Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) Сочинения в четырех томах. Том 3. М., «Мысль» 1984 г.
Переписка с королевой Пруссии Софией-Шарлоттой и курфюрстиной Софией
Лейбниц - курфюрстине Софии. 18 ноября 1702 г.
[...] Г-н граф Флеминг, прочитав мое письмо, написанное ради того, чтобы дать повод г-ну Толанду блеснуть остроумием, если бы он пожелал на него ответить, - г-н Флеминг, говорю я, сочинил по этому поводу весьма изящное письмо к королеве, где он говорит, что [всё] нематериальное активно, а материальное пассивно, что некое низшее активное, образовав тело совместно с соответствующим ему пассивным, весьма часто оказывается в подчинении у другого, высшего активного и что таким образом простая жизнь создает тело, а еще более высокое активное, коему это живое тело заменяет материю, создает из него животное. И что это животное в свою очередь играет роль материи по отношению к тому активному, которое создает из него человека. Человек же есть как бы материя для наивысшего активного, каковым является Божество. На сей счет я в двух словах написал королеве, что, по-моему, г-н Флеминг утверждает, сам того не понимая, воплощение Бога. Ибо если активное, соединяясь с животным, создает из него человека, то выходит, что Божество, соединившись с человеком, превратило бы его в человекобога. Верно, что по сути дела Божество связано, хотя и менее тесно, со всеми тварями и что все твари обладают некоторой степенью активности, которая позволяет им подражать Божеству. [Верно] также, что все истинные, или простые, субстанции (т. е. такие, которые не являются совокупностью других вещей) должны существовать всегда. [...]
Лейбниц - королеве Софии-Шарлотте. 8 мая 1704 г.
...Одна английская дама, именуемая леди Мешэм, преподнесла мне книгу своего покойного отца г-на Кэдворта, ин-фолио, под названием «Разумная система». В ответ на мою благодарность она прислала мне чрезвычайно любезное письмо на английском языке с просьбой дать ей некоторые разъяснения относительно того, что она прочла обо мне у г-на Бейля и в «Журнале ученых». Посему я почел себя обязанным написать ей на этот раз пространное письмо, в коем известил ее, что главнейшим принципом природы для меня является принцип Арлекина, императора Луны (с которым, правда, я не имел чести его обсуждать). Принцип этот состоит в том, что свойства вещей всегда и повсюду являются такими же каковы они сейчас и здесь. Иными словами, природа единообразна в том, что касается сути вещей, хотя и допускает разницу степеней большего и меньшего, а также степеней совершенства. Этот принцип сообщает философии наиболее простой и удобопонятный вид.
...Я утверждаю, что от начала мира и во все грядущие времена суть вещей пребудет такою же, какова она здесь и ныне, и не только по отношению к различным [обычным] существам, но и применительно к тому существу, которое сопоставимо лишь с самим собой. Иными словами, всякое живое и одаренное восприятием существо не только останется им всегда, но и навсегда сохранит свойственное ему соотношение органов. Если восприятие, равно как и материя, универсально независимо от места, то оно универсально и во времени, т. е. каждая субстанция имеет восприятие и органы не только в данный момент, но будет иметь их всегда. Я говорю здесь об отдельной субстанции, а не о простой совокупности субстанций, каковою может быть, например, стадо животных или садок с рыбами; в этом случае достаточно, чтобы каждая овца и каждая рыба обладали восприятием и органами для него, хотя следует иметь в виду и то, что в промежутках, как в воде аквариума между рыбами, есть другие живые существа, более мелкие, так до бесконечности - пустоты нет. Поэтому остается непостижимым, каким образом восприятие, равно как и материя, могло бы явиться на свет естественным путем. Ведь какую бы машину мы ни придумали, мы обнаружим в ней лишь столкновения тел, величину, форму и производимые ею движения, т. е. то, что мы полагаем иным, нежели восприятие. Но, не будучи способным образоваться (commencer) естественным путем, [восприятие] не может иметь и естественного конца. Субстанция же отличается от самой себя не больше, чем одна субстанция от другой. Иначе говоря, одна и та же субстанция может обладать лишь более или менее живым восприятием, в большей или меньшей степени сопровождающимся рефлексией.
