Шапошников Борис Михайлович (1882-1945) Мозг армии. Книга третья. Москва, Ленинград 1929 г.
Глава IV. Европейская война
3 августа
...«В заседании английских министров, состоявшемся в субботу (1 августа - Б. Ш.) вечером, было постановлено отправить во вторник (4 августа- Б. Ш.) утром инструкцию английскому послу в Берлине, чтобы пригласить германское правительство взять обратно свой ультиматум и уважать нейтралитет Бельгии».
«Если Германия откажется сделать это, - сказал сэр Эдуард Грей Полю Камбону, - это будет означать войну».
Мы уже знаем, что предписание германскому послу в Брюсселе предъявить в 8 часов вечера ультиматум последовало только утром 2 августа, тогда как в Лондоне принималось решение 1 августа вечером, т. е. на 12 часов раньше, нежели была отправлена телеграмма из Берлина в Бельгию. Ягов писал наивно послу: «У бельгийского правительства должно сложиться впечатление, будто все указания по этому делу поступили к вам только сегодня» (2 августа - Б. Ш.), не подозревая, что по этим указаниям уже 1 августа совет министров в Лондоне принимал вполне определенное решение, выжидая лишь фактического выступления в Брюсселе германского дипломата. Такова была осведомленность Лондона в германских дипломатических тайнах, «спрятанных надежно запечатанными» в Брюсселе!
4 августа
...Как известно, начальник австрийского генерального штаба отправил Кадорне телеграмму с предложением военных переговоров на основе тройственного союза.
4 августа Кадорна дал ответ: «Конференция бесцельна, так как совет министров Италии вынес решение о нейтралитете. Если Австро-Венгрия не займет Ловчена п не нарушит равновесия в Адриатике, то Италия никогда не выступит против Австро-Венгрии».
В самой Италии пресса возбужденно говорила о политике Вены, флот и армия частично мобилизовались.
Так печально кончалась попытка начальника штаба монархии притти на помощь венским дипломатам. Неоднократно высказывавший мнение, что договор генеральных штабов не имеет силы, Конрад ныне убедился в этом на деле, получив не только резкий ответ, но и условия, и от кого... от Италии, которую он ненавидел всеми фибрами своей порывистой души.
Нужно сказать, что «потомки Макиавелли» не прочь были поторговаться и с державами согласия, дорого расценивая свое активное выступление на их стороне. Один из итальянских дипломатов, формулируя условия, на которых Италия могла бы выступить на стороне Антанты, заявлял, что завершение национального объединения Италии требует присоединения к ней округа Ниццы по реке Вар, острова Корсики и Адриатического побережья до Истрии включительно. Цена была высока, и на нее никто из держав Антанты не пошел, удовольствовавшись нейтралитетом Рима.
5 августа
«С того момента, как Бельгия решилась ва сопротивление,-пишет Каутский,- а Англия вступила в войну, положение Германии стало отчаянным».
Учитывая это, начальник германского генерального штаба Мольтке августа препроводил канцлеру меморандум, который гласил нижеследующее:
«Объявление войны Англией, которое, по достоверным сведениям, было задумано с самого же начала конфликта, заставляет нас исчерпать все средства, которые могут содействовать победе. При этом серьезном положении, в котором находится отечество, нашим долгом становится пользование всякими средствами. Жестокая политика, которую ведут против нас наши противники, дает нам право на беспощадный образ действий.
Восстание в Польше подготовлено; оно падает на уготованную почву, так как уже сейчас наши войска встречаются в Польше почти как друзья. Так, например, в Влоцлавске они были встречены хлебом и солью.
Настроение Америки по отношению к Германии дружелюбное. Американское общественное мнение возмущено позорным обращением с ними. Это настроение следует, по возможности, использовать. Самые влиятельные лица немецкой колоний в Америке должны быть призваны воздействовать и впредь на прессу в нашу пользу. Возможно, что Соединенные Штаты под нашим влиянием решатся на выступление своим флотом против Англии, за которое в виде награды за победу им улыбается Канада.
Восстание в Индии и Египте, а также и на Кавказе имеет, как я уже указал на это в моем письме от 2-го с./м. за № IP, величайшую важность. Путем договора с Турцией министерство иностранных дел в состоянии будет осуществить эту идею и возбудить фанатизм ислама».
...«Поход» в Черное море продолжал волновать Вену, а затем и Берлин. Запрошенный о возможности его выполнения командующий флотом, ссылаясь 1) на отсутствие угольных баз и невозможность тащить за собой большой угольный караван, 2) на незаконченную мобилизацию флота, - считал такое предприятие невыполнимым.
Узнав об этом, министр иностранных дел тотчас же реагировал на это письмом на имя начальника генерального штаба. Берхтольд писал: «я неприятно поражен известием, что Гаус (командующий флотом - Б. Ш.) ставит такие препоны вашему гениальному плану. Его выполнение имело бы громаднейшее значение для окончательного положения Румынии и Болгарии, которые обе опасаются появления у их берегов русского флота. Если бы Одесса была подвергнута бомбардировке, Бессарабия была бы свободна. Правительства обеих этих стран колеблются и ведут военную игру, чтобы вынудить нас на определенные шаги. Гаус, учитывая трудности, забывает что он и в Адриатике будет атакован также неприятельскими силами».
Таково было политическое значение этого «походам в Черное море, которое волновало даже такого мало восприимчивого человека, как Берхтольд.
3 августа
...«В заседании английских министров, состоявшемся в субботу (1 августа - Б. Ш.) вечером, было постановлено отправить во вторник (4 августа- Б. Ш.) утром инструкцию английскому послу в Берлине, чтобы пригласить германское правительство взять обратно свой ультиматум и уважать нейтралитет Бельгии».
«Если Германия откажется сделать это, - сказал сэр Эдуард Грей Полю Камбону, - это будет означать войну».
Мы уже знаем, что предписание германскому послу в Брюсселе предъявить в 8 часов вечера ультиматум последовало только утром 2 августа, тогда как в Лондоне принималось решение 1 августа вечером, т. е. на 12 часов раньше, нежели была отправлена телеграмма из Берлина в Бельгию. Ягов писал наивно послу: «У бельгийского правительства должно сложиться впечатление, будто все указания по этому делу поступили к вам только сегодня» (2 августа - Б. Ш.), не подозревая, что по этим указаниям уже 1 августа совет министров в Лондоне принимал вполне определенное решение, выжидая лишь фактического выступления в Брюсселе германского дипломата. Такова была осведомленность Лондона в германских дипломатических тайнах, «спрятанных надежно запечатанными» в Брюсселе!
4 августа
...Как известно, начальник австрийского генерального штаба отправил Кадорне телеграмму с предложением военных переговоров на основе тройственного союза.
4 августа Кадорна дал ответ: «Конференция бесцельна, так как совет министров Италии вынес решение о нейтралитете. Если Австро-Венгрия не займет Ловчена п не нарушит равновесия в Адриатике, то Италия никогда не выступит против Австро-Венгрии».
В самой Италии пресса возбужденно говорила о политике Вены, флот и армия частично мобилизовались.
Так печально кончалась попытка начальника штаба монархии притти на помощь венским дипломатам. Неоднократно высказывавший мнение, что договор генеральных штабов не имеет силы, Конрад ныне убедился в этом на деле, получив не только резкий ответ, но и условия, и от кого... от Италии, которую он ненавидел всеми фибрами своей порывистой души.
Нужно сказать, что «потомки Макиавелли» не прочь были поторговаться и с державами согласия, дорого расценивая свое активное выступление на их стороне. Один из итальянских дипломатов, формулируя условия, на которых Италия могла бы выступить на стороне Антанты, заявлял, что завершение национального объединения Италии требует присоединения к ней округа Ниццы по реке Вар, острова Корсики и Адриатического побережья до Истрии включительно. Цена была высока, и на нее никто из держав Антанты не пошел, удовольствовавшись нейтралитетом Рима.
5 августа
«С того момента, как Бельгия решилась ва сопротивление,-пишет Каутский,- а Англия вступила в войну, положение Германии стало отчаянным».
Учитывая это, начальник германского генерального штаба Мольтке августа препроводил канцлеру меморандум, который гласил нижеследующее:
«Объявление войны Англией, которое, по достоверным сведениям, было задумано с самого же начала конфликта, заставляет нас исчерпать все средства, которые могут содействовать победе. При этом серьезном положении, в котором находится отечество, нашим долгом становится пользование всякими средствами. Жестокая политика, которую ведут против нас наши противники, дает нам право на беспощадный образ действий.
Восстание в Польше подготовлено; оно падает на уготованную почву, так как уже сейчас наши войска встречаются в Польше почти как друзья. Так, например, в Влоцлавске они были встречены хлебом и солью.
Настроение Америки по отношению к Германии дружелюбное. Американское общественное мнение возмущено позорным обращением с ними. Это настроение следует, по возможности, использовать. Самые влиятельные лица немецкой колоний в Америке должны быть призваны воздействовать и впредь на прессу в нашу пользу. Возможно, что Соединенные Штаты под нашим влиянием решатся на выступление своим флотом против Англии, за которое в виде награды за победу им улыбается Канада.
Восстание в Индии и Египте, а также и на Кавказе имеет, как я уже указал на это в моем письме от 2-го с./м. за № IP, величайшую важность. Путем договора с Турцией министерство иностранных дел в состоянии будет осуществить эту идею и возбудить фанатизм ислама».
...«Поход» в Черное море продолжал волновать Вену, а затем и Берлин. Запрошенный о возможности его выполнения командующий флотом, ссылаясь 1) на отсутствие угольных баз и невозможность тащить за собой большой угольный караван, 2) на незаконченную мобилизацию флота, - считал такое предприятие невыполнимым.
Узнав об этом, министр иностранных дел тотчас же реагировал на это письмом на имя начальника генерального штаба. Берхтольд писал: «я неприятно поражен известием, что Гаус (командующий флотом - Б. Ш.) ставит такие препоны вашему гениальному плану. Его выполнение имело бы громаднейшее значение для окончательного положения Румынии и Болгарии, которые обе опасаются появления у их берегов русского флота. Если бы Одесса была подвергнута бомбардировке, Бессарабия была бы свободна. Правительства обеих этих стран колеблются и ведут военную игру, чтобы вынудить нас на определенные шаги. Гаус, учитывая трудности, забывает что он и в Адриатике будет атакован также неприятельскими силами».
Таково было политическое значение этого «походам в Черное море, которое волновало даже такого мало восприимчивого человека, как Берхтольд.