Миронов Б. Н. (1942--) Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.): т. II. 2003
Глава X. Общество, государство, общественное мнение: становление гражданского общества
...Следует иметь в виду, что стихийно или сознательно сформированное общественное мнение городских низов и крестьян отличалось однородностью, всеобщностью и не разделялось, как у образованного общества, на множество оттенков, течений, вариантов, так как индивидуализм не успел пустить глубокие корни в их среде. Почти всегда можно было предположить, что думают крестьяне в отличие от интеллигенции, которая, как правило, не имела единого мнения ни по одному важному вопросу. Общественное мнение народа имело позитивную или негативную направленность, когда дело касалось самого народа, православной веры или царя, но было в основном индифферентным, когда вопросы выходили за круг его практических интересов. Без большой натяжки можно заключить, что в XVIII-XIX вв. народ, и в особенности крестьянин, был аполитичным, чего нельзя было сказать об интеллигенции даже с большой натяжкой.
В принципе общественное мнение проявляет достаточную динамичность, подвижность. Однако в традиционном обществе, каким оставалось по преимуществу крестьянское общество, общественное мнение часто в течение жизни нескольких поколений сохраняет устойчивость и стабильность и закрепляется в обычаях, нормах, традициях. Отрицательная оценка крепостного права, рекрутчины, помещиков, местных чиновников, иностранцев, позитивная оценка царя, православия, общины, обычного права стали традицией и слабо поддавались влиянию времени, пропаганде и агитации. Общественное мнение в среде народа формулировалось словесно, часто в виде пословиц и поговорок, но могло существовать и в невербальной форме - в форме некоего сплава отрицательных или положительных чувств, эмоций. Спонтанность и эмоциональность - характерные черты общественного мнения народа.
...Во все времена и во всех самодержавных государствах важным каналом, обеспечивавшим верховную власть информацией о настроениях, нуждах и желаниях общества и народа, являлась политическая полиция. В России она возникла в форме «Слово и дело государево» в XVII в. при первом Романове, чрезвычайно усилилась при Петре I, была реорганизована в правильный административный институт при Николае I, в 1826 г., как III Отделение в составе собственной канцелярии императора, была вновь преобразована и вошла в состав Министерства внутренних дел как Департамент полиции в 1880 г. Названия учреждений, осуществлявших функции политической полиции, изменялись, но главная цель их деятельности оставалась неизменной - сбор сведений об общественном мнении, настроениях и потребностях населения. «Общественное мнение для власти, - писал в ежегодном обзоре общественного мнения за 1827 г. шеф жандармов А. X. Бенкендорф, - то же, что карта для начальствующего армией во время войны. Но составить верный обзор общественного мнения так же трудно, как и сделать точную топографическую карту». Политическая полиция через свою не слишком широкую агентурную сеть (по данным последнего ее шефа А. Т. Васильева, даже в 1910-е гг. профессиональная агентура насчитывала не более тысячи человек по всей России) достаточно квалифицированно изучала общественное мнение во всех сословиях. Например, в царствование Николая I объектами ее постоянного внимания были: придворное общество, высшее общество, средний класс (помещики, купцы первой гильдии, «образованные люди» и литераторы), который она называла «душой империи», «молодежь», чиновничество, армия, духовенство и крепостное крестьянство. В конце XIX-начале XX в. центр внимания переключился на тайные общества, революционеров, интеллигенцию, политические организации, рабочих. Полиция стремилась собирать данные «о мнении большинства во всех классах общества, т. е. о мнениях, пользующихся в своем кругу наибольшим влиянием», что указывает на правильное понимание своей задачи. Для этого применялись все доступные средства: перлюстрация, слежка, подслушивание, провокаторы, подкуп и т. д. Некоторые общественные деятели, зная, что их письма перлюстрируются, намеренно писали в них откровенно о злободневных политических вопросах в надежде, что их мнение дойдет до правительства. Кроме этого, практически во всех отчетах политическая полиция рекомендовала императору меры, продиктованные общественным мнением, для улучшения состояния страны. Некоторые отчеты представляли собой собрание проектов реформ в аграрной, финансовой, юридической и других сферах. Во времена Николая I все чиновники, включая министров, «трепетали перед жандармами, как мальчишки перед розгами», страшась обвинений как в политической неблагонадежности, так и в профессиональной несостоятельности и служебных злоупотреблениях. А. Сергеев, подготовивший первую публикацию отчетов Бенкендорфа, считал, что «III Отделение в системе самодержавия Николая I и Александра II заполняло отсутствие представительных учреждений и, являясь центральным органом политического сыска, было в то же время верховным органом надзора за всем аппаратом исполнительной власти, начиная с министерств».
