Этьенн Бонно де Кондильяк (1714-1780) Сочинения в трех томах том 2. М., «Мысль» 1982 г.
Трактат о системах. 1749 г
Глава V. Третий пример. О происхождении и развитии искусства гадания.
...Так как изобретение алфавита заставило совершенно забыть значение иероглифов, жрецам нетрудно было выдавать народу знаки последних за некие священные вещи, скрывающие величайшие тайны. Они приписали иероглифам такие качества, какие только пожелали, и им верили тем охотнее, что полагали, будто боги являются творцами иероглифической науки, т. е. науки, которая должна была содержать в себе всё, на том только основании, что не знали, что именно она содержит в себе. Благодаря этому все иероглифические знаки постепенно перешли в магию,отчего система последней стала лишь более обширной.
Глава VI. Четвертый пример. О происхождении и следствиях предрассудка относительно врожденных идей
Параграф II. О следствиях предрассудка относительно врожденных идей
Если некоторые философы оспаривали у частных идей привилегию быть врожденными, то это потому, что легко заметить, посредством какого органа чувств они сообщаются душе. Над абстрактными понятиями трудно произвести такое же наблюдение, и это помешало составить о них то же самое суждение. Всякий раз, когда выдумывали какой-нибудь абстрактный термин, все полагали, что открыта новая врожденная идея, т. е. идея, которая, будучи начертана в нас неспособным обманывать существом, ясна, отчетлива и полностью соответствует сущности вещей. Вследствие этого предрассудка философы в своих попытках познать природу тем более надеялись на успех; чем с более далекими от органов чувств идеями они при этом имели дело. Они сформулировали бесчисленное множество туманных определений и абстрактных принципов; благодаря таким терминам, как сущее, субстанция, сущность, свойство и т. д., они вообразили себе, что могут объяснить все на свете.
К злоупотреблению абстрактными терминами философов особенно побудил успех их применения в математике. На основании того, что этот метод достаточен для определения сущности абстрактных величин, они решили, что он достаточен также для определения сущности субстанции. Мое предположение тем правдоподобнее, что когда они пытаются объяснить свои сущности, то, не умея привести примеры таких сущностей из метафизики, они заимствуют их из математики. Но я советую им сравнить их идеи с идеями, которые составляют себе математики.
Глава V. Третий пример. О происхождении и развитии искусства гадания.
...Так как изобретение алфавита заставило совершенно забыть значение иероглифов, жрецам нетрудно было выдавать народу знаки последних за некие священные вещи, скрывающие величайшие тайны. Они приписали иероглифам такие качества, какие только пожелали, и им верили тем охотнее, что полагали, будто боги являются творцами иероглифической науки, т. е. науки, которая должна была содержать в себе всё, на том только основании, что не знали, что именно она содержит в себе. Благодаря этому все иероглифические знаки постепенно перешли в магию,отчего система последней стала лишь более обширной.
Глава VI. Четвертый пример. О происхождении и следствиях предрассудка относительно врожденных идей
Параграф II. О следствиях предрассудка относительно врожденных идей
Если некоторые философы оспаривали у частных идей привилегию быть врожденными, то это потому, что легко заметить, посредством какого органа чувств они сообщаются душе. Над абстрактными понятиями трудно произвести такое же наблюдение, и это помешало составить о них то же самое суждение. Всякий раз, когда выдумывали какой-нибудь абстрактный термин, все полагали, что открыта новая врожденная идея, т. е. идея, которая, будучи начертана в нас неспособным обманывать существом, ясна, отчетлива и полностью соответствует сущности вещей. Вследствие этого предрассудка философы в своих попытках познать природу тем более надеялись на успех; чем с более далекими от органов чувств идеями они при этом имели дело. Они сформулировали бесчисленное множество туманных определений и абстрактных принципов; благодаря таким терминам, как сущее, субстанция, сущность, свойство и т. д., они вообразили себе, что могут объяснить все на свете.
К злоупотреблению абстрактными терминами философов особенно побудил успех их применения в математике. На основании того, что этот метод достаточен для определения сущности абстрактных величин, они решили, что он достаточен также для определения сущности субстанции. Мое предположение тем правдоподобнее, что когда они пытаются объяснить свои сущности, то, не умея привести примеры таких сущностей из метафизики, они заимствуют их из математики. Но я советую им сравнить их идеи с идеями, которые составляют себе математики.