Европа в кризисном мире. Коллективная монография. Институт Европы РАН, 2022 г.
Часть II. Экономика Европы
Глава 7. Климатическая повестка в ЕС в эпоху турбулентности. - С.А. Рогинко
Итоги Киото
В течение Первого отчётного периода Киотского протокола ЕС обязался сократить свои выбросы парниковых газов на 8%. Этот план был перевыполнен: согласно расчётам Европейского агентства по окружающей среде, общие выбросы 15 государств-членов снизились на 11,7% по сравнению с уровнем 1990 г. На второй отчётный период Киотского протокола ЕС наметил уменьшить выбросы в общей сложности на 20% к 2020 г. по сравнению с уровнем 1990 г. Это обязательство также было перевыполнено: сокращение выбросов к началу 2020 г. составило 24%.
Выполнение целей не обошлось без эксцессов, демонстрирующих признаки усталости общества от климатической повестки, и прежде всего нежелание приносить своё благосостояние в жертву плохо аргументированной климатической риторике. Во Франции введение властями углеродного налога вызвало к жизни массовое движение «жёлтых жилетов», сотрясавшее страну на протяжении почти двух лет начиная с ноября 2018 г. Масштабы бунта впечатляют: 300 тысяч протестующих (по самым скромным оценкам), более 400 раненых, десятки избитых полицейских - такого в последние 50 лет в Европе не случалось. Шокирует и небывалая жестокость расправы властей с протестующими: 3100 обвинительных приговоров, из них - более 400 с реальными тюремными сроками.
Освоив подобные методы убеждения недовольных своей климатической политикой, европейский истеблишмент перестал заботиться об аргументации в пользу климатической повестки. Произошла девальвация аргументации с апелляцией не к разуму, а к эмоциям представителей «поколения Z», воспитанных социальными сетями. Появившееся буквально из ниоткуда движение «Пятницы за климат» было моментально вознесено в топы глобальными СМИ; её главная фарс-фигура - Грета Тунберг - мгновенно была приведена в самые высокие коридоры власти. На всех встречах с ней звучал тезис, который сводился к тому, что «наука уже все решила» (science is settled), тем самым уводя внимание от вопросов о том, что за наука имеется в виду. Действительно, многие обоснованно сомневаются в наличие научного консенсуса по поводу антропогенной природы климатических изменений.
...Тем не менее тактика голословных утверждений сработала: глобальное сообщество вместо серьёзного подхода стало реагировать на запросы и эмоции детского движения и её лидера, а Евросоюз, опираясь на сформированный им же «запрос молодого поколения», приступил к разработке новых климатических целей. Эти цели, по замыслу Еврокомиссии, должны были существенно превосходить уже представленную Евросоюзом к Парижской Конференции ООН по климату цель сокращения к 2030 г. выбросов парниковых газов на 40% по отношению к 1990 г. 40%-ная цель была зафиксирована в качестве первоначального обязательства (NDC - Nationally Determined Contribution) Евросоюза по линии Парижского соглашения, но амбиции, подогретые восприятием себя в качестве «климатического лидера», требовали большего.
Новую цель согласовывали с большим трудом, поскольку окончательное утверждение осуществлял Совет министров ЕС. Германии, Франции и другим сторонникам климатических амбиций пришлось приложить немало усилий (и пообещать немало денег), чтобы добиться согласия Польши, Чехии и Венгрии, собиравшихся заблокировать эту инициативу. В итоге консенсус был достигнут и озвучен Евросоюзом в опубликованном обращении под названием «Состояние Союза, 2020» (State of the Union Address, 2020).
Пост-киотские амбиции
В этом обращении глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен поставила перед Евросоюзом новую цель: сократить выбросы парниковых газов к 2030 г. не на 40% по отношению к 1990 г., а на 55%. Тем самым в рамках «Европейского зелёного курса» странам Евросоюза была задана новая планка, более высокая по сравнению с обязательствами ЕС по линии Парижского соглашения.
Воодушевившись таким поворотом событий, Европарламент решил превзойти Еврокомиссию в решимости и добиться ещё более масштабных обязательств. На своём уровне это ему удалось, что продемонстрировали результаты прошедшего 6 октября 2020 г. голосования. Евродепутаты с небольшим перевесом (352 голоса «за», 326 голосов «против» при 18 воздержавшихся) поддержали задачу сокращения выбросов парниковых газов к 2030 г. на 60% по отношению к 1990 г.
