Шапошников Борис Михайлович (1882-1945) Мозг армии. Книга третья. Москва, Ленинград 1929 г.
Глава IX. Глаза и уши генерального штаба
...Николаи в своей книге пишет: «Прежде чем приступить к работе (разведке и контр-разведке против России - Б. Ш.), я предпринял поездку в Россию, находившуюся еще под влиянием революции 1905 года, с целью ознакомиться со страной и людьми, которых я до тех пор еще не видал, - без этого ознакомления задача моя казалась мне неразрешимой. У меня не было никаких оснований скрывать в России свое звание германского офицера. Вследствие этого, однако, я натыкался всюду на убеждение, что я прибыл в Россию с целью военной разведки. Во время моего пребывания в крепостях за мной был установлен надзор. В одном большом городе были весьма удивлены моим пребыванием в нем, так как город совершенно не был крепостью. Один пз высших чиновников, которому я передал привет от его родных, живущих в Германии, отвел меня немедленно в сторону и спросил, что я хотел бы узнать... Всюду в России казалось само собой понятным, что офицер ездит за границу только для шпионажа».
Несколько иначе Николаи говорит о своей поездке во Францию в 1913 году. «Прежде чем вступить в новую должность (начальника разведывательного бюро большого генерального штаба - Б. Ш.), - пишет он, - я съездил на короткое время во Францию, желая, по крайней мере, иметь представление о стране и населении, прежде чем предо мною закроются границы и этого государства, против которого, на ряду с Россией, генеральным штабом была организована разведка. Особенно добросовестно выполненные мною французские предписания о прописке германских офицеров привлекли ко мне такое внимание властей, даже приблизительно подобного которому не оказывали в Германии иностранным офицерам. Мое звание офицера генерального штаба еще более усилило это внимание. При этом власти не переставали быть изысканно вежливыми».
Николаи не добавляет, что причиной такой изысканности, невидимому, была полная ориентировка французских властей, по прежней работе Николаи по разведке против России, о том, что за офицер генерального штаба прибывает во Францию. Сомнений и догадок у Французских властей в отношении истинных намерений поездки Николаи, по-видимому, не было, а под маской вежливости и предупредительности скрывалась хорошая осведомленность и принятие соответствующих мер против такой фигуры, какой был оФицер германского генерального штаба Николаи.
Таковы условия вполне легальных поездок представителей армии, а генерального штаба в частности, за границу, и претензии представителей внешней политики, стремящихся на второстепенных фактах не обострять отношении с соседями, нужно признать справедливыми. От таких претензий до безусловного запрещения заграничных поездок командного состава, конечно, далеко, и последняя мера должна рассматриваться как нежелательная крайность, применяемая лишь в том случае, если отношения между соседними государствами напряжены настолько, что каждое появление военнослужащего, хотя бы как частного лица, будет использовано в целях агитации, как показатель враждебных намерений соседа.
...Николаи в своей книге пишет: «Прежде чем приступить к работе (разведке и контр-разведке против России - Б. Ш.), я предпринял поездку в Россию, находившуюся еще под влиянием революции 1905 года, с целью ознакомиться со страной и людьми, которых я до тех пор еще не видал, - без этого ознакомления задача моя казалась мне неразрешимой. У меня не было никаких оснований скрывать в России свое звание германского офицера. Вследствие этого, однако, я натыкался всюду на убеждение, что я прибыл в Россию с целью военной разведки. Во время моего пребывания в крепостях за мной был установлен надзор. В одном большом городе были весьма удивлены моим пребыванием в нем, так как город совершенно не был крепостью. Один пз высших чиновников, которому я передал привет от его родных, живущих в Германии, отвел меня немедленно в сторону и спросил, что я хотел бы узнать... Всюду в России казалось само собой понятным, что офицер ездит за границу только для шпионажа».
Несколько иначе Николаи говорит о своей поездке во Францию в 1913 году. «Прежде чем вступить в новую должность (начальника разведывательного бюро большого генерального штаба - Б. Ш.), - пишет он, - я съездил на короткое время во Францию, желая, по крайней мере, иметь представление о стране и населении, прежде чем предо мною закроются границы и этого государства, против которого, на ряду с Россией, генеральным штабом была организована разведка. Особенно добросовестно выполненные мною французские предписания о прописке германских офицеров привлекли ко мне такое внимание властей, даже приблизительно подобного которому не оказывали в Германии иностранным офицерам. Мое звание офицера генерального штаба еще более усилило это внимание. При этом власти не переставали быть изысканно вежливыми».
Николаи не добавляет, что причиной такой изысканности, невидимому, была полная ориентировка французских властей, по прежней работе Николаи по разведке против России, о том, что за офицер генерального штаба прибывает во Францию. Сомнений и догадок у Французских властей в отношении истинных намерений поездки Николаи, по-видимому, не было, а под маской вежливости и предупредительности скрывалась хорошая осведомленность и принятие соответствующих мер против такой фигуры, какой был оФицер германского генерального штаба Николаи.
Таковы условия вполне легальных поездок представителей армии, а генерального штаба в частности, за границу, и претензии представителей внешней политики, стремящихся на второстепенных фактах не обострять отношении с соседями, нужно признать справедливыми. От таких претензий до безусловного запрещения заграничных поездок командного состава, конечно, далеко, и последняя мера должна рассматриваться как нежелательная крайность, применяемая лишь в том случае, если отношения между соседними государствами напряжены настолько, что каждое появление военнослужащего, хотя бы как частного лица, будет использовано в целях агитации, как показатель враждебных намерений соседа.