(no subject)
Стенограмма Нюрнбергского процесса. Том XVII.
ONE HUNDRED AND SIXTY-SIXTH DAY
Friday, 28 June 1946
GEN. RUDENKO: … Now tell me, what kind of influence did the Defendant Bormann have on German propaganda? What role did he play in this respect?
FRITZSCHE: That role was unusually great. I know that it is somewhat frowned upon when statements are made here about a man who presumably is dead. In the interests of the historic truth, however, I shall nevertheless have to tell you the following.. .
GEN. RUDENKO: We do not know yet whether Bormann is dead. We know only that he is not present on the defendants' bench; but he is, however, one of the defendants. Go on, please.
FRITZSCHE: The influence of the Defendant Bormann was unusually strong not only in all the other fields but also in the propaganda sector. It became apparent in the following:
First, in the general type of Party agitation which I mentioned yesterday, that of the most radical trend. A teleprint message from Bormann to Dr. Goebbels with, shall we say, the following contents: I heard complaints from Party circles regarding this, that, or the other, would always be the cause of a rapid acceleration of Dr. Goebbels' entire machinery.
Second-and this is something which I cannot express under oath in other words-Dr. Goebbels was quite clearly afraid of Martin Bormann. And he always tried scrupulously to justify in Bormann's eyes any actions of his which might have been misinterpreted by radical elements in the Party.
…
GEN. RUDENKO: … Now, I should like again to revert to the testimony of Ferdinand Schörner, which I have already submitted to the Tribunal as Exhibit USSR-472. … I am going to read
into the record Extract Number 2:
"I am fully aware that Fritzsche was a prominent collaborator of the Ministry of Propaganda and that he was extremely popular in National Socialist circles and among the German people. He gained great popularity, especially by his weekly war political radio commentaries on the international situation. I often heard Fritzsche's broadcasts in peacetime as well as during the war; and I perceived his broadcasts, which were filled with fanatical devotion to the Führer, as directives from the Party and the Government."
Do you agree with this evaluation?
FRITZSCHE: I cannot raise any objection to this quotation, but beyond that..
…
GEN. RUDENKO: I am speaking about the Document USSR-471, which is a written statement by Hans Voss. Please look at the Excerpt Number 1, which is underlined; I quote:
"Fully devoted to Hitler and the National Socialist Party, Fritzsche rendered priceless services in helping to spread National Socialism throughout Germany."
Is that in accordance with reality?
FRITZSCHE: Well, at least I will not object.
GEN. RUDENKO: In other words, you are in accord with it?
FEITZSCHE: As I told you, I do not object, but I do not want to say by that that I concur.
GEN. RUDENKO: On the other hand, you do not deny this?
FRITZSCHE: No, I say for the third time that I do not raise any objection.
…
GEN. RUDENKO: … Do you know the name Lieutenant General Rainer Stahel, who was the former commander of the city of Warsaw? ,
FRITZSCHE: I am not familiar with that name.
GEN. RUDENKO: You are not familiar with that name? Very well. You will be handed a document.
Mr. President, this is Document USSR-473, and it is the testimony of Rainer Stahel, dated 15 September 1941. The passage is underlined in your copy. I will read the first excerpt:
"Goebbels and Fritzsche took every measure in order to popularize the racial theory among the Germans and to convince them that the Germans were a master race and that other peoples, as inferior races, must be subordinated to the German 'master race.'
"In order to convince the Germans of this and to compel them to believe in this theory, the Ministry of Propaganda, run by Goebbels and Fritzsche, made a large number of films before the war and during the war and published books, pamphlets, periodicals, and other literature in which the authors attempted to prove the 'superiority' of the Germans over other nations.
"It can be said that as a result of the energetic activity of Goebbels and Fritzsche the racial theory gained a firm hold on the minds of large numbers of the German people. This contributed to the fact that during the war the German soldiers and officers, having assimilated the teaching of the leaders of German propaganda, committed bestial crimes against peaceful populations."
Tell me, did Rainer Stahel correctly describe the part played by you in the propagation of racial theory?
FRITZSCHE: No, I should like to add that the level of this statement is even lower than that of the other statements submitted to me. I should be happy if just one of those people whose testimony has been submitted to me in this form, could appear here in person in order to testify as to the documentary basis of his statement.
GEN. RUDENKO: I believe that during the 6 months that the Trial has lasted, you have heard enough testimony. Well, let us go on.
FRITZSCHE: No, I have to make this observation: I have not been confronted with any testimony of witnesses dealing with the subject matter discussed here.
GEN. RUDENKO: You remember, I hope, the testimony of the witness Hoess regarding the extermination of millions of persons.
[There was no response.]
GEN. RUDENKO: I say that you, I hope, remember the testimony of Hoess, the commander of the concentration camp in Auschwitz, concerning the extermination of millions of people.
FRITZSCHE: I did not forget this testimony, and not for a minute did it escape my memory.
Попутная инфа
Документ №4
Протокол допроса Рейнера Штагеля
25.08.1945
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного бывшего генерал-лейтенанта германской армии ШТАГЕЛЬ Рейнера
от 25 августа 1945 года
Штагель Рейнер, 1892 года рождения, уроженец гор. Билефильд (Германия), немец, из семьи офицера, в германской армии с 1911 года, генерал-лейтенант, беспартийный. Награжден Гитлером рыцарским крестом с мечами и дубовыми листьями.
Вопрос: По чьему приказу, и с каким заданием вы прибыли в 1918 г. в Финляндию?
Ответ: По приказу германского верховного главнокомандования я, с группой офицеров, в 1918 году перешел на службу в финскую армию в качестве инструктора. К тому времени в Финляндии происходила гражданская война между революционерами и белофиннами. В нашу задачу входило помочь финскому буржуазному правительству разгромить революционное движение в Финляндии, а затем приступить к строительству финских вооруженных сил.
Вопрос: Как практически вы осуществляли поставленную перед вами задачу?
