Колчинский Э. И. (1940-2020) Биология Германии и России-СССР в условиях... (2006)
социально-политических кризисов первой половины ХХ века (между либерализмом, коммунизмом и национал-социализмом).
Глава четвертая. Биология между коммунизмом, национал-социализмом и либерализмом
Сталинская наука и биология
Сталинская наука
...постоянным увеличением ассигнований на науку. А по своему масштабу этот процесс не имел аналогов в мире. Считая науку важнейшим фактором в построении социалистического общества и в превращении аграрной страны в передовую индустриальную державу, правительство выделяло на нее колоссальные средства. Отныне во всех документах ЦК ВКП(б) и СНК СССР рост науки рассматривали как важное условие экономического и культурного развития страны и декларировали необходимость поддерживать ученых. В конечном счете, был создан мощный научный потенциал, ядро его составляла АН СССР, которая ... окончательно превратилась в центральное учреждение советской науки, находившееся под полным контролем партийных органов. Степень влияния академического сообщества на научную политику определяло партийно-государственное руководство. Само развитие научного сообщества зависело от контактов его руководства, назначенного партийными органами, с партийно-государственным аппаратом в определении приоритетных направлений и обеспечении непрерывного фронта научных исследований в стране.
Увеличение численности научных сотрудников опережало численность роста в других отраслях общественного производства. Возникали новые Академии, связанные с биологическими исследованиями, например, Академия медицинских наук, Академия педагогических наук. Продолжали создавать новые институты биологического профиля в ВАСХНИЛ и в АН СССР. Коммунистическая партия и государство не только контролировали науку, но и поддерживали её. В условиях резкого увеличения ассигнований на науку и жесткого централизованного управления удавалось сконцентрировать усилия ученых на главных, приоритетных направлениях научно-технического прогресса. Эти усилия оправдывали себя в тех случаях, когда стратегию исследования выбирали при активном участии самих ученых. Немаловажное значение имело то, что социальный статус ученого был достаточно высок.
...Как ни странно, но именно в эти годы многолетние критики большевиков стали отмечать «огромный положительный сдвиг» в образовании, в экономике, в снабжении населения продовольствием ... Вернадский пишет сыну, что «часть работы заключенных государственно нужна» и что благодаря массовым репрессиям «подняты наверх и могут легче проявляться социальные и интеллектуальные силы народных масс. А эти силы большие и здоровые»*. Не находя слов сочувствия к репрессированным коммунистам в Академии наук и в руководстве Ленинграда, он в действиях их палачей усматривал не только садистские наклонности, но и моральную чистоту, достойную главы испанской инквизиции Т. Торквемады. Больше всего он теперь опасался, что внешние силы попытаются разрушить «коммунистическое русское по существу государство» или заставят свернуть с «курса созидательной работы, который жизненно необходим для страны, на который стал Сталин и с которого свернуть нельзя без больших потрясений».
Эти годы стали временем расцвета «научной империи» Вернадского. Он начинает, по словам Л.С. Берга, в своем лице представлять «всю Академию», участвуя в работе трех отделений Академии наук (геолого-географических, химических, физико-математических наук), а руководимая им Биогеохимическая лаборатория в 1941 г. была приписана к Биологическому отделению. Среди его учеников десятки «маститых» ученых - академиков, членов-корреспондентов, докторов наук, ещё многим кандидатам и лаборантам предстояло стать ими. Не удивительно, что в разгар массовых репрессий, в 1938 г. Вернадский пишет о созвучии своих идей о ноосфере научному социализму К. Маркса и Ф. Энгельса, а Октябрьская революция стала для него событием геологического масштаба, ознаменовавшим «начало перехода к государственному строю сознательного воплощения ноосферы»**.
* Week-end в Болшево, или Еще раз «вольные письма» академика В.И. Вернадского /Публ. и коммент. М.Ю. Сорокиной // Минувшее. Исторический альманах. СПб., 1998. Вып. 23. С. 335-337.
** Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 52
...Резкая смена политико-идеологических приоритетов коренным образом повлияла даже на Павлова, который отмечал исчезновение лозунгов об интернационализме и всемирной революции, уступивших место милым ему идеям государственности, патриотизма, подкрепляемым примерами из российской истории. Все его поведение во время XV Международного конгресса физиологов, проведенного в августе 1935 г. в Ленинграде и завершенного в Москве, свидетельствовало о принятии им советской власти. Он поверил в удачу советского эксперимента, для которого в 1918 г. не желал жертвовать даже лягушкой, а теперь заявлял: «Мы должны одобрять и поддерживать борьбу нашего правительства за мир». Для Павлова оно уже было его правительством, со всеми свершенными им преступлениями, ошибками и достижениями. Он уже не терпит антисоветские шутки и анекдоты в своей среде и выговаривал рассказчикам: «Тот негодяй, кто хулит собственное правительство, когда родина в опасности».
...Официально насаждаемые идеологемы подкрепляли личным опытом и знанием тяжелого положения науки в веймарской Германии, в годы «великой депрессии» в США, когда наука была посажена на голодный паек, и тем более о нацистских преследованиях немецких ученых после прихода Гитлера к власти. Восприятие действительности как арены борьбы между силами добра (прогресса в лице коммунистического движения и его оплота - СССР) и миром зла (реакционные страны империализма), где победа добра исторически предопределена, стало характерно и для значительной части научного сообщества.
...Всячески пропагандировали тезис о СССР как острове стабильности в шквале социально-политических и экономических кризисов, сотрясавших страны капитала. Им противопоставлялся реальный подъем жизненного уровня советских людей к середине 1930-х гг.
