Александр Иванович Эртель (1855 - 1908) Письма (1909)
Биография (Письмо къ В. Г. Черткову. 13 іюля 1888, хут. на Грязнушѣ)
...Какъ бы то ни было, но уже годъ спустя у меня не оставалось и слѣда тѣхъ «административныхъ» способностей,которыми восхищался покойный Охотниковъ. Правда, мнѣ было уже трудно войти съ простымъ народомъ въ прежнія дружественныя и равныя отношенія, но настало и быстро возросло въ душѣ такъ называемое чувство «гуманности». Понятно, что съ этимъ чувствомъ большая была ошибка снимать мнѣ аренду и спекулировать посѣвами. Оказалось, что я рѣшительно не могу приказывать, не могу судиться, жаловаться въ волость, и даже браниться (не то, что бить!). Все это возлагалось на приказчика. А такъ какъ онъ тоже былъ добродушный и къ тому же вялый человѣкъ, то хозяйство и пошло у насъ «черезъ пень-колоду»...
...О Богѣ я какъ-то рѣшительно не думалъ; и съ Федотовымъ, и съ Засодимскимъ вообще принято было говорить о религіи вскользь и больше съ шуточками и глумленіемъ. Правда, Христа принято было уважать, но какъ соціалиста и революціонера. Но и такіе разговоры происходили чрезвычайно рѣдко.
...но холодность петербургскихъ жителей, отсутствіе провинціальнаго гостепріимства и радушія показались мнѣ непріятными. Ѣдучи, я думалъ, что я ѣду въ гости къ Павлу Владиміровичу; оказалось, что онъ съ первыхъ же словъ спросилъ : «Гдѣ вы остановились?» и одобрилъ тѣ меблированныя комнаты, въ которыхъ я остановился. Оказалось затѣмъ, что цѣлые дни онъ не можетъ проводить со мною, и я долженъ самъ находить, какъ мнѣ проводить свое время. Не могу сказать, какъ меня это огорчило.
...Поговорю о моихъ тогдашнихъ отношеніяхъ къ революціонерамъ. Въ то время уже обозначалось террористическое направленіе, и пропагандисты то и дѣло примыкали къ нему, возвращаясь изъ деревни, гдѣ все невозможнѣе становилось дѣйствовать, благодаря преслѣдованіямъ правительства. Я былъ того мнѣнія, что такъ называемые «пропагандисты», конечно, никогда не добились бы на Руси большой революціи и коренного переворота экономическихъ и соціальныхъ отношеній, но что эти люди, въ большинствѣ самоотверженные и дѣйствительно преданные народу, могли бы хорошо послужить, ему, отрѣшившись впосдѣдствіи отъ своихъ революціонныхъ увлеченій и неминуемо бы отрезвѣвъ отъ столкновенія съ подлинной деревенской жизнью. И когда этихъ людей гнали и преслѣдовали, какъ звѣрей; когда жестоко наказывались такія, напр., невинныя вещи, какъ раздача книгъ, и отрицалось законнѣйшее право человѣка говорить, что онъ думаетъ, мнѣ этихъ людей было глубоко жаль.
...Въ смыслѣ фактовъ, въ смыслѣ политическаго и экономическаго освѣщенія этихъ фактовъ я узналъ въ этотъ годъ петербургской жизни чрезвычайно много. Такъ много, что иногда кружилась голова. Но за этимъ лѣсомъ совершенно некогда было думать о какихъ-нибудь болѣе высшихъ интересахъ. Жилось изо дня въ день, бойко, горячо, пестро, а для чего все это? почему? зачѣмъ? - такіе вопросы рѣшительно не приходили на умъ.
…
из примечаний
7 февраля 1908 г. А. И. скончался въ Москвѣ отъ паралича сердца. Его могила - въ Новодѣвичьемъ монастырѣ, рядомъ съ могилою А. П. Чехова.
...Какъ бы то ни было, но уже годъ спустя у меня не оставалось и слѣда тѣхъ «административныхъ» способностей,которыми восхищался покойный Охотниковъ. Правда, мнѣ было уже трудно войти съ простымъ народомъ въ прежнія дружественныя и равныя отношенія, но настало и быстро возросло въ душѣ такъ называемое чувство «гуманности». Понятно, что съ этимъ чувствомъ большая была ошибка снимать мнѣ аренду и спекулировать посѣвами. Оказалось, что я рѣшительно не могу приказывать, не могу судиться, жаловаться въ волость, и даже браниться (не то, что бить!). Все это возлагалось на приказчика. А такъ какъ онъ тоже былъ добродушный и къ тому же вялый человѣкъ, то хозяйство и пошло у насъ «черезъ пень-колоду»...
...О Богѣ я какъ-то рѣшительно не думалъ; и съ Федотовымъ, и съ Засодимскимъ вообще принято было говорить о религіи вскользь и больше съ шуточками и глумленіемъ. Правда, Христа принято было уважать, но какъ соціалиста и революціонера. Но и такіе разговоры происходили чрезвычайно рѣдко.
...но холодность петербургскихъ жителей, отсутствіе провинціальнаго гостепріимства и радушія показались мнѣ непріятными. Ѣдучи, я думалъ, что я ѣду въ гости къ Павлу Владиміровичу; оказалось, что онъ съ первыхъ же словъ спросилъ : «Гдѣ вы остановились?» и одобрилъ тѣ меблированныя комнаты, въ которыхъ я остановился. Оказалось затѣмъ, что цѣлые дни онъ не можетъ проводить со мною, и я долженъ самъ находить, какъ мнѣ проводить свое время. Не могу сказать, какъ меня это огорчило.
...Поговорю о моихъ тогдашнихъ отношеніяхъ къ революціонерамъ. Въ то время уже обозначалось террористическое направленіе, и пропагандисты то и дѣло примыкали къ нему, возвращаясь изъ деревни, гдѣ все невозможнѣе становилось дѣйствовать, благодаря преслѣдованіямъ правительства. Я былъ того мнѣнія, что такъ называемые «пропагандисты», конечно, никогда не добились бы на Руси большой революціи и коренного переворота экономическихъ и соціальныхъ отношеній, но что эти люди, въ большинствѣ самоотверженные и дѣйствительно преданные народу, могли бы хорошо послужить, ему, отрѣшившись впосдѣдствіи отъ своихъ революціонныхъ увлеченій и неминуемо бы отрезвѣвъ отъ столкновенія съ подлинной деревенской жизнью. И когда этихъ людей гнали и преслѣдовали, какъ звѣрей; когда жестоко наказывались такія, напр., невинныя вещи, какъ раздача книгъ, и отрицалось законнѣйшее право человѣка говорить, что онъ думаетъ, мнѣ этихъ людей было глубоко жаль.
...Въ смыслѣ фактовъ, въ смыслѣ политическаго и экономическаго освѣщенія этихъ фактовъ я узналъ въ этотъ годъ петербургской жизни чрезвычайно много. Такъ много, что иногда кружилась голова. Но за этимъ лѣсомъ совершенно некогда было думать о какихъ-нибудь болѣе высшихъ интересахъ. Жилось изо дня въ день, бойко, горячо, пестро, а для чего все это? почему? зачѣмъ? - такіе вопросы рѣшительно не приходили на умъ.
…
из примечаний
7 февраля 1908 г. А. И. скончался въ Москвѣ отъ паралича сердца. Его могила - въ Новодѣвичьемъ монастырѣ, рядомъ съ могилою А. П. Чехова.