Ответ: Я сформировал из финских добровольцев бригаду, которая под моим руководством дралась с частями финской Красной гвардии на Карельском перешейке. В результате умелых действий руководимой мной бригады, мне удалось перерезать дорогу Выборг-Петроград и, таким образом, в значительной степени содействовать подавлению революции в Финляндии. Вслед за этим я, до конца 1918 года, был занят организацией финских воинских частей, вплоть до того момента, когда по требованию представителя Антанты все немецкие инструктора, в том числе и я, были удалены из Финляндии.
Вопрос: При каких обстоятельствах?
Ответ: Я получил приглашение от знакомых мне, по моей прошлой деятельности в Финляндии, заводовладельца ОКА и заместителя директора тюрьмы в гор. Або-Хайнеман, приехать в Або и приступить к организации так называемого шюцкора1.
Вопрос: Разве эта поездка с целью организации шюцкора не была согласована с германскими правительственными кругами?
Ответ: Разумеется, германскому командованию и правительству было известно о моей миссии в Финляндии, однако, чтобы не возбудить протеста со стороны стран Антанты, германское правительство со мной связи не поддерживало. Одновременно, для лучшей маскировки, я счел за нужное принять финское подданство.
Вопрос: Какие цели преследовала организация шюцкора?
Ответ: Организацией шюцкора преследовались следующие задачи: во-первых, борьба с внутренним врагом, т.е. финским рабочим классом; во-вторых, укрепление посредством шюцкора разрозненных финских воинских частей, которые в то время являлись базой для всякого рода выступлений против Советского Союза. На этой работе я был занят до 1925 года.
Вопрос: В чем заключалось ваше личное участие в организации финского шюцкора?
Ответ: Я занимался военной подготовкой шюцкора и, главным образом, его офицерского состава в округе Або. За заслуги в деле организации шюцкора я был награжден финским правительством командирским крестом ордена «Белая Роза».
Вопрос: Чем вы занимались после 1925 года?
Ответ: В конце 1925 г. я выехал в Германию, где до 1933 г. участвовал в руководстве текстильным предприятием, принадлежавшим моему отцу.
Вопрос: Какой военно-политической деятельностью вы занимались в этот период времени?
Ответ: С 1926 по 1932 гг. я являлся членом монархического союза «Стальной шлем». С 1927 года я являлся руководителем местной организации союза гор. Билефильд. В этой должности я принимал руководящее участие в политической борьбе, в основном против коммунистов и социал-демократов, которые являлись моими главными политическими противниками в районе Билефильд. В ноябре 1933 г. после прихода к власти Гитлера, я вновь поступил на службу в германскую армию.
Вопрос: Как вами был встречен приход Гитлера к власти?
Ответ: Я так же, как и большинство руководящих работников «Стального шлема», связывал с приходом Гитлера к власти большие надежды на возрождение германской военной мощи и, был уверен в том, что Гитлеру удастся разгромить, возросшие к тому времени до угрожающих размеров, революционные организации германского рабочего класса.
Вопрос: Какое участие вы принимали в фашистском перевороте в Германии?
Ответ: Никакого участия в фашистском перевороте я не принимал.
Вопрос: Расскажите о прохождении вами военной службы после 1933 года?
Ответ: С 1933 по 1938 г. я служил в Военном министерстве и в Министерстве авиации, причем моей основной задачей были организация и развитие германской зенитной артиллерии. С 1938 по 1940 год я занимал различные должности в зенитных частях германской армии, от командира батареи до командира дивизиона включительно. Летом 1940 г. я получил назначение в Германскую контрольную комиссию по разоружению французской армии.
Вопрос: Кто рекомендовал вас на работу в Германскую контрольную комиссию?
Ответ: На работу в комиссию я был послан по рекомендации руководящего сотрудника Военного министерства Германии полковника Мертич, с которым был ранее связан по службе.
Вопрос: В чем заключались ваши обязанности во время службы в Германской контрольной комиссии?
Ответ: Я был привлечен на работу в комиссию как военный специалист. На меня был возложен контроль за ходом разоружения французских зенитно-артиллерийских частей. Полученное в результате проведения этого мероприятия оружие передавалось на вооружение германской армии.
В конце марта 1941 года, после того, как я выполнил возложенные на меня задачи, меня по приказу управления кадрами Военно-воздушных сил Германии отозвали в Берлин, где я получил назначение в действующую армию на Восточный фронт.
Вопрос: Когда и куда вы получили назначение?
Ответ: 1 апреля 1941 г. я был назначен на Восточный фронт в качестве командира 34-го зенитно-артиллерийского полка, входившего в состав 2-го германского авиакорпуса2. Подразделения моего полка прикрывали аэродромы в Минске, Барановичах, Орше, Смоленске, Шаталовке, Сещинской, Малоярославце, Калуге, Анисово-Городище, где дислоцировались части 2-го авиационного корпуса.
В этой должности я находился до 31 марта 1942 года. Затем до 5 октября 1942 года, я, будучи назначен командиром 99 зенитного полка, участвовал в составе VIII авиакорпуса3 в наступлении из района Курска в направлении: Воронеж, Миллерово, Тацинская, Калач, Орловка. В районе Орловки участвовал в наземных боях против частей Красной армии. 6 октября 1942 г. я был назначен командиром 4-й авиаполевой дивизии4, с задачей держать оборону восточнее Витебска.
В ноябре-декабре 1942 г. началось русское наступление. Я был назначен командиром боевой группы «Обливская», с задачей держать оборону на реке Чир. Ежедневно моим частям приходилось отбивать ожесточенные атаки 2-х русских дивизий и гвардейского кавкорпуса. 31 декабря 1942 г. русские окружили и частично разгромили подчиненные мне войска, но мне все же удалось их вывести из окружения и пробиться к германским линиям в районе Морозовская. 5 января 1943 г. по болезни я был отозван в Германию, в распоряжение верховного командования вооруженными силами.
Вопрос: Как вы использовались в дальнейшем германским командованием?