...Все подданные с 1810 г. имели право подачи индивидуальных петиций на высочайшее имя, а дворянство и его сословные организации - с 1775 г. Однако петиция как средство донести свое мнение до верховной власти активно использовалась всегда, в том числе в XVIII в., несмотря на запрещения; несколько лет это право фактически существовало при Павле I. В год санкционирования права петиций была создана Комиссии по принятию прошений на высочайшее имя, переименованная в 1884 г. в Канцелярию прошений, в 1895 г. - в Канцелярию по принятию прошений. За 1810-1884 гг. в Комиссию поступили 75 тыс. жалоб и 600 тыс. прошений, из которых 26% были удовлетворены, остальные переданы в соответствующие учреждения для рассмотрения; 6.3% наиболее важных прошений докладывались лично государю. Число прошений со временем возрастало: в 1825 г. поступило 11 582, в 1893 г. - 21 382, в 1899 г.- 32 336, в 1908 г. - 65 357 прошений. В 1908 г. число прошений, лично рассмотренных императором, возросло до 12% от их общего числа, и все они были удовлетворены. 26% прошений были отклонены и 48% переданы в другие учреждения. Состав прошений был сложен, но среди них преобладали жалобы на решения суда, высших административных учреждений и просьбы о помиловании. Например, в 1908 г. поступило жалоб на решения Сената 331, министров - 27, других должностных лиц - 96. Благодаря своей обширной деятельности Канцелярия по принятию прошений на высочайшее имя не только вносила свой вклад в надзор за отправлением суда и за соблюдением законов, но и служила важным каналом связи общества с верховной властью.
Следует заметить, что до печального убийства Александра II подданные имели возможность личной апелляции к государю при появлении на публике, в том числе на прогулке, во время путешествий, посещения церкви и т. п. Например, Александр I, Николай I и Александр II гуляли по Дворцовой набережной в Петербурге ежедневно в определенные и всем известные часы, и желающие подавали прошения.
Из примечаний
Не стоит, однако, видеть в деятельности жандармов только негативную сторону. По свидетельству декабриста С. Г. Волконского, «во все время моей ссылки голубой мундир не был для нас лицами преследователей, а людьми, охраняющими и нас, и всех от преследований»: Волконский С. Г. Записки. Иркутск, 1991. С. 179.
...Следует иметь в виду, что стихийно или сознательно сформированное общественное мнение городских низов и крестьян отличалось однородностью, всеобщностью и не разделялось, как у образованного общества, на множество оттенков, течений, вариантов, так как индивидуализм не успел пустить глубокие корни в их среде. Почти всегда можно было предположить, что думают крестьяне в отличие от интеллигенции, которая, как правило, не имела единого мнения ни по одному важному вопросу. Общественное мнение народа имело позитивную или негативную направленность, когда дело касалось самого народа, православной веры или царя, но было в основном индифферентным, когда вопросы выходили за круг его практических интересов. Без большой натяжки можно заключить, что в XVIII-XIX вв. народ, и в особенности крестьянин, был аполитичным, чего нельзя было сказать об интеллигенции даже с большой натяжкой.
В принципе общественное мнение проявляет достаточную динамичность, подвижность. Однако в традиционном обществе, каким оставалось по преимуществу крестьянское общество, общественное мнение часто в течение жизни нескольких поколений сохраняет устойчивость и стабильность и закрепляется в обычаях, нормах, традициях. Отрицательная оценка крепостного права, рекрутчины, помещиков, местных чиновников, иностранцев, позитивная оценка царя, православия, общины, обычного права стали традицией и слабо поддавались влиянию времени, пропаганде и агитации. Общественное мнение в среде народа формулировалось словесно, часто в виде пословиц и поговорок, но могло существовать и в невербальной форме - в форме некоего сплава отрицательных или положительных чувств, эмоций. Спонтанность и эмоциональность - характерные черты общественного мнения народа.