Об искусстве открытия (1669)
В искусстве открытия я вижу две части: комбинаторику и аналитику. Комбинаторика состоит в искусстве нахождения вопросов, аналитика - в искусстве нахождения решения вопросов. Однако нередко случается так, что решения некоторых вопросов заключают в себе больше комбинаторики, чем аналитики. Например, когда исследуют способ совершения чего-либо в природе или в гражданских делах, приходится искать средства вне самого предмета. В целом, однако, нахождение вопросов - это дело скорее комбинаторики, решение же их - дело аналитики. Существует два рода вопросов: либо отыскивается способ исследования или же совершения чего-то в будущем или в прошлом, либо отыскивается истина и проверяется уже исследованное или сделанное другими. Они отличаются друг от друга, как отличается искусство хорошо писать или говорить от искусства правильно судить о написанном. Оценка же того, что уже исследовано, есть действие чисто аналитическое, само же искусство исследования или создания скорее комбинаторное. ...
...Поэтому, если бы мы представили, что воскреснут от летейского забвения те, перед кем преклоняются в наше время, они, надо полагать, и тогда станут почитаться не менее великими, ибо, отбросив нынешние свои открытия, они и тогда, как и теперь, проникнут далее остальных, и я не сомневаюсь что Архимед, доведись ему жить в наше время, создал бы удивительные вещи: ведь и квадратура параболы, и измерения конических и сферических поверхностей в его время были не менее сложны, чем в наше - глубочайшие аналитические исследования неделимых. Следовательно, в будущем не станет меньше великих людей на том основании, что уже столь многое сделано другими. Наоборот, другие открытия проложат им путь к достижению значительно большего, и сама безрезультатность в поисках нового в уже почти до конца исхоженных науках или разделах наук будет толкать на более трудное к великому благу рода человеческого, потому что всегда остается еще бесконечно многое и только с великим трудом продираемся мы сквозь заросли терновника, достигая лишь преддверия. И следует понять, что сами врата откроются лишь тогда, когда искусство открытия озарится ярким светом, т. е. когда будет изобретена некая философская характеристика. А если с ней соединятся и достойные внимания теоремы, то это можно будет сравнить с каким-нибудь замечательным словарем, к которому прилагаются некие избранные фразы; и подобно тому как юношеству предлагается некий аппарат, знакомящий с мифами, историями, собственными именами и некоторыми начатками наук, так и здесь будет нужна тщательно составленная многими авторами Общая история, подобная той, которую первым задумал Бэкон. А пока она пишется, да и когда уже будет создана, необходим компендий избранных историй. Самым последним будет сочинение о счастье, т. е. о науке жить, где будет указано назначение остальных сочинений и названы проблемы, которые могут быть с их помощью сформулированы, расположенные не в тематическом порядке, а в зависимости от их результатов.
Лейбниц - курфюрстине Софии. 18 ноября 1702 г.
[...] Г-н граф Флеминг, прочитав мое письмо, написанное ради того, чтобы дать повод г-ну Толанду блеснуть остроумием, если бы он пожелал на него ответить, - г-н Флеминг, говорю я, сочинил по этому поводу весьма изящное письмо к королеве, где он говорит, что [всё] нематериальное активно, а материальное пассивно, что некое низшее активное, образовав тело совместно с соответствующим ему пассивным, весьма часто оказывается в подчинении у другого, высшего активного и что таким образом простая жизнь создает тело, а еще более высокое активное, коему это живое тело заменяет материю, создает из него животное. И что это животное в свою очередь играет роль материи по отношению к тому активному, которое создает из него человека. Человек же есть как бы материя для наивысшего активного, каковым является Божество. На сей счет я в двух словах написал королеве, что, по-моему, г-н Флеминг утверждает, сам того не понимая, воплощение Бога. Ибо если активное, соединяясь с животным, создает из него человека, то выходит, что Божество, соединившись с человеком, превратило бы его в человекобога. Верно, что по сути дела Божество связано, хотя и менее тесно, со всеми тварями и что все твари обладают некоторой степенью активности, которая позволяет им подражать Божеству. [Верно] также, что все истинные, или простые, субстанции (т. е. такие, которые не являются совокупностью других вещей) должны существовать всегда. [...]
Лейбниц - королеве Софии-Шарлотте. 8 мая 1704 г.
...Одна английская дама, именуемая леди Мешэм, преподнесла мне книгу своего покойного отца г-на Кэдворта, ин-фолио, под названием «Разумная система». В ответ на мою благодарность она прислала мне чрезвычайно любезное письмо на английском языке с просьбой дать ей некоторые разъяснения относительно того, что она прочла обо мне у г-на Бейля и в «Журнале ученых». Посему я почел себя обязанным написать ей на этот раз пространное письмо, в коем известил ее, что главнейшим принципом природы для меня является принцип Арлекина, императора Луны (с которым, правда, я не имел чести его обсуждать). Принцип этот состоит в том, что свойства вещей всегда и повсюду являются такими же каковы они сейчас и здесь. Иными словами, природа единообразна в том, что касается сути вещей, хотя и допускает разницу степеней большего и меньшего, а также степеней совершенства. Этот принцип сообщает философии наиболее простой и удобопонятный вид.