Ответ: До конца мая 1943 г. я находился на излечении в г. Лейпциг и 6 июня 1943 г. был послан со специальным заданием германского главнокомандования в Италию.
Вопрос: В чем заключалось это задание?
Ответ: В мою задачу входил контроль за состоянием германской обороны, главным образом, противовоздушной, в Италии, Сардинии и Сицилии.
Вопрос: Кто вас направил в Италию?
Ответ: В Италию я был направлен по приказу начальника штаба германских военно-воздушных сил генерал-полковника Ешоннек.
Вопрос: Почему командование решило использовать вас для выполнения задания в Италии?
Ответ: Во время моего пребывания на Восточном фронте я приобрел большой практический опыт по части обороны укрепленных районов и вывода германских войск из окружения. Германское командование считало, что боевой опыт, которым я располагаю, поможет укрепить оборону Италии накануне вторжения англо-американских войск.
Вопрос: Как вы выполнили поставленную перед вами задачу?
Ответ: В Италии мне пришлось принять непосредственное участие в военных действиях против англо-американских войск, в частности, германское командование отмечало, как мою особую заслугу, организацию зенитной обороны на побережье Сицилии и эвакуацию германских войск через Мессинский пролив. В сентябре 1943 г. я был назначен на пост коменданта Рима.
Вопрос: В Италию вы были направлены с задачей проверки состояния германской обороны. Чем было вызвано ваше назначение на пост коменданта г. Рима?
Ответ: В связи с переворотом Бадольо, германские войска фельдмаршала Кессельринг заняли Рим, и потребовался военный комендант. Так как я к тому времени возложенные на меня задачи выполнил, то, с согласия верховного командования вооруженными силами Германии Кессельринг назначил меня комендантом Рима.
Вопрос: Следовательно, германское командование рассчитывало не только на ваши военные, но и политические способности, назначив вас в столь ответственный момент на пост коменданта Рима?
Ответ: Я выполнял чисто военные задачи по поддержанию спокойствия и порядка в Риме.
Вопрос: Каким образом?
Ответ: Все важнейшие учреждения, а также дороги и площади в Риме находились под контролем подчиненных мне воинских частей. Имевшие место в Риме акты саботажа и партизанских выступлений в окрестностях города мне удалось быстро подавить с помощью Ватикана.
Вопрос: Покажите подробно о вашей связи с Ватиканом?
Ответ: 10 сентября 1943 г. мне поступило указание из оперативного штаба верховного командования вооруженными силами взять на себя обеспечение безопасности Ватикана. Учитывая большой авторитет римско-католической церкви в Италии, я решил использовать полученный приказ в целях выполнения собственной задачи - подавления движения сопротивления в Риме.
Обменявшись мнениями с германским послом в Ватикане фон Вецзекер5, я, по его совету, установил неофициальный контакт с патером Панкрациус - руководителем католического ордена сальваторианцев6, по национальности немцем и попросил его информировать меня о возможных трениях между католическим духовенством и подчиненными мне германскими солдатами для принятия соответствующих мер.
Во время наших встреч часто присутствовал начальник экономического управления Ватикана, кардинал Канали. Мне без труда удалось убедить обоих священников в том, что подавление «беспорядков», т.е. борьба с итальянскими партизанами, является мероприятием обоюдно выгодным для немецких властей и Ватикана.
В итоге нами было заключено неофициальное устное соглашение, одобренное папой Пием XII, согласно которому германское командование в моем лице обязывалось полностью обеспечивать безопасность Ватикана, выделять охрану для подвоза продовольствия, а также возместить все убытки, причиненные германскими солдатами частной собственности представителей Ватикана.
Руководство Ватикана со своей стороны обязывалось соответствующим образом проинструктировать духовенство на местах, дабы оно повлияло на прихожан в целях прекращения сопротивления германским военным властям.
Вопрос: Таким образом, Ватикан поставил себя на службу германскому военному командованию в деле борьбы с итальянским народно-освободительным движением?
Ответ: Да. Ватикан, как я понял из бесед с Канали и патером Панкрациусом, не в меньшей степени, чем мы, немцы, был заинтересован в подавлении народного патриотического движения в Италии, так как опасался, что оно будет угрожать благосостоянию римско-католической церкви.
Вопрос: В чем практически выразилось сотрудничество Ватикана с немцами?
Ответ: По указанию папского нунция, подчиненные ему священники стали проповедовать в церквях более активную помощь немецким властям и агитировать за отказ от актов диверсий, как неугодных богу. Кроме того, в целях индивидуальной обработки прихожан, широко использовалась исповедь. Результатом всех этих мероприятий явилось почти полное прекращение актов диверсий в Риме и резкое уменьшение активности партизан.
Вопрос: Кто из итальянских антифашистов был арестован по вашему указанию?
Ответ: За исключением нескольких диверсантов, фамилии которых я не помню, я никого в Риме не арестовывал, так как аресты производились лишь по приказу специального уполномоченного Гитлера и Гиммлера - СС-обергруппенфюрера Вольфа. В частности, по указанию Вольфа в октябре 1943 г. из Рима был направлен в Польшу эшелон евреев - мужчин, женщин и детей в количестве около 1500 человек, как было объявлено, на работы.
Вопрос: А в действительности для того, чтобы их уничтожить?
Ответ: Такими данными я не располагаю. Вскоре, 31 октября 1943 г. я был отозван из Рима в Германию и не могу сказать, кто там был позднее арестован.
Вопрос: Перед кем вы отчитывались по прибытию в Германию о проделанной работе в Риме?
Ответ: По прибытию в Германию я был вызван на доклад в ставку Гитлера, находившуюся в Восточной Пруссии возле гор. Растенбург. 3 ноября 1943 г. я прибыл в ставку, где был принят Гитлером. На приеме присутствовали фельдмаршал Кейтель, начальник отдела кадров сухопутных сил Германии генерал-майор Шмундт и историограф генерал-майор Шерф.