...Во все времена и во всех самодержавных государствах важным каналом, обеспечивавшим верховную власть информацией о настроениях, нуждах и желаниях общества и народа, являлась политическая полиция. В России она возникла в форме «Слово и дело государево» в XVII в. при первом Романове, чрезвычайно усилилась при Петре I, была реорганизована в правильный административный институт при Николае I, в 1826 г., как III Отделение в составе собственной канцелярии императора, была вновь преобразована и вошла в состав Министерства внутренних дел как Департамент полиции в 1880 г. Названия учреждений, осуществлявших функции политической полиции, изменялись, но главная цель их деятельности оставалась неизменной - сбор сведений об общественном мнении, настроениях и потребностях населения. «Общественное мнение для власти, - писал в ежегодном обзоре общественного мнения за 1827 г. шеф жандармов А. X. Бенкендорф, - то же, что карта для начальствующего армией во время войны. Но составить верный обзор общественного мнения так же трудно, как и сделать точную топографическую карту». Политическая полиция через свою не слишком широкую агентурную сеть (по данным последнего ее шефа А. Т. Васильева, даже в 1910-е гг. профессиональная агентура насчитывала не более тысячи человек по всей России) достаточно квалифицированно изучала общественное мнение во всех сословиях. Например, в царствование Николая I объектами ее постоянного внимания были: придворное общество, высшее общество, средний класс (помещики, купцы первой гильдии, «образованные люди» и литераторы), который она называла «душой империи», «молодежь», чиновничество, армия, духовенство и крепостное крестьянство. В конце XIX-начале XX в. центр внимания переключился на тайные общества, революционеров, интеллигенцию, политические организации, рабочих. Полиция стремилась собирать данные «о мнении большинства во всех классах общества, т. е. о мнениях, пользующихся в своем кругу наибольшим влиянием», что указывает на правильное понимание своей задачи. Для этого применялись все доступные средства: перлюстрация, слежка, подслушивание, провокаторы, подкуп и т. д. Некоторые общественные деятели, зная, что их письма перлюстрируются, намеренно писали в них откровенно о злободневных политических вопросах в надежде, что их мнение дойдет до правительства. Кроме этого, практически во всех отчетах политическая полиция рекомендовала императору меры, продиктованные общественным мнением, для улучшения состояния страны. Некоторые отчеты представляли собой собрание проектов реформ в аграрной, финансовой, юридической и других сферах. Во времена Николая I все чиновники, включая министров, «трепетали перед жандармами, как мальчишки перед розгами», страшась обвинений как в политической неблагонадежности, так и в профессиональной несостоятельности и служебных злоупотреблениях. А. Сергеев, подготовивший первую публикацию отчетов Бенкендорфа, считал, что «III Отделение в системе самодержавия Николая I и Александра II заполняло отсутствие представительных учреждений и, являясь центральным органом политического сыска, было в то же время верховным органом надзора за всем аппаратом исполнительной власти, начиная с министерств».
...Все подданные с 1810 г. имели право подачи индивидуальных петиций на высочайшее имя, а дворянство и его сословные организации - с 1775 г. Однако петиция как средство донести свое мнение до верховной власти активно использовалась всегда, в том числе в XVIII в., несмотря на запрещения; несколько лет это право фактически существовало при Павле I. В год санкционирования права петиций была создана Комиссии по принятию прошений на высочайшее имя, переименованная в 1884 г. в Канцелярию прошений, в 1895 г. - в Канцелярию по принятию прошений. За 1810-1884 гг. в Комиссию поступили 75 тыс. жалоб и 600 тыс. прошений, из которых 26% были удовлетворены, остальные переданы в соответствующие учреждения для рассмотрения; 6.3% наиболее важных прошений докладывались лично государю. Число прошений со временем возрастало: в 1825 г. поступило 11 582, в 1893 г. - 21 382, в 1899 г.- 32 336, в 1908 г. - 65 357 прошений. В 1908 г. число прошений, лично рассмотренных императором, возросло до 12% от их общего числа, и все они были удовлетворены. 26% прошений были отклонены и 48% переданы в другие учреждения. Состав прошений был сложен, но среди них преобладали жалобы на решения суда, высших административных учреждений и просьбы о помиловании. Например, в 1908 г. поступило жалоб на решения Сената 331, министров - 27, других должностных лиц - 96. Благодаря своей обширной деятельности Канцелярия по принятию прошений на высочайшее имя не только вносила свой вклад в надзор за отправлением суда и за соблюдением законов, но и служила важным каналом связи общества с верховной властью.
Следует заметить, что до печального убийства Александра II подданные имели возможность личной апелляции к государю при появлении на публике, в том числе на прогулке, во время путешествий, посещения церкви и т. п. Например, Александр I, Николай I и Александр II гуляли по Дворцовой набережной в Петербурге ежедневно в определенные и всем известные часы, и желающие подавали прошения.
Из примечаний
Не стоит, однако, видеть в деятельности жандармов только негативную сторону. По свидетельству декабриста С. Г. Волконского, «во все время моей ссылки голубой мундир не был для нас лицами преследователей, а людьми, охраняющими и нас, и всех от преследований»: Волконский С. Г. Записки. Иркутск, 1991. С. 179.