сидеть тихо. Тихо он не хотел. И вот - поздравляйте меня. Наконец-то совпали те части мозаики, что у меня не сходились. После недолгой скоропостижной болезни народился тут новый, сегодняшний, трагический, я бы сказал, человек. Тот, что был до - тоже был человек, тоже во многом трагический, хотя и "клоуна" он тоже заслуживал, и не раз, как еще назвать человека, который пытается заработать на хлеб, жонглируя бриллиантам. Впрочем, жонглировать у него вообще слабо получается. Он - вообще - слабосконцентрированный человек. Он - это потому, что тот я, что вчера был - умер, погиб, ему наследует пишущий эти строки, ведь всякое внезапное и тотальное изменение сродни смерти, значит, я прошлый - для пишущего - не иначе, как он. Он был хорошим. Открытым. Тотальным. Знающим. Он был человечным. Такой, знаете ли, довольно-таки доброжелательный дурак. Зачем пишу? Да жалко мне его. Мне его будет не хватать. Давай, хоть персонажем поживет. Ну и вот. Двенадцать лет я тут покуролесил, не желая признавать очевидных фактов, не желая видеть ни гималаев, ни гранканьонов моей собственной духовной биографии. И вот, прибыл и в пункт назначения. Дед. Старик. По факту реальности. Инициация реальностью. Красиво, блин. Больно, блин. По живому-то - больно. Ну ничто ему. По мертвому резать не интересно.
Проблема мужчины - проблема выбора. Проблема выбора - свобода. Тут хитрость, не выбирая свободу - ты отказываешься от выбора. Выбрать свободу? Вновь и снова? Ограничить себя? Ограничиться? На дворе дрова, хороша трава. Ты - не парься. Что ни будь, да останется. А пока - отдыхай. Отпуск, опять же. Но вот, и новые ощущения, опять же, не забудем, всё новое есть новое ощущение. Ощущенье седой старины несомненно. Допущенность. Неторопливость. Старина никогда не отчаивается, терять ей нечего, а жизнь вероятна. И вот, вернемся к деду. Точней, к внукам. Я вот чего хочу выразить. Что суждено внукам, в мире, где их деды запутались? Кто кого ведет? Да и ведет ли? Если мы - брошенные внуки, то ждет ли такая же брошенность внуков наших?
Вот, недавно - было про этого персонажа.
Запись от 13го июня 2011го
Надо сказать, мне повезло, я рано и неожиданно для себя стал дедом. Хотя сначала это было катастрофично, инициация по факту, когда режут по не ожидавшему ничего подобного доверчивому живому, всегда воспринимается, в числе прочего, как крушение. Я говорю о дедстве. Явление внука, явный признак того, что я стал вдруг дедом, явилось для меня полной неожиданностью. Нет, конечно, я видел свою дочь беременной, дневники мои - подтверждают, что это явление не прошло для меня незамеченным. (читаем дальше, если вообще)
Я же - о нем, о деде. Дело в том, что я и есть тот самый дед, который никак не мог угомониться, который никак в свое сознание не мог вместить два образа - Я и Дед. То есть, вместить-то он мог, он мог много чего вместить, совместить всё не удавалось. Водка, дудка, дядька, завинчивания, жены, страны, - никак не помогали дураку, метод тряски не работал. Как бы дурак не изменял свое сознание, как бы не выворачивал наизнанку все свои поверхности, личность его прорех не имела, а вот образ деда никак не желал совмещаться ни с чем другим, всё было одинаково дорого дураку.
Вы вот чего поймите. Дураку - свое дорого. А жизнь, жизнь семьи, в которой он вот уже - на тебе - и дедом стал, некоторые его ценности не вмещала. Дураку предлагалось сидеть тихо. Тихо он не хотел. И вот - поздравляйте меня. Наконец-то совпали те части мозаики, что у меня не сходились. После недолгой скоропостижной болезни народился тут новый, сегодняшний, трагический, я бы сказал, человек. Тот, что был до - тоже был человек, тоже во многом трагический, хотя и "клоуна" он тоже заслуживал, и не раз, как еще назвать человека, который пытается заработать на хлеб, жонглируя бриллиантам. Впрочем, жонглировать у него вообще слабо получается. Он - вообще - слабосконцентрированный человек. Он - это потому, что тот я, что вчера был - умер, погиб, ему наследует пишущий эти строки, ведь всякое внезапное и тотальное изменение сродни смерти, значит, я прошлый - для пишущего - не иначе, как он. Он был хорошим. Открытым. Тотальным. Знающим. Он был человечным. Такой, знаете ли, довольно-таки доброжелательный дурак. Зачем пишу? Да жалко мне его. Мне его будет не хватать. Давай, хоть персонажем поживет. Ну и вот. Двенадцать лет я тут покуролесил, не желая признавать очевидных фактов, не желая видеть ни гималаев, ни гранканьонов моей собственной духовной биографии. И вот, прибыл и в пункт назначения. Дед. Старик. По факту реальности. Инициация реальностью. Красиво, блин. Больно, блин. По живому-то - больно. Ну ничто ему. По мертвому резать не интересно.
Проблема мужчины - проблема выбора. Проблема выбора - свобода. Тут хитрость, не выбирая свободу - ты отказываешься от выбора. Выбрать свободу? Вновь и снова? Ограничить себя? Ограничиться? На дворе дрова, хороша трава. Ты - не парься. Что ни будь, да останется. А пока - отдыхай. Отпуск, опять же. Но вот, и новые ощущения, опять же, не забудем, всё новое есть новое ощущение. Ощущенье седой старины несомненно. Допущенность. Неторопливость. Старина никогда не отчаивается, терять ей нечего, а жизнь вероятна. И вот, вернемся к деду. Точней, к внукам. Я вот чего хочу выразить. Что суждено внукам, в мире, где их деды запутались? Кто кого ведет? Да и ведет ли? Если мы - брошенные внуки, то ждет ли такая же брошенность внуков наших?