Гитлер мне предложил обрисовать обстановку, сложившуюся в Италии. Я доложил Гитлеру, что в Риме спокойно. Этого мне удалось достигнуть с помощью католического духовенства, которое помогло прекратить акты саботажа, нейтрализовать действия партизан в окрестностях итальянской столицы и обеспечить безопасность коммуникаций. Одновременно я указал, что итальянский народ находится в состоянии полного разброда. Фашисты и король не пользуются влиянием в стране, и единственным фактором, представляющим в Италии известную силу, является духовенство.
Гитлер спросил меня, что еще можно получить от Италии в целях успешного ведения войны. Я ответил, что, по моему мнению, итальянские воинские части, находящиеся в распоряжении маршала Грациани, могут быть использованы только для охраны путей сообщения и лагерей военнопленных. Относительно состояния итальянской промышленности я не мог сообщить Гитлеру что-либо конкретное, так как не имел данных по этому вопросу, однако, заявил, что итальянское население может быть мобилизовано для нужд промышленности. Далее я доложил, что в Италии имеется достаточное количество чиновников, которые будут послушны германским директивам и нет необходимости в организации специального немецкого оккупационного аппарата.
Гитлер выслушал меня и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал: «Дуче уже стар, ему 63 года и навряд ли он будет в состоянии восстановить свое прежнее положение. Когда я начал организовывать национал-социалистическое движение, то мне было всего лишь 35 лет. Пожалуй, Штагель прав, утверждая, что мы должны защищать свои интересы в Италии минимальными силами».
На этом аудиенция у Гитлера закончилась.
Вопрос: Какие указания вы получили о дальнейшей работе?
Ответ: Лично от Гитлера я в этот раз указаний не получил. Представитель ВВС при Гитлере полковник Белов заявил мне, что я получу указания позже.
Вопрос: С кем еще из числа руководителей фашистской Германии вы встречались?
Ответ: В январе 1943 года я был на приеме у Геринга и в марте того же года встречался с Гиммлером.
Вопрос: Расскажите о вашей встрече с Герингом и Гиммлером.
Ответ: 17 января 1943 г., после того, как я приехал с Восточного фронта, меня вызвал к себе Геринг, поздравил с наградой (я получил «дубовые листья» к Рыцарскому кресту) и попросил рассказать о моих фронтовых впечатлениях. Я откровенно рассказал Герингу о тех трудностях, с которыми сталкивалась германская армия на Восточном фронте и о большой силе нашего противника.
Геринг очень дружественно выслушал меня, сделал ряд шутливых замечаний и я, ободренный таким отношением, задал вопрос, за который себя впоследствии упрекал. Я сказал Герингу, что по тем впечатлениям, которые вынес из России, коммунизм, несомненно, сыграл прогрессивную роль, а именно, большевикам удалось поднять в короткий срок благосостояние страны, наладить народное образование и, что, по моему мнению, пропаганда, которую проводит Геббельс в отношении России, является насквозь лживой и лишь озлобляет фронтовиков. Геринг был страшно возмущен моим заявлением, заявил, что я не в состоянии понять действительное положение дел и вскоре прервал беседу.
Вопрос: Очевидно, после этого вы не рисковали вступать с Герингом в политические дискуссии?
Ответ: Я больше с Герингом не встречался.
Вопрос: В связи с чем вы были вызваны Гиммлером?
Ответ: В марте 1944 г. я прибыл в Берхтесгаден, где в то время находился Гитлер и военное руководство, для решения вопроса о создании специального штаба под моим начальством, так называемого «Зондерштаба Штагель». В Бертесгадене был Гиммлер, который пригласил меня на обед. Во время обеда разговор шел о моих успехах на фронте. В частности, Гиммлер меня поблагодарил за то, что я не забываю представлять к награде ССовцев. Больше ничего существенного во время этой первой и единственной встречи с Гиммлером не произошло.
Вопрос: Объясните, почему фашистские главари проявляли к вам в то время такой повышенный интерес?
Ответ: Я объясняю это лишь тем, что мне удалось на фронте хорошо проявить себя. Я получил высокую награду, был произведен в генералы, и мое имя неоднократно упоминалось в сводках германского командования. В частности в начале июля 1944 г. германское командование меня снова направило на Восточный фронт с задачей вывести из окружения, находившиеся в Вильно германские войска. С большими трудностями я эту задачу выполнил, что упрочило за мной славу «прошибателя котлов», как меня назвала германская пресса.
Вопрос: Ваши встречи с руководителями фашистской Германии не ограничивались указанными выше приемами?
Ответ: Нет, не ограничивались. 27 июля 1944 г. я, после окончания работы по выводу наших частей из Вильно, по приказанию ставки, снова выехал на доклад к Гитлеру в его резиденцию в районе Растенбурга. На этот раз я встретился с Гитлером не в летнем бараке, как в первый раз (барак был разрушен во время покушения на Гитлера), а в небольшом железобетонном помещении, напоминавшем по виду вагон. Кроме меня на приеме присутствовали начальник Генерального штаба Гудериан и упомянутый выше полковник Белов. Гитлер поздравил меня с успешным освобождением германских частей, окруженных в Вильно, и объявил, что он меня награждает «мечами» к Рыцарскому кресту с «дубовыми листьями».
Далее Гитлер объявил мне, что он намерен послать меня в Варшаву на должность военного коменданта. В мою задачу входило навести порядок среди многочисленных частей Варшавского гарнизона и мобилизовать все силы на спешное строительство укреплений в районе Варшавы, в связи с быстрым продвижением частей Красной армии.
Гитлер сказал, что гауляйтер Кох, которому он поручил строительство укреплений, жаловался, что не в состоянии уложиться в сроки, так как ему не хватает рабочей силы. В мою задачу входило изыскать нужные силы. При этом Гитлер подчеркнул, что он намерен, вопреки мнению военных специалистов, удержать Варшаву в руках германской армии и, что он надеется на мою помощь. Тут же он поручил Гудериану информировать меня более подробно о положении в районе Варшавы.
