«История частной жизни» под общей ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. (2018)
Т. 4: От великой французской революции до I мировой войны
Глава 3 Сцены и пространства
Разные образы жизни (Мишель Перро)
Домашний порядок
Главная область частной жизни - дом, материальная основа семьи и опора социального порядка. Кант прославлял его метафизическое величие так (по версии Бернара Эдельмана): «Дом, жилище - единственный оплот в борьбе против ужаса небытия, ночи и тьмы; он защищает своими стенами все, что человечество увлеченно накопило за многие века; он противопоставляется бегству, потере, отсутствию, потому что организует свой внутренний порядок, соблюдение приличий, страсть. Стабильность и сдержанность, а вовсе не открытость и безграничность - залог его свободы. Быть у себя - значит осознавать плавность жизни и удовольствие от неподвижного созерцания. <…> Таким образом, идентичность человека заключается в его доме. Вот почему в революционере, у которого нет ни кола ни двора, который не знает ни веры, ни закона, сконцентрирована вся тревога блужданий. <…> Человек ниоткуда - потенциальный преступник»*.
* Edelman В. La Maison de Kant. Paris: Payot, 1984. P. 25, 26.
...Стены становятся первым освоенным пространством: устроиться на новом месте в первую очередь означает сменить обои. Появление дешевых обоев было столь же революционным для интерьера, как появление недорогих хлопковых тканей - для женской моды.
...«Жить сообща, что раньше было нормой для служащих больниц, теперь стало невыносимо для большинства работников. <…> Они страдают от необходимости есть в столовых, спать в общих спальнях. Находясь в больнице, они не чувствуют себя „дома", здесь нет хотя бы относительного комфорта и возможности уединиться. В нерабочие часы они хотят быть свободными от какого бы то ни было административного гнета», - пишет в 1909 году муниципальный советник Мезюрер, в то же время сознавая, что для одиноких женщин, в массе своей приехавших из бедной Бретани, жизнь в условиях закрытого учреждения предпочтительнее с точки зрения морали и безопасности. Все больше работников отказываются от проживания на рабочем месте.
...Но сопротивление бедняков госпитализации отмечается всеми. Умереть в своей постели - единственная возможность избежать вскрытия, этой тяжкой судьбы пролетариев.
Пространства частной жизни (Роже-Анри Герран)
Дом для приличной публики
Вдали от «варваров»
Отношение господствующего класса к рабочим на протяжении всего XIX века оставалось презрительным. Этих «варваров» - так тогда принято было называть людей из народа - даже невозможно описать, до такой степени они были ужасны. «Представители третьего, и последнего, класса - пролетариата, - пишет во времена Луи-Филиппа доктор Таксиль, - за редким исключением, абсолютно невежественны, суеверны, имеют дурные привычки, нравы дикарей. Их пошлость, неотесанность, глупость, расточительность, склонность к грубым развлечениям и оргиям, столь вредным для их благополучия, не поддаются описанию».
...Для победившей буржуазии пролетарий - очень опасный дикарь, представитель низшей расы «Обеспеченные парижане, интересовавшиеся жизнью низов общества, более или менее сознательно ставили барьер между буржуазией и народом, и даже если они верили в необходимость социальной мобильности, совесть их была спокойна, потому что они рассматривали представителей народа как низших существ как в моральном плане, так и в социальном», - пишет Аделина Домар.
... В 1891 году состояние промышленника в среднем составляло 1 396 823 франка, рабочий же располагал 68 франками, соотношение было 1 к 20 541. В 1908-1910 годах и те и другие стали богаче, но разница между ними все еще составляла 1 к 9075. Вообразимо ли, чтобы эти антиподы сосуществовали в одном здании?
...Постепенно в каждом более или менее крупном городе появятся кварталы для «приличной публики» и пролетарские гетто, где представители высших классов могут никогда не оказаться.
Глава 3 Сцены и пространства
Разные образы жизни (Мишель Перро)
Домашний порядок
Главная область частной жизни - дом, материальная основа семьи и опора социального порядка. Кант прославлял его метафизическое величие так (по версии Бернара Эдельмана): «Дом, жилище - единственный оплот в борьбе против ужаса небытия, ночи и тьмы; он защищает своими стенами все, что человечество увлеченно накопило за многие века; он противопоставляется бегству, потере, отсутствию, потому что организует свой внутренний порядок, соблюдение приличий, страсть. Стабильность и сдержанность, а вовсе не открытость и безграничность - залог его свободы. Быть у себя - значит осознавать плавность жизни и удовольствие от неподвижного созерцания. <…> Таким образом, идентичность человека заключается в его доме. Вот почему в революционере, у которого нет ни кола ни двора, который не знает ни веры, ни закона, сконцентрирована вся тревога блужданий. <…> Человек ниоткуда - потенциальный преступник»*.
* Edelman В. La Maison de Kant. Paris: Payot, 1984. P. 25, 26.
...Стены становятся первым освоенным пространством: устроиться на новом месте в первую очередь означает сменить обои. Появление дешевых обоев было столь же революционным для интерьера, как появление недорогих хлопковых тканей - для женской моды.
...«Жить сообща, что раньше было нормой для служащих больниц, теперь стало невыносимо для большинства работников. <…> Они страдают от необходимости есть в столовых, спать в общих спальнях. Находясь в больнице, они не чувствуют себя „дома", здесь нет хотя бы относительного комфорта и возможности уединиться. В нерабочие часы они хотят быть свободными от какого бы то ни было административного гнета», - пишет в 1909 году муниципальный советник Мезюрер, в то же время сознавая, что для одиноких женщин, в массе своей приехавших из бедной Бретани, жизнь в условиях закрытого учреждения предпочтительнее с точки зрения морали и безопасности. Все больше работников отказываются от проживания на рабочем месте.
...Но сопротивление бедняков госпитализации отмечается всеми. Умереть в своей постели - единственная возможность избежать вскрытия, этой тяжкой судьбы пролетариев.
Пространства частной жизни (Роже-Анри Герран)
Дом для приличной публики
Вдали от «варваров»
Отношение господствующего класса к рабочим на протяжении всего XIX века оставалось презрительным. Этих «варваров» - так тогда принято было называть людей из народа - даже невозможно описать, до такой степени они были ужасны. «Представители третьего, и последнего, класса - пролетариата, - пишет во времена Луи-Филиппа доктор Таксиль, - за редким исключением, абсолютно невежественны, суеверны, имеют дурные привычки, нравы дикарей. Их пошлость, неотесанность, глупость, расточительность, склонность к грубым развлечениям и оргиям, столь вредным для их благополучия, не поддаются описанию».
...Для победившей буржуазии пролетарий - очень опасный дикарь, представитель низшей расы «Обеспеченные парижане, интересовавшиеся жизнью низов общества, более или менее сознательно ставили барьер между буржуазией и народом, и даже если они верили в необходимость социальной мобильности, совесть их была спокойна, потому что они рассматривали представителей народа как низших существ как в моральном плане, так и в социальном», - пишет Аделина Домар.
... В 1891 году состояние промышленника в среднем составляло 1 396 823 франка, рабочий же располагал 68 франками, соотношение было 1 к 20 541. В 1908-1910 годах и те и другие стали богаче, но разница между ними все еще составляла 1 к 9075. Вообразимо ли, чтобы эти антиподы сосуществовали в одном здании?
...Постепенно в каждом более или менее крупном городе появятся кварталы для «приличной публики» и пролетарские гетто, где представители высших классов могут никогда не оказаться.