...Я утверждаю, что от начала мира и во все грядущие времена суть вещей пребудет такою же, какова она здесь и ныне, и не только по отношению к различным [обычным] существам, но и применительно к тому существу, которое сопоставимо лишь с самим собой. Иными словами, всякое живое и одаренное восприятием существо не только останется им всегда, но и навсегда сохранит свойственное ему соотношение органов. Если восприятие, равно как и материя, универсально независимо от места, то оно универсально и во времени, т. е. каждая субстанция имеет восприятие и органы не только в данный момент, но будет иметь их всегда. Я говорю здесь об отдельной субстанции, а не о простой совокупности субстанций, каковою может быть, например, стадо животных или садок с рыбами; в этом случае достаточно, чтобы каждая овца и каждая рыба обладали восприятием и органами для него, хотя следует иметь в виду и то, что в промежутках, как в воде аквариума между рыбами, есть другие живые существа, более мелкие, так до бесконечности - пустоты нет. Поэтому остается непостижимым, каким образом восприятие, равно как и материя, могло бы явиться на свет естественным путем. Ведь какую бы машину мы ни придумали, мы обнаружим в ней лишь столкновения тел, величину, форму и производимые ею движения, т. е. то, что мы полагаем иным, нежели восприятие. Но, не будучи способным образоваться (commencer) естественным путем, [восприятие] не может иметь и естественного конца. Субстанция же отличается от самой себя не больше, чем одна субстанция от другой. Иначе говоря, одна и та же субстанция может обладать лишь более или менее живым восприятием, в большей или меньшей степени сопровождающимся рефлексией.
Об искусстве открытия (1669)
В искусстве открытия я вижу две части: комбинаторику и аналитику. Комбинаторика состоит в искусстве нахождения вопросов, аналитика - в искусстве нахождения решения вопросов. Однако нередко случается так, что решения некоторых вопросов заключают в себе больше комбинаторики, чем аналитики. Например, когда исследуют способ совершения чего-либо в природе или в гражданских делах, приходится искать средства вне самого предмета. В целом, однако, нахождение вопросов - это дело скорее комбинаторики, решение же их - дело аналитики. Существует два рода вопросов: либо отыскивается способ исследования или же совершения чего-то в будущем или в прошлом, либо отыскивается истина и проверяется уже исследованное или сделанное другими. Они отличаются друг от друга, как отличается искусство хорошо писать или говорить от искусства правильно судить о написанном. Оценка же того, что уже исследовано, есть действие чисто аналитическое, само же искусство исследования или создания скорее комбинаторное. ...
...Поэтому, если бы мы представили, что воскреснут от летейского забвения те, перед кем преклоняются в наше время, они, надо полагать, и тогда станут почитаться не менее великими, ибо, отбросив нынешние свои открытия, они и тогда, как и теперь, проникнут далее остальных, и я не сомневаюсь что Архимед, доведись ему жить в наше время, создал бы удивительные вещи: ведь и квадратура параболы, и измерения конических и сферических поверхностей в его время были не менее сложны, чем в наше - глубочайшие аналитические исследования неделимых. Следовательно, в будущем не станет меньше великих людей на том основании, что уже столь многое сделано другими. Наоборот, другие открытия проложат им путь к достижению значительно большего, и сама безрезультатность в поисках нового в уже почти до конца исхоженных науках или разделах наук будет толкать на более трудное к великому благу рода человеческого, потому что всегда остается еще бесконечно многое и только с великим трудом продираемся мы сквозь заросли терновника, достигая лишь преддверия. И следует понять, что сами врата откроются лишь тогда, когда искусство открытия озарится ярким светом, т. е. когда будет изобретена некая философская характеристика. А если с ней соединятся и достойные внимания теоремы, то это можно будет сравнить с каким-нибудь замечательным словарем, к которому прилагаются некие избранные фразы; и подобно тому как юношеству предлагается некий аппарат, знакомящий с мифами, историями, собственными именами и некоторыми начатками наук, так и здесь будет нужна тщательно составленная многими авторами Общая история, подобная той, которую первым задумал Бэкон. А пока она пишется, да и когда уже будет создана, необходим компендий избранных историй. Самым последним будет сочинение о счастье, т. е. о науке жить, где будет указано назначение остальных сочинений и названы проблемы, которые могут быть с их помощью сформулированы, расположенные не в тематическом порядке, а в зависимости от их результатов.