Вопрос: О политическом положении в Польше Гитлер вас информировал?
Ответ: Нет. Ни единым словом.
Вопрос: О чем вас информировал Гудериан?
Ответ: Гудериан меня более детально ознакомил с военным положением, в частности, что наступление Красной армии удалось приостановить и, что у меня будет в распоряжении некоторое время для строительства военных сооружений и мобилизации всех боеспособных частей. Одновременно он мне сказал, что поляки настроены неспокойно и предложил мне для получения информации по этому вопросу по прибытию в Польшу связаться с генерал-губернатором Варшавы Фишером.
Вопрос: Какую информацию вы получили по прибытии в Варшаву?
Ответ: В Варшаву я прибыл 28 июля 1944 г. На следующий день я встретился с генералом Рор, который временно исполнял обязанности коменданта города. Он сообщил мне, что в городе находится много мелких этапных формирований, и надлежит навести среди них должную дисциплину. Далее он меня поставил в известность о том, что, в настоящее время происходит эвакуация промышленности из Варшавы в тыл и, что этим мне также придется заниматься. В заключение он мне сообщил, что есть данные о подготовке поляков к восстанию и, что по этому вопросу необходимо ориентироваться на губернатора Варшавы, который располагает полицейскими силами.
29 июля я связался с начальником СД и полиции в гор. Варшаве штандартенфюрером Гайбель7. Последний поставил меня в известность о том, что поляки имеют целый ряд сильных подпольных организаций, которые в настоящее время, главным образом «Армия Крайова», нацелены на восстание. Гайбель сказал, что агентурными материалами, которыми он располагает, подтверждается намерение АК выступить в ближайшее время. Полицейские мероприятия, проведенные его органами, пока что дали возможность изъять несколько складов с взрывчатыми веществами, а также подпольную типографию и оружие. Гайбель заявил также, что он подготовлен на случай восстания и постоянно информирует о новых данных по этому вопросу губернатора Варшавы Фишера и начальника СД польского генерал-губернаторства СС-обергруппенфюрера Коппе. Я сказал Гайбелю, что согласно полномочиям, которые имею от верховного командования, отныне вся информация должна поступать также и ко мне. В случае же объявления осадного положения Гайбель со своей полицией поступает в мое распоряжение.
В тот же вечер я имел беседу с командующим 9-й германской армией генералом от инфантерии Форман, который обрисовал мне создавшееся военное положение и спросил, считаю ли я нужным объявить осадное положение в городе. Я ответил, что считаю эту меру преждевременной, так как о восстании еще нет точных данных, и объявление осадного положения может лишь ободрить поляков, так как они из этого мероприятия поймут, что положение на фронте неважное.
На следующий день я встретился с губернатором Варшавы Фишером, который обрисовал мне трудности, связанные с мобилизацией населения на строительство оборонительных сооружений, в связи с чем я сделал ряд предложений на основании того опыта, который имел еще по моей деятельности в Риме. Основным вопросом наших переговоров было готовящееся восстание. Фишер мне ничего нового не сообщил и полагал, что восстание со стороны поляков не будет иметь смысла, так как в городе достаточно немецких воинских частей, которые могут подавить любое выступление со стороны польского населения.
Кроме того, от начальника отдела «1-Ц»8 Варшавской комендатуры капитана Розенберг мне стало известно, что германское командование, в порядке предотвращения развития повстанческого движения в Польше, уже длительное время занимается планомерным уничтожением польской интеллигенции, которая, по мнению немецких властей, являлась источником всякого рода антинемецких выступлений.
Вопрос: Вы информировали ставку Гитлера о положении в Варшаве?
Ответ: Нет, не информировал.
Вопрос: Почему?
Ответ: Как я уже показал, германские власти не считали возможным реальное вооруженное выступление поляков в ближайшее время. Кроме того, в мою задачу не входила непосредственная информация ставки, так как я подчинялся генералу Форман, и все сообщения должны были идти через него.
Вопрос: Какими данными вы располагали о сроках начала восстания?
Ответ: 31 июля через агентов были получены сведения, что через 40 часов в Варшаве начнется восстание, 1 августа, примерно в 15 часов 30 минут мы получили сведения, что восстание начнется в тот же день.
Вопрос: Какие мероприятия были вами проведены в тот момент, когда вы получили точные данные о начале восстания?
Ответ: Накануне, 31 июля, я вызвал к себе всех комендантов районов Варшавы, которые уже имели на руках подобные планы действия в случае восстания, и предупредил их о максимальной бдительности, так как каждый момент нужно считаться с тем, что восстание начнется. 1 августа я информировал губернатора, командующего 9-й армией и районных комендантов о том, что сегодня ожидается выступление поляков. В тот же вечер объявил в городе осадное положение.
Вопрос: Какими мерами вы подавляли восстание в Варшаве?
Ответ: В Варшаве развернулись ожесточенные уличные бои. До 10 августа я был отрезан от подчиненных мне частей и, лишь когда помощь пришла извне, я сумел активно руководить подавлением восстания. В первые дни повстанцы понесли значительные потери, не менее 2,5 тыс[яч] человек. Позднее эти потери значительно возросли. По далеко не полным данным потери поляков к 25 августа возросли до 10 тысяч человек.
Вопрос: Вы показали, что в случае объявления в Варшаве осадного положения вся полиция поступала в ваше распоряжение. Следовательно, вы несете полную ответственность за зверства, учиненные германскими полицейскими частями в Варшаве?
Ответ: Да, я несу ответственность за действия германской полиции в Варшаве в период восстания, но я не мог проследить за деятельностью полицейских частей, так как был долгое время от них отрезан повстанцами.
Вопрос: Вы сознательно пытаетесь увильнуть от ответственности за совершенные вами злодеяния. Известно, что десятки тысяч мирных жителей гор. Варшавы зверски уничтожались немцами. Признаете ли вы это?
Ответ: Я не был в состоянии контролировать действия немецких частей, но считаю, что гибель большого количества гражданских жителей Варшавы является нормальным следствием уличных боев и, поэтому не вижу ничего особенного в том, что в ряде случаев страдало гражданское население.