Глава четвертая. Биология между коммунизмом, национал-социализмом и либерализмом
Сталинская наука и биология
Сталинская наука
...постоянным увеличением ассигнований на науку. А по своему масштабу этот процесс не имел аналогов в мире. Считая науку важнейшим фактором в построении социалистического общества и в превращении аграрной страны в передовую индустриальную державу, правительство выделяло на нее колоссальные средства. Отныне во всех документах ЦК ВКП(б) и СНК СССР рост науки рассматривали как важное условие экономического и культурного развития страны и декларировали необходимость поддерживать ученых. В конечном счете, был создан мощный научный потенциал, ядро его составляла АН СССР, которая ... окончательно превратилась в центральное учреждение советской науки, находившееся под полным контролем партийных органов. Степень влияния академического сообщества на научную политику определяло партийно-государственное руководство. Само развитие научного сообщества зависело от контактов его руководства, назначенного партийными органами, с партийно-государственным аппаратом в определении приоритетных направлений и обеспечении непрерывного фронта научных исследований в стране.
Увеличение численности научных сотрудников опережало численность роста в других отраслях общественного производства. Возникали новые Академии, связанные с биологическими исследованиями, например, Академия медицинских наук, Академия педагогических наук. Продолжали создавать новые институты биологического профиля в ВАСХНИЛ и в АН СССР. Коммунистическая партия и государство не только контролировали науку, но и поддерживали её. В условиях резкого увеличения ассигнований на науку и жесткого централизованного управления удавалось сконцентрировать усилия ученых на главных, приоритетных направлениях научно-технического прогресса. Эти усилия оправдывали себя в тех случаях, когда стратегию исследования выбирали при активном участии самих ученых. Немаловажное значение имело то, что социальный статус ученого был достаточно высок.
...Как ни странно, но именно в эти годы многолетние критики большевиков стали отмечать «огромный положительный сдвиг» в образовании, в экономике, в снабжении населения продовольствием ... Вернадский пишет сыну, что «часть работы заключенных государственно нужна» и что благодаря массовым репрессиям «подняты наверх и могут легче проявляться социальные и интеллектуальные силы народных масс. А эти силы большие и здоровые»*. Не находя слов сочувствия к репрессированным коммунистам в Академии наук и в руководстве Ленинграда, он в действиях их палачей усматривал не только садистские наклонности, но и моральную чистоту, достойную главы испанской инквизиции Т. Торквемады. Больше всего он теперь опасался, что внешние силы попытаются разрушить «коммунистическое русское по существу государство» или заставят свернуть с «курса созидательной работы, который жизненно необходим для страны, на который стал Сталин и с которого свернуть нельзя без больших потрясений».
Эти годы стали временем расцвета «научной империи» Вернадского. Он начинает, по словам Л.С. Берга, в своем лице представлять «всю Академию», участвуя в работе трех отделений Академии наук (геолого-географических, химических, физико-математических наук), а руководимая им Биогеохимическая лаборатория в 1941 г. была приписана к Биологическому отделению. Среди его учеников десятки «маститых» ученых - академиков, членов-корреспондентов, докторов наук, ещё многим кандидатам и лаборантам предстояло стать ими. Не удивительно, что в разгар массовых репрессий, в 1938 г. Вернадский пишет о созвучии своих идей о ноосфере научному социализму К. Маркса и Ф. Энгельса, а Октябрьская революция стала для него событием геологического масштаба, ознаменовавшим «начало перехода к государственному строю сознательного воплощения ноосферы»**.
* Week-end в Болшево, или Еще раз «вольные письма» академика В.И. Вернадского /Публ. и коммент. М.Ю. Сорокиной // Минувшее. Исторический альманах. СПб., 1998. Вып. 23. С. 335-337.
** Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988. С. 52
...Резкая смена политико-идеологических приоритетов коренным образом повлияла даже на Павлова, который отмечал исчезновение лозунгов об интернационализме и всемирной революции, уступивших место милым ему идеям государственности, патриотизма, подкрепляемым примерами из российской истории. Все его поведение во время XV Международного конгресса физиологов, проведенного в августе 1935 г. в Ленинграде и завершенного в Москве, свидетельствовало о принятии им советской власти. Он поверил в удачу советского эксперимента, для которого в 1918 г. не желал жертвовать даже лягушкой, а теперь заявлял: «Мы должны одобрять и поддерживать борьбу нашего правительства за мир». Для Павлова оно уже было его правительством, со всеми свершенными им преступлениями, ошибками и достижениями. Он уже не терпит антисоветские шутки и анекдоты в своей среде и выговаривал рассказчикам: «Тот негодяй, кто хулит собственное правительство, когда родина в опасности».
...Официально насаждаемые идеологемы подкрепляли личным опытом и знанием тяжелого положения науки в веймарской Германии, в годы «великой депрессии» в США, когда наука была посажена на голодный паек, и тем более о нацистских преследованиях немецких ученых после прихода Гитлера к власти. Восприятие действительности как арены борьбы между силами добра (прогресса в лице коммунистического движения и его оплота - СССР) и миром зла (реакционные страны империализма), где победа добра исторически предопределена, стало характерно и для значительной части научного сообщества.
...Всячески пропагандировали тезис о СССР как острове стабильности в шквале социально-политических и экономических кризисов, сотрясавших страны капитала. Им противопоставлялся реальный подъем жизненного уровня советских людей к середине 1930-х гг.