Мнимые и реальные оценки
...Для ответа напомним о таком базовом понятии климатической политики, как low hanging fruit («низко висящие плоды»), то есть меры, дающие наибольший эффект и наиболее доступные по цене и по наличию технологических решений. Аксиомой в любой стратегии снижения выбросов является последовательное повышение стоимости каждой тонны сокращений по сравнению с предыдущей за счёт исчерпания low hanging fruit и вынужденного перехода к более дорогостоящим и технологически менее доступным решениям. Конец этого ряда неизбежно упирается либо в запредельно высокую стоимость сокращений, делающую их экономически нецелесообразными, либо в их техническую невозможность из-за отсутствия апробированных технологических решений.
...В результате доля ВИЭ в общем энергобалансе ЕС-27 в 2020 г. достигла 22,1% по сравнению с 9,6% в 2004 г. В секторе электро-генерации в 2020 г. доля возобновляемой энергетики составила 38%, впервые в истории превысив долю ископаемых источников, сократившуюся до 37%. Это потребовало колоссальных инвестиций, составивших только в период 2010-2019 гг. около 720 млрд долл., а также привело к резкому росту цен на электроэнергию и небывалой разбалансировке системы энергоснабжения в регионе ЕС, выразившейся в крупнейших энергокризисах 2020-2021 гг.
Пограничный углеродный рэкет
Климатические амбиции Евросоюза уже давно не могут уместиться в границах этого объединения, провозгласившего себя климатическим лидером; ЕС претендует на право навязывать свои подходы другим странам. Примером этого стала объявленная в рамках «Европейского зелёного курса» инициатива - «пограничный корректирующий углеродный механизм». Здесь мы сталкиваемся с совершенно новым и особым явлением в мировой практике - углеродным империализмом. Именно так определяла пограничный углеродный налог Германия на ранних стадиях обсуждения этой инициативы, назвав её «новой формой экоимпериализма». Позже, по ряду причин, Германия отошла от своей позиции, поддержав инициативу Франции, по праву считающейся в Европе местом появления идеи трансграничного углеродного регулирования в качестве политической инициативы. Жак Ширак, Николя Саркози, Франсуа Олланд и Эммануэль Макрон, сменяя друг друга, постоянно и с упорством продвигали идею трансграничного углеродного налога. Главный довод руководителей Франции был весьма прост: углеродный налог может стать действенным инструментом в торговой конкуренции или просто средством получения дополнительных доходов страной-импортером за счёт страны-экспортёра. В итоге эта идея превратилась из предмета европейских дискуссий в абсолютный политический мейнстрим для ЕС.
Первая попытка не просто озвучить идею трансграничного углеродного налога, но и превратить её в полномасштабную политическую и экономическую конструкцию, была предпринята ЕС в 2012 г. В качестве пилотного сектора для подобной меры был выбран сектор гражданской авиации; предполагалось, начиная с 2012 г., включить зарубежные авиакомпании, выполняющие рейсы в ЕС, в Европейскую систему торговли выбросами (EU ETS). Это означало, что они должны были бы покупать европейские разрешения на выбросы (EU Allowances-EUA) за каждый полет, выполненный в европейский аэропорт, основываясь на существующих ценах на EUA. Причём выбросы предполагалось учитывать на всем маршруте самолёта, который приземляется в странах ЕС или вылетает из этих стран.
Эта инициатива была принята в штыки всем остальным миром, решившим, что Евросоюз зашёл слишком далеко и остановить его могут только жёсткие контрмеры. Сильнейшее давление со стороны ряда стран, включая США (Конгресс принял закон, запрещающий авиакомпаниям США платить Европейскому Союзу за свои авиационные выбросы СО2) и Китая, заблокировавшего свой заказ на самолёты от компании Airbus, вынудили Евросоюз свернуть эту инициативу. Но не забыть о ней: её быстрой реинкарнации препятствовало только отсутствие глобального климатического соглашения, призванного заменить Киотский протокол. В Брюсселе не без оснований опасались выходить с уже отвергнутой идеей раньше времени, понимая, что, раскрывая свои реальные намерения, можно отпугнуть многие страны от участия в том, что в декабре 2015 г. стало Парижским соглашением. Как только Соглашение обрело статус юридической нормы и к нему присоединились почти все страны мира, Евросоюз решил «раскрыть карты» и выйти с новой версией пограничного углеродного налога, охватывающей импортируемую в ЕС продукцию сразу нескольких отраслей промышленности.