Вопрос: По показаниям ряда свидетелей немцы давили танками повстанцев и гражданское население, насиловали женщин. Это следствие уличных боев или германской политики?
Ответ: Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Я признаю, что немецкая боевая группа под командованием СС-бригаденфюрера Каминского и полицейский полк Дирлевангера насиловали женщин, расстреливали гражданское население, грабили дома. Что же касается того, что танки давили поляков на улицах Варшавы, то это происходило лишь потому, что поляки загромождали улицы и мешали прохождению немецких танковых частей. Было бы смешно отрицать тот факт, что в результате уличных боев уничтожались дома, горели целые кварталы, и что при этом гибло гражданское население.
Вопрос: Неправду говорите. Варшава была разрушена согласно специальным указаниям германского правительства.
Ответ: Да, я признаю это. Действительно имелись прямые указания Гитлера разрушить до основания Варшаву. 18 августа мне стало известно от командующего частями СС - обергруппенфюрера фон дем Баха, который с 12 августа принял на себя руководство подавлением восстания в Варшаве, что Гитлером дано указание разрушить дотла взбунтовавшуюся польскую столицу.
Вопрос: Вы принимали какие-либо меры для предотвращения зверств, которые творили германские солдаты по отношению к мирному гражданскому населению Варшавы?
Ответ: Я не мог удержать германских солдат от репрессий по отношению к польскому населению. Когда стало известно, что германские солдаты грабят дома мирных жителей, я отдал приказ, согласно которому солдатам разрешалось брать себе все, что они захотят из тех домов, в которых начался пожар.
Вопрос: Таким образом, грабеж гражданского населения Варшавы немецкими солдатами был узаконен лично вами?
Ответ: Вынужден признать, что мною было разрешено грабить гражданское население Варшавы, так как я считал, что немецких солдат все равно от этого не удержать.
Вопрос: Очевидно, что в результате зверств, которые творили руководимые вами германские войска, число жертв в Варшаве исчислялось не в 10 тыс[яч], как вы показали, а сотнями тысяч?
Ответ: Я уехал из Варшавы 25 августа 1944 г. и не в состоянии привести точные данные о потерях среди жителей Варшавы. Хочу, однако, заявить, что ответственность за страдания, причиненные населению Варшавы, лежат не только на нас, немцах, но и на руководителях АК, которые для достижения своих эгоистических целей бросили население Варшавы в заранее обреченную на провал борьбу.
После моего отъезда из Варшавы руководство по окончательному подавлению восстания было возложено целиком и полностью на СС-обергруппенфюрера фон дем Бах, а на мое место в качестве военного коменданта Варшавы был назначен генерал Шиндлер, однако, я его не успел увидеть, так как мне необходимо было срочно вылететь.
Вопрос: В связи с чем вам пришлось уехать из Варшавы?
Ответ: 25 августа 1944 г., согласно приказу верховного командования вооруженными силами Германии я срочно выехал в Румынию в целях оказания помощи германским войскам, находившимся в окружении в районе Отупени. В мою задачу входило вывести войска из окружения и действовать затем, согласно указаниям командования южной армейской группировки немцев.
Вопрос: Вам удалось вывести германские войска из окружения?
Ответ: Мне удалось вывести германские войска из первого окружения. Однако вскоре руководимые мною части натолкнулись на новое, уже более мощное кольцо, состоявшее из советских и румынских войск. Из второго окружения немецким частям выйти не удалось, и 2 сентября 1944 года я был арестован румынскими военными властями.
Вопрос: В своих анкетных данных вы указали, что не являетесь национал-социалистом, однако, вся ваша деятельность в рядах германской армии заключалась в поддержке разбойничьего германского фашизма. Признаете вы это?
Ответ: Да, я признаю, что на протяжении ряда лет верно служил Гитлеру, за что был им награжден высшими германскими орденами.
Протокол допроса записан с моих слов верно, мне переведен на немецкий язык
Штагель
Допросили:
Нач[альник] 2-го отдела Главного управления «Смерш» полковник Карпатов
ONE HUNDRED AND SIXTY-SIXTH DAY
Friday, 28 June 1946
GEN. RUDENKO: … Now tell me, what kind of influence did the Defendant Bormann have on German propaganda? What role did he play in this respect?
FRITZSCHE: That role was unusually great. I know that it is somewhat frowned upon when statements are made here about a man who presumably is dead. In the interests of the historic truth, however, I shall nevertheless have to tell you the following.. .
GEN. RUDENKO: We do not know yet whether Bormann is dead. We know only that he is not present on the defendants' bench; but he is, however, one of the defendants. Go on, please.
FRITZSCHE: The influence of the Defendant Bormann was unusually strong not only in all the other fields but also in the propaganda sector. It became apparent in the following:
First, in the general type of Party agitation which I mentioned yesterday, that of the most radical trend. A teleprint message from Bormann to Dr. Goebbels with, shall we say, the following contents: I heard complaints from Party circles regarding this, that, or the other, would always be the cause of a rapid acceleration of Dr. Goebbels' entire machinery.
Second-and this is something which I cannot express under oath in other words-Dr. Goebbels was quite clearly afraid of Martin Bormann. And he always tried scrupulously to justify in Bormann's eyes any actions of his which might have been misinterpreted by radical elements in the Party.
…
GEN. RUDENKO: … Now, I should like again to revert to the testimony of Ferdinand Schörner, which I have already submitted to the Tribunal as Exhibit USSR-472. … I am going to read
into the record Extract Number 2:
"I am fully aware that Fritzsche was a prominent collaborator of the Ministry of Propaganda and that he was extremely popular in National Socialist circles and among the German people. He gained great popularity, especially by his weekly war political radio commentaries on the international situation. I often heard Fritzsche's broadcasts in peacetime as well as during the war; and I perceived his broadcasts, which were filled with fanatical devotion to the Führer, as directives from the Party and the Government."
