Сдвижков Денис Анатольевич (1968-) Против "железа и крови": Пацифизм в германской империи М.1999 г.
Глава III. Пацифизм и политика
3.1.1. Социалисты и пацифисты: путь к сотрудничеству
...С этической точки зрения противоречия между социалистами и пацифистами упирались в проблему насилия. Хотя и последние не доходили до толстовского абсолюта, мирясь с насилием как неизбежным злом, их целью было все же максимально ограничить насилие в политике. Начинать же нужно было с "синтеза всех насильственных действий"- войны. Прогресс в политике, в т.ч. в социальном вопросе, с точки зрения пацифистов мог быть достигнут только средствами "мирного характера", что, естественно, никак не уживалось с тезисом о насилии как "повивальной бабке истории".
...Впрочем, не только насилие, но и война как таковая зачастую представала у социал-демократов в двойственном свете. Мысль о революционизирующем воздействии войны - и таким образом неявно положительное отношение к такой войне - была представлена в германской социал-демократии со времен Маркса и Энгельса. Прежде всего имелось в виду военное поражение реакционных держав (особенно России). Неудивительно поэтому, что даже такой противник войны, как А. Бебель говорил о ней в Рейхстаге в декабре 1904 г. как о "счастье", если ставшее "её результатом поражение нации приведет к освобождению угнетенных до того народных масс".
На этом фоне не удивляет, что с момента зарождения организованного пацифизма в Германии примерно до второй пол. 1900-х гг. сколько-нибудь постоянное и прочное сотрудничество его с социалистами отсутствовало.
...Существенную роль здесь сыграли опасения пацифистов дискредитировать себя в глазах властей и состоятельных слоев связью с "неблагонамеренными элементами". Характерный случай произошел на собрании НОМ в Штутгарте в 1897 г., которое было посвящено лекции сочувствовавшего анархистам Морица фон Эгиди. В последовавшей дискуссии с изложением своей позиции выступила Клара Цеткин, но обеспокоенный политическими последствиями президиум лишил её слова. Цеткин в ответ обвинила общество мира в том, что оно "хочет видеть на своих собраниях статистов".
Однако настоящим камнем преткновения между пацифистами и социал-демократами стала I Гаагская конференция мира. Враждебность двух лагерей достигла кульминации и отравила атмосферу во взаимных отношениях на последующие несколько лет. Помимо прочих соображений, большую роль сыграло то обстоятельство, что инициатива Гааги исходила от русского монарха - из центра "власти варварства" (Маркс). Панегирики Николаю II со стороны пацифистов вызвали наибольшее раздражение у настроенных традиционно антирусски социалистов. В письме фон Зуттнер Бебель выражал свою поддержку идеи Гааги, но "социал-демократия, - писал он, - не может перенять ответственность за то, что делается и говорится для... возвеличения царского манифеста".
Социалистическая пресса Германии единодушно заклеймила Гаагу как "фарс" и "ратифицированную трескотню о мире" (Friedensschwindel). "Пролетариат, - писала позднее "Форвертс", - не приемлет ... утопические и пустые фразы политиков-миротворцев, нашедшие свое порочное выражение в царском манифесте, и принявшие бессильно-комичную форму в Гаагском арбитражном суде."
..."Форвертс" приветствовала демонстрацию протеста голландских антимилитаристов против конференции, поскольку последняя "никак не способствует укреплению мира". "Митинг протеста против миротворческого лицемерия (Friedensheuchelei) Гааги замечательно удался", - с удовлетворением констатировал печатный орган радикалов.
...Задолго до того Бернштейн и его единомышленники пришли к отличной от ортодоксально-социалистической оценке капитализма. Его развитие в перспективе, по их мнению, могло привести к интернационализации мира. Отрицая претензии исторического материализма на абсолютную истину, Бернштейн признавал, под влиянием неокантианства и его теории "этического социализма", самостоятельное значение идей в истории. Таким образом и пацифистская идея имела шанс осуществиться в рамках существующего строя.
...С другой стороны, для лидеров левого крыла СДПГ - Розы Люксембург, Пауля Ленша, Карла Радека и др. - наоборот, все очевидней становилась неизбежность войны. Выход был, по их мнению, только в революционизации общества. Но поскольку сделать это в мирных условиях было сложнее, чем во время военного кризиса, война, как уже говорилось, была для радикалов и желанной возможностью осуществить социальную революцию.
Главным представителем этой линии во II Интернационале был Ленин, который называл войну "очень полезной для революции штукой" и блестяще осуществил, как известно, позднее свои замыслы на практике.
...С конца 1900-х гг. Каутский разрабатывает новую теорию империализма. Экспансия, по нему, если и является неотъемлемой стороной капитализма, то характер её - мирный или военный - определяется политическими факторами, которые могут изменяться в рамках той же общественно-экономической системы. Этот анализ причин войны приближался к пацифистскому, поскольку в обоих случаях ответственность за ее развязывание возлагалась на определенные - ограниченные - политические группировки. "...Военные, бюрократия и высшая финансовая элита, - писал Каутский, - виновны в агрессивных тенденциях и во внутренней, и во внешней политике".
Впоследствии Каутский пришел к концепции "организованного капитализма" (очевидная параллель с теорией "организации" Фрида). На этой новой стадии экономическая интернационализация, считал Каутский, перейдет в политическую, создав "демократический союз капиталистических государств".
...По иронии судьбы, вместо запланированной на осень встречи во Франции один из главных инициаторов конференций, Л. Франк, попал туда в качестве добровольца и погиб в одном из первых боёв в сентябре 1914 г. Он ненамного пережил своего французского партнера - социалиста Ж. Жореса. Тот был ещё раньше убит фанатиком-националистом. Последний в архивной папке документ о франко-немецком миротворческом движении - телеграмма соболезнования Хаусмана французам по поводу этого убийства с пометкой "Уже не была принята".
3.1.1. Социалисты и пацифисты: путь к сотрудничеству
...С этической точки зрения противоречия между социалистами и пацифистами упирались в проблему насилия. Хотя и последние не доходили до толстовского абсолюта, мирясь с насилием как неизбежным злом, их целью было все же максимально ограничить насилие в политике. Начинать же нужно было с "синтеза всех насильственных действий"- войны. Прогресс в политике, в т.ч. в социальном вопросе, с точки зрения пацифистов мог быть достигнут только средствами "мирного характера", что, естественно, никак не уживалось с тезисом о насилии как "повивальной бабке истории".
...Впрочем, не только насилие, но и война как таковая зачастую представала у социал-демократов в двойственном свете. Мысль о революционизирующем воздействии войны - и таким образом неявно положительное отношение к такой войне - была представлена в германской социал-демократии со времен Маркса и Энгельса. Прежде всего имелось в виду военное поражение реакционных держав (особенно России). Неудивительно поэтому, что даже такой противник войны, как А. Бебель говорил о ней в Рейхстаге в декабре 1904 г. как о "счастье", если ставшее "её результатом поражение нации приведет к освобождению угнетенных до того народных масс".
На этом фоне не удивляет, что с момента зарождения организованного пацифизма в Германии примерно до второй пол. 1900-х гг. сколько-нибудь постоянное и прочное сотрудничество его с социалистами отсутствовало.
...Существенную роль здесь сыграли опасения пацифистов дискредитировать себя в глазах властей и состоятельных слоев связью с "неблагонамеренными элементами". Характерный случай произошел на собрании НОМ в Штутгарте в 1897 г., которое было посвящено лекции сочувствовавшего анархистам Морица фон Эгиди. В последовавшей дискуссии с изложением своей позиции выступила Клара Цеткин, но обеспокоенный политическими последствиями президиум лишил её слова. Цеткин в ответ обвинила общество мира в том, что оно "хочет видеть на своих собраниях статистов".
Однако настоящим камнем преткновения между пацифистами и социал-демократами стала I Гаагская конференция мира. Враждебность двух лагерей достигла кульминации и отравила атмосферу во взаимных отношениях на последующие несколько лет. Помимо прочих соображений, большую роль сыграло то обстоятельство, что инициатива Гааги исходила от русского монарха - из центра "власти варварства" (Маркс). Панегирики Николаю II со стороны пацифистов вызвали наибольшее раздражение у настроенных традиционно антирусски социалистов. В письме фон Зуттнер Бебель выражал свою поддержку идеи Гааги, но "социал-демократия, - писал он, - не может перенять ответственность за то, что делается и говорится для... возвеличения царского манифеста".
Социалистическая пресса Германии единодушно заклеймила Гаагу как "фарс" и "ратифицированную трескотню о мире" (Friedensschwindel). "Пролетариат, - писала позднее "Форвертс", - не приемлет ... утопические и пустые фразы политиков-миротворцев, нашедшие свое порочное выражение в царском манифесте, и принявшие бессильно-комичную форму в Гаагском арбитражном суде."
..."Форвертс" приветствовала демонстрацию протеста голландских антимилитаристов против конференции, поскольку последняя "никак не способствует укреплению мира". "Митинг протеста против миротворческого лицемерия (Friedensheuchelei) Гааги замечательно удался", - с удовлетворением констатировал печатный орган радикалов.
...Задолго до того Бернштейн и его единомышленники пришли к отличной от ортодоксально-социалистической оценке капитализма. Его развитие в перспективе, по их мнению, могло привести к интернационализации мира. Отрицая претензии исторического материализма на абсолютную истину, Бернштейн признавал, под влиянием неокантианства и его теории "этического социализма", самостоятельное значение идей в истории. Таким образом и пацифистская идея имела шанс осуществиться в рамках существующего строя.
...С другой стороны, для лидеров левого крыла СДПГ - Розы Люксембург, Пауля Ленша, Карла Радека и др. - наоборот, все очевидней становилась неизбежность войны. Выход был, по их мнению, только в революционизации общества. Но поскольку сделать это в мирных условиях было сложнее, чем во время военного кризиса, война, как уже говорилось, была для радикалов и желанной возможностью осуществить социальную революцию.
Главным представителем этой линии во II Интернационале был Ленин, который называл войну "очень полезной для революции штукой" и блестяще осуществил, как известно, позднее свои замыслы на практике.
...С конца 1900-х гг. Каутский разрабатывает новую теорию империализма. Экспансия, по нему, если и является неотъемлемой стороной капитализма, то характер её - мирный или военный - определяется политическими факторами, которые могут изменяться в рамках той же общественно-экономической системы. Этот анализ причин войны приближался к пацифистскому, поскольку в обоих случаях ответственность за ее развязывание возлагалась на определенные - ограниченные - политические группировки. "...Военные, бюрократия и высшая финансовая элита, - писал Каутский, - виновны в агрессивных тенденциях и во внутренней, и во внешней политике".
Впоследствии Каутский пришел к концепции "организованного капитализма" (очевидная параллель с теорией "организации" Фрида). На этой новой стадии экономическая интернационализация, считал Каутский, перейдет в политическую, создав "демократический союз капиталистических государств".
...По иронии судьбы, вместо запланированной на осень встречи во Франции один из главных инициаторов конференций, Л. Франк, попал туда в качестве добровольца и погиб в одном из первых боёв в сентябре 1914 г. Он ненамного пережил своего французского партнера - социалиста Ж. Жореса. Тот был ещё раньше убит фанатиком-националистом. Последний в архивной папке документ о франко-немецком миротворческом движении - телеграмма соболезнования Хаусмана французам по поводу этого убийства с пометкой "Уже не была принята".