Шапошников Борис Михайлович (1882-1945) Мозг армии. Книга первая. Военный вестник, Москва 1927 г.
Глава VI. Думы о начальнике генерального штаба
...Признавая, что полководец должен быть "мужем государственным", Клаузевиц требовал, чтобы нее же прежде всего он оставался "полководцем", т.е. военным деятелем. Характер его работы должен быть направлен к познанию военной сущности войны, не упуская из вида и остальных се сторон. Истолковывая это положение; потомки Клаузевица по крови, немцы с берегов Шпрее, а за ними и Конрад, дошли до толкования военной диктатуры в ведении войны, так показательно провалившейся на нашей памяти. "Мандарины генерального штаба" были далеки от истинного познания высшей стороны войны и расплатились за это своими головами.
А. Свечин в своей "Стратегии" объясняет это тем, что "господство политики над стратегии"... "всегда вызывает сомнение в тех государствах" которые представляют организованное государство уже отживающего класса, находящегося в положении исторической обороны, режим которого подгнил и который вынужден вести нездоровую политик жертвовать интересами целого для сохранения своего господства... Стратегия естественно стремится эмансипироваться от плохой политики, но без политики, в безвоздушном пространстве, стратегия существовать не может; она обречена расплачиваться за все грехи политики".
По мнению автора, "господство политики над стратегией" "не подлежит никакому сомнению, когда творцом политики является юный класс, идущий к широкому будущему, историческое здоровье которого отражается и в форме преследуемой им здоровой политики".
Нет сомнения в том, что "здоровая политика" ведет за собой и "здоровую стратегию, но "эмансипация" таковой вызывалась иными причинами. Если мы возьмем войну 1870 года, то нельзя отрицать, что Бисмарк проводил "здоровую политику", что война способствовала развитию производительных сил Германии, что немцы в своем стремлении к объединению были до некоторой степени "юным классом". Однако, нам хорошо известно, как Мольтке стремился "эмансипироваться" от этой политики, которая, по-видимому, почиталась им "больной", и очень "сожалел", что стратегу приходится считаться с политикой. Мы будем недалеки от истины, если скажем, что генеральный штаб считал единственно "здоровой" политикой - "его" политику и ничью иную, что речь шла о подчинении политики стратегии, что вообще "политика-опиум для стратегии", как об этом заявлял Леваль.
Если ныне буржуазные государства находятся в состоянии "исторической обороны", то они ни одной минуты не хотят передать политику и руки стратегов, взяв в шоры мировоззрение генерального штаба и если последний под видом "сверхгенерального штаба" стремится удержать свои прежние позиции, то это его последние усилия.
...Признавая, что полководец должен быть "мужем государственным", Клаузевиц требовал, чтобы нее же прежде всего он оставался "полководцем", т.е. военным деятелем. Характер его работы должен быть направлен к познанию военной сущности войны, не упуская из вида и остальных се сторон. Истолковывая это положение; потомки Клаузевица по крови, немцы с берегов Шпрее, а за ними и Конрад, дошли до толкования военной диктатуры в ведении войны, так показательно провалившейся на нашей памяти. "Мандарины генерального штаба" были далеки от истинного познания высшей стороны войны и расплатились за это своими головами.
А. Свечин в своей "Стратегии" объясняет это тем, что "господство политики над стратегии"... "всегда вызывает сомнение в тех государствах" которые представляют организованное государство уже отживающего класса, находящегося в положении исторической обороны, режим которого подгнил и который вынужден вести нездоровую политик жертвовать интересами целого для сохранения своего господства... Стратегия естественно стремится эмансипироваться от плохой политики, но без политики, в безвоздушном пространстве, стратегия существовать не может; она обречена расплачиваться за все грехи политики".
По мнению автора, "господство политики над стратегией" "не подлежит никакому сомнению, когда творцом политики является юный класс, идущий к широкому будущему, историческое здоровье которого отражается и в форме преследуемой им здоровой политики".
Нет сомнения в том, что "здоровая политика" ведет за собой и "здоровую стратегию, но "эмансипация" таковой вызывалась иными причинами. Если мы возьмем войну 1870 года, то нельзя отрицать, что Бисмарк проводил "здоровую политику", что война способствовала развитию производительных сил Германии, что немцы в своем стремлении к объединению были до некоторой степени "юным классом". Однако, нам хорошо известно, как Мольтке стремился "эмансипироваться" от этой политики, которая, по-видимому, почиталась им "больной", и очень "сожалел", что стратегу приходится считаться с политикой. Мы будем недалеки от истины, если скажем, что генеральный штаб считал единственно "здоровой" политикой - "его" политику и ничью иную, что речь шла о подчинении политики стратегии, что вообще "политика-опиум для стратегии", как об этом заявлял Леваль.
Если ныне буржуазные государства находятся в состоянии "исторической обороны", то они ни одной минуты не хотят передать политику и руки стратегов, взяв в шоры мировоззрение генерального штаба и если последний под видом "сверхгенерального штаба" стремится удержать свои прежние позиции, то это его последние усилия.