Деградация общественной морали, или в трусах в Москве сто лет назад.
- Ты видел, что он в подштанниках? - холодно спрашивал пират.
- Да ведь, Арчибальд Арчибальдович, - труся, отвечал швейцар, - как же я могу их не допустить, если они - член МАССОЛИТа?
- Ты видел, что он в подштанниках? - повторял пират.
- Помилуйте, Арчибальд Арчибальдович, - багровея, говорил швейцар, - что же я могу поделать? Я сам понимаю, на веранде дамы сидят.
- Дамы здесь ни при чем, дамам это все равно, - отвечал пират, буквально сжигая швейцара глазами, - а это милиции не все равно! Человек в белье может следовать по улицам Москвы только в одном случае, если он идет в сопровождении милиции, и только в одно место - в отделение милиции! А ты, если швейцар, должен знать, что, увидев такого человека, ты должен, не медля ни секунды, начинать свистеть. Ты слышишь?
Ополоумевший швейцар услыхал с веранды уханье, бой посуды и женские крики.
- Ну что с тобой сделать за это? - спросил флибустьер.
- Да ведь, Арчибальд Арчибальдович, - труся, отвечал швейцар, - как же я могу их не допустить, если они - член МАССОЛИТа?
- Ты видел, что он в подштанниках? - повторял пират.
- Помилуйте, Арчибальд Арчибальдович, - багровея, говорил швейцар, - что же я могу поделать? Я сам понимаю, на веранде дамы сидят.
- Дамы здесь ни при чем, дамам это все равно, - отвечал пират, буквально сжигая швейцара глазами, - а это милиции не все равно! Человек в белье может следовать по улицам Москвы только в одном случае, если он идет в сопровождении милиции, и только в одно место - в отделение милиции! А ты, если швейцар, должен знать, что, увидев такого человека, ты должен, не медля ни секунды, начинать свистеть. Ты слышишь?
Ополоумевший швейцар услыхал с веранды уханье, бой посуды и женские крики.
- Ну что с тобой сделать за это? - спросил флибустьер.