Do you agree with this evaluation?
FRITZSCHE: I cannot raise any objection to this quotation, but beyond that..
…
GEN. RUDENKO: I am speaking about the Document USSR-471, which is a written statement by Hans Voss. Please look at the Excerpt Number 1, which is underlined; I quote:
"Fully devoted to Hitler and the National Socialist Party, Fritzsche rendered priceless services in helping to spread National Socialism throughout Germany."
Is that in accordance with reality?
FRITZSCHE: Well, at least I will not object.
GEN. RUDENKO: In other words, you are in accord with it?
FEITZSCHE: As I told you, I do not object, but I do not want to say by that that I concur.
GEN. RUDENKO: On the other hand, you do not deny this?
FRITZSCHE: No, I say for the third time that I do not raise any objection.
…
GEN. RUDENKO: … Do you know the name Lieutenant General Rainer Stahel, who was the former commander of the city of Warsaw? ,
FRITZSCHE: I am not familiar with that name.
GEN. RUDENKO: You are not familiar with that name? Very well. You will be handed a document.
Mr. President, this is Document USSR-473, and it is the testimony of Rainer Stahel, dated 15 September 1941. The passage is underlined in your copy. I will read the first excerpt:
"Goebbels and Fritzsche took every measure in order to popularize the racial theory among the Germans and to convince them that the Germans were a master race and that other peoples, as inferior races, must be subordinated to the German 'master race.'
"In order to convince the Germans of this and to compel them to believe in this theory, the Ministry of Propaganda, run by Goebbels and Fritzsche, made a large number of films before the war and during the war and published books, pamphlets, periodicals, and other literature in which the authors attempted to prove the 'superiority' of the Germans over other nations.
"It can be said that as a result of the energetic activity of Goebbels and Fritzsche the racial theory gained a firm hold on the minds of large numbers of the German people. This contributed to the fact that during the war the German soldiers and officers, having assimilated the teaching of the leaders of German propaganda, committed bestial crimes against peaceful populations."
Tell me, did Rainer Stahel correctly describe the part played by you in the propagation of racial theory?
FRITZSCHE: No, I should like to add that the level of this statement is even lower than that of the other statements submitted to me. I should be happy if just one of those people whose testimony has been submitted to me in this form, could appear here in person in order to testify as to the documentary basis of his statement.
GEN. RUDENKO: I believe that during the 6 months that the Trial has lasted, you have heard enough testimony. Well, let us go on.
FRITZSCHE: No, I have to make this observation: I have not been confronted with any testimony of witnesses dealing with the subject matter discussed here.
GEN. RUDENKO: You remember, I hope, the testimony of the witness Hoess regarding the extermination of millions of persons.
[There was no response.]
GEN. RUDENKO: I say that you, I hope, remember the testimony of Hoess, the commander of the concentration camp in Auschwitz, concerning the extermination of millions of people.
FRITZSCHE: I did not forget this testimony, and not for a minute did it escape my memory.
Попутная инфа
Документ №4
Протокол допроса Рейнера Штагеля
25.08.1945
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного бывшего генерал-лейтенанта германской армии ШТАГЕЛЬ Рейнера
от 25 августа 1945 года
Штагель Рейнер, 1892 года рождения, уроженец гор. Билефильд (Германия), немец, из семьи офицера, в германской армии с 1911 года, генерал-лейтенант, беспартийный. Награжден Гитлером рыцарским крестом с мечами и дубовыми листьями.
Вопрос: По чьему приказу, и с каким заданием вы прибыли в 1918 г. в Финляндию?
Ответ: По приказу германского верховного главнокомандования я, с группой офицеров, в 1918 году перешел на службу в финскую армию в качестве инструктора. К тому времени в Финляндии происходила гражданская война между революционерами и белофиннами. В нашу задачу входило помочь финскому буржуазному правительству разгромить революционное движение в Финляндии, а затем приступить к строительству финских вооруженных сил.
Вопрос: Как практически вы осуществляли поставленную перед вами задачу?
Ответ: Я сформировал из финских добровольцев бригаду, которая под моим руководством дралась с частями финской Красной гвардии на Карельском перешейке. В результате умелых действий руководимой мной бригады, мне удалось перерезать дорогу Выборг-Петроград и, таким образом, в значительной степени содействовать подавлению революции в Финляндии. Вслед за этим я, до конца 1918 года, был занят организацией финских воинских частей, вплоть до того момента, когда по требованию представителя Антанты все немецкие инструктора, в том числе и я, были удалены из Финляндии.
Вопрос: При каких обстоятельствах?
Ответ: Я получил приглашение от знакомых мне, по моей прошлой деятельности в Финляндии, заводовладельца ОКА и заместителя директора тюрьмы в гор. Або-Хайнеман, приехать в Або и приступить к организации так называемого шюцкора1.
Вопрос: Разве эта поездка с целью организации шюцкора не была согласована с германскими правительственными кругами?
Ответ: Разумеется, германскому командованию и правительству было известно о моей миссии в Финляндии, однако, чтобы не возбудить протеста со стороны стран Антанты, германское правительство со мной связи не поддерживало. Одновременно, для лучшей маскировки, я счел за нужное принять финское подданство.
Вопрос: Какие цели преследовала организация шюцкора?
Ответ: Организацией шюцкора преследовались следующие задачи: во-первых, борьба с внутренним врагом, т.е. финским рабочим классом; во-вторых, укрепление посредством шюцкора разрозненных финских воинских частей, которые в то время являлись базой для всякого рода выступлений против Советского Союза. На этой работе я был занят до 1925 года.
Вопрос: В чем заключалось ваше личное участие в организации финского шюцкора?
Ответ: Я занимался военной подготовкой шюцкора и, главным образом, его офицерского состава в округе Або. За заслуги в деле организации шюцкора я был награжден финским правительством командирским крестом ордена «Белая Роза».
Вопрос: Чем вы занимались после 1925 года?