Глава 7. Климатическая повестка в ЕС в эпоху турбулентности. - С.А. Рогинко
Итоги Киото
В течение Первого отчётного периода Киотского протокола ЕС обязался сократить свои выбросы парниковых газов на 8%. Этот план был перевыполнен: согласно расчётам Европейского агентства по окружающей среде, общие выбросы 15 государств-членов снизились на 11,7% по сравнению с уровнем 1990 г. На второй отчётный период Киотского протокола ЕС наметил уменьшить выбросы в общей сложности на 20% к 2020 г. по сравнению с уровнем 1990 г. Это обязательство также было перевыполнено: сокращение выбросов к началу 2020 г. составило 24%.
Выполнение целей не обошлось без эксцессов, демонстрирующих признаки усталости общества от климатической повестки, и прежде всего нежелание приносить своё благосостояние в жертву плохо аргументированной климатической риторике. Во Франции введение властями углеродного налога вызвало к жизни массовое движение «жёлтых жилетов», сотрясавшее страну на протяжении почти двух лет начиная с ноября 2018 г. Масштабы бунта впечатляют: 300 тысяч протестующих (по самым скромным оценкам), более 400 раненых, десятки избитых полицейских - такого в последние 50 лет в Европе не случалось. Шокирует и небывалая жестокость расправы властей с протестующими: 3100 обвинительных приговоров, из них - более 400 с реальными тюремными сроками.
Освоив подобные методы убеждения недовольных своей климатической политикой, европейский истеблишмент перестал заботиться об аргументации в пользу климатической повестки. Произошла девальвация аргументации с апелляцией не к разуму, а к эмоциям представителей «поколения Z», воспитанных социальными сетями. Появившееся буквально из ниоткуда движение «Пятницы за климат» было моментально вознесено в топы глобальными СМИ; её главная фарс-фигура - Грета Тунберг - мгновенно была приведена в самые высокие коридоры власти. На всех встречах с ней звучал тезис, который сводился к тому, что «наука уже все решила» (science is settled), тем самым уводя внимание от вопросов о том, что за наука имеется в виду. Действительно, многие обоснованно сомневаются в наличие научного консенсуса по поводу антропогенной природы климатических изменений.
...Тем не менее тактика голословных утверждений сработала: глобальное сообщество вместо серьёзного подхода стало реагировать на запросы и эмоции детского движения и её лидера, а Евросоюз, опираясь на сформированный им же «запрос молодого поколения», приступил к разработке новых климатических целей. Эти цели, по замыслу Еврокомиссии, должны были существенно превосходить уже представленную Евросоюзом к Парижской Конференции ООН по климату цель сокращения к 2030 г. выбросов парниковых газов на 40% по отношению к 1990 г. 40%-ная цель была зафиксирована в качестве первоначального обязательства (NDC - Nationally Determined Contribution) Евросоюза по линии Парижского соглашения, но амбиции, подогретые восприятием себя в качестве «климатического лидера», требовали большего.
Новую цель согласовывали с большим трудом, поскольку окончательное утверждение осуществлял Совет министров ЕС. Германии, Франции и другим сторонникам климатических амбиций пришлось приложить немало усилий (и пообещать немало денег), чтобы добиться согласия Польши, Чехии и Венгрии, собиравшихся заблокировать эту инициативу. В итоге консенсус был достигнут и озвучен Евросоюзом в опубликованном обращении под названием «Состояние Союза, 2020» (State of the Union Address, 2020).
Пост-киотские амбиции
В этом обращении глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен поставила перед Евросоюзом новую цель: сократить выбросы парниковых газов к 2030 г. не на 40% по отношению к 1990 г., а на 55%. Тем самым в рамках «Европейского зелёного курса» странам Евросоюза была задана новая планка, более высокая по сравнению с обязательствами ЕС по линии Парижского соглашения.
Воодушевившись таким поворотом событий, Европарламент решил превзойти Еврокомиссию в решимости и добиться ещё более масштабных обязательств. На своём уровне это ему удалось, что продемонстрировали результаты прошедшего 6 октября 2020 г. голосования. Евродепутаты с небольшим перевесом (352 голоса «за», 326 голосов «против» при 18 воздержавшихся) поддержали задачу сокращения выбросов парниковых газов к 2030 г. на 60% по отношению к 1990 г.
Мнимые и реальные оценки
...Для ответа напомним о таком базовом понятии климатической политики, как low hanging fruit («низко висящие плоды»), то есть меры, дающие наибольший эффект и наиболее доступные по цене и по наличию технологических решений. Аксиомой в любой стратегии снижения выбросов является последовательное повышение стоимости каждой тонны сокращений по сравнению с предыдущей за счёт исчерпания low hanging fruit и вынужденного перехода к более дорогостоящим и технологически менее доступным решениям. Конец этого ряда неизбежно упирается либо в запредельно высокую стоимость сокращений, делающую их экономически нецелесообразными, либо в их техническую невозможность из-за отсутствия апробированных технологических решений.
...В результате доля ВИЭ в общем энергобалансе ЕС-27 в 2020 г. достигла 22,1% по сравнению с 9,6% в 2004 г. В секторе электро-генерации в 2020 г. доля возобновляемой энергетики составила 38%, впервые в истории превысив долю ископаемых источников, сократившуюся до 37%. Это потребовало колоссальных инвестиций, составивших только в период 2010-2019 гг. около 720 млрд долл., а также привело к резкому росту цен на электроэнергию и небывалой разбалансировке системы энергоснабжения в регионе ЕС, выразившейся в крупнейших энергокризисах 2020-2021 гг.
Пограничный углеродный рэкет
Климатические амбиции Евросоюза уже давно не могут уместиться в границах этого объединения, провозгласившего себя климатическим лидером; ЕС претендует на право навязывать свои подходы другим странам. Примером этого стала объявленная в рамках «Европейского зелёного курса» инициатива - «пограничный корректирующий углеродный механизм». Здесь мы сталкиваемся с совершенно новым и особым явлением в мировой практике - углеродным империализмом. Именно так определяла пограничный углеродный налог Германия на ранних стадиях обсуждения этой инициативы, назвав её «новой формой экоимпериализма». Позже, по ряду причин, Германия отошла от своей позиции, поддержав инициативу Франции, по праву считающейся в Европе местом появления идеи трансграничного углеродного регулирования в качестве политической инициативы. Жак Ширак, Николя Саркози, Франсуа Олланд и Эммануэль Макрон, сменяя друг друга, постоянно и с упорством продвигали идею трансграничного углеродного налога. Главный довод руководителей Франции был весьма прост: углеродный налог может стать действенным инструментом в торговой конкуренции или просто средством получения дополнительных доходов страной-импортером за счёт страны-экспортёра. В итоге эта идея превратилась из предмета европейских дискуссий в абсолютный политический мейнстрим для ЕС.
Первая попытка не просто озвучить идею трансграничного углеродного налога, но и превратить её в полномасштабную политическую и экономическую конструкцию, была предпринята ЕС в 2012 г. В качестве пилотного сектора для подобной меры был выбран сектор гражданской авиации; предполагалось, начиная с 2012 г., включить зарубежные авиакомпании, выполняющие рейсы в ЕС, в Европейскую систему торговли выбросами (EU ETS). Это означало, что они должны были бы покупать европейские разрешения на выбросы (EU Allowances-EUA) за каждый полет, выполненный в европейский аэропорт, основываясь на существующих ценах на EUA. Причём выбросы предполагалось учитывать на всем маршруте самолёта, который приземляется в странах ЕС или вылетает из этих стран.
Эта инициатива была принята в штыки всем остальным миром, решившим, что Евросоюз зашёл слишком далеко и остановить его могут только жёсткие контрмеры. Сильнейшее давление со стороны ряда стран, включая США (Конгресс принял закон, запрещающий авиакомпаниям США платить Европейскому Союзу за свои авиационные выбросы СО2) и Китая, заблокировавшего свой заказ на самолёты от компании Airbus, вынудили Евросоюз свернуть эту инициативу. Но не забыть о ней: её быстрой реинкарнации препятствовало только отсутствие глобального климатического соглашения, призванного заменить Киотский протокол. В Брюсселе не без оснований опасались выходить с уже отвергнутой идеей раньше времени, понимая, что, раскрывая свои реальные намерения, можно отпугнуть многие страны от участия в том, что в декабре 2015 г. стало Парижским соглашением. Как только Соглашение обрело статус юридической нормы и к нему присоединились почти все страны мира, Евросоюз решил «раскрыть карты» и выйти с новой версией пограничного углеродного налога, охватывающей импортируемую в ЕС продукцию сразу нескольких отраслей промышленности.