Ответ: В конце 1925 г. я выехал в Германию, где до 1933 г. участвовал в руководстве текстильным предприятием, принадлежавшим моему отцу.
Вопрос: Какой военно-политической деятельностью вы занимались в этот период времени?
Ответ: С 1926 по 1932 гг. я являлся членом монархического союза «Стальной шлем». С 1927 года я являлся руководителем местной организации союза гор. Билефильд. В этой должности я принимал руководящее участие в политической борьбе, в основном против коммунистов и социал-демократов, которые являлись моими главными политическими противниками в районе Билефильд. В ноябре 1933 г. после прихода к власти Гитлера, я вновь поступил на службу в германскую армию.
Вопрос: Как вами был встречен приход Гитлера к власти?
Ответ: Я так же, как и большинство руководящих работников «Стального шлема», связывал с приходом Гитлера к власти большие надежды на возрождение германской военной мощи и, был уверен в том, что Гитлеру удастся разгромить, возросшие к тому времени до угрожающих размеров, революционные организации германского рабочего класса.
Вопрос: Какое участие вы принимали в фашистском перевороте в Германии?
Ответ: Никакого участия в фашистском перевороте я не принимал.
Вопрос: Расскажите о прохождении вами военной службы после 1933 года?
Ответ: С 1933 по 1938 г. я служил в Военном министерстве и в Министерстве авиации, причем моей основной задачей были организация и развитие германской зенитной артиллерии. С 1938 по 1940 год я занимал различные должности в зенитных частях германской армии, от командира батареи до командира дивизиона включительно. Летом 1940 г. я получил назначение в Германскую контрольную комиссию по разоружению французской армии.
Вопрос: Кто рекомендовал вас на работу в Германскую контрольную комиссию?
Ответ: На работу в комиссию я был послан по рекомендации руководящего сотрудника Военного министерства Германии полковника Мертич, с которым был ранее связан по службе.
Вопрос: В чем заключались ваши обязанности во время службы в Германской контрольной комиссии?
Ответ: Я был привлечен на работу в комиссию как военный специалист. На меня был возложен контроль за ходом разоружения французских зенитно-артиллерийских частей. Полученное в результате проведения этого мероприятия оружие передавалось на вооружение германской армии.
В конце марта 1941 года, после того, как я выполнил возложенные на меня задачи, меня по приказу управления кадрами Военно-воздушных сил Германии отозвали в Берлин, где я получил назначение в действующую армию на Восточный фронт.
Вопрос: Когда и куда вы получили назначение?
Ответ: 1 апреля 1941 г. я был назначен на Восточный фронт в качестве командира 34-го зенитно-артиллерийского полка, входившего в состав 2-го германского авиакорпуса2. Подразделения моего полка прикрывали аэродромы в Минске, Барановичах, Орше, Смоленске, Шаталовке, Сещинской, Малоярославце, Калуге, Анисово-Городище, где дислоцировались части 2-го авиационного корпуса.
В этой должности я находился до 31 марта 1942 года. Затем до 5 октября 1942 года, я, будучи назначен командиром 99 зенитного полка, участвовал в составе VIII авиакорпуса3 в наступлении из района Курска в направлении: Воронеж, Миллерово, Тацинская, Калач, Орловка. В районе Орловки участвовал в наземных боях против частей Красной армии. 6 октября 1942 г. я был назначен командиром 4-й авиаполевой дивизии4, с задачей держать оборону восточнее Витебска.
В ноябре-декабре 1942 г. началось русское наступление. Я был назначен командиром боевой группы «Обливская», с задачей держать оборону на реке Чир. Ежедневно моим частям приходилось отбивать ожесточенные атаки 2-х русских дивизий и гвардейского кавкорпуса. 31 декабря 1942 г. русские окружили и частично разгромили подчиненные мне войска, но мне все же удалось их вывести из окружения и пробиться к германским линиям в районе Морозовская. 5 января 1943 г. по болезни я был отозван в Германию, в распоряжение верховного командования вооруженными силами.
Вопрос: Как вы использовались в дальнейшем германским командованием?
Ответ: До конца мая 1943 г. я находился на излечении в г. Лейпциг и 6 июня 1943 г. был послан со специальным заданием германского главнокомандования в Италию.
Вопрос: В чем заключалось это задание?
Ответ: В мою задачу входил контроль за состоянием германской обороны, главным образом, противовоздушной, в Италии, Сардинии и Сицилии.
Вопрос: Кто вас направил в Италию?
Ответ: В Италию я был направлен по приказу начальника штаба германских военно-воздушных сил генерал-полковника Ешоннек.
Вопрос: Почему командование решило использовать вас для выполнения задания в Италии?
Ответ: Во время моего пребывания на Восточном фронте я приобрел большой практический опыт по части обороны укрепленных районов и вывода германских войск из окружения. Германское командование считало, что боевой опыт, которым я располагаю, поможет укрепить оборону Италии накануне вторжения англо-американских войск.
Вопрос: Как вы выполнили поставленную перед вами задачу?
Ответ: В Италии мне пришлось принять непосредственное участие в военных действиях против англо-американских войск, в частности, германское командование отмечало, как мою особую заслугу, организацию зенитной обороны на побережье Сицилии и эвакуацию германских войск через Мессинский пролив. В сентябре 1943 г. я был назначен на пост коменданта Рима.
Вопрос: В Италию вы были направлены с задачей проверки состояния германской обороны. Чем было вызвано ваше назначение на пост коменданта г. Рима?
Ответ: В связи с переворотом Бадольо, германские войска фельдмаршала Кессельринг заняли Рим, и потребовался военный комендант. Так как я к тому времени возложенные на меня задачи выполнил, то, с согласия верховного командования вооруженными силами Германии Кессельринг назначил меня комендантом Рима.
Вопрос: Следовательно, германское командование рассчитывало не только на ваши военные, но и политические способности, назначив вас в столь ответственный момент на пост коменданта Рима?
Ответ: Я выполнял чисто военные задачи по поддержанию спокойствия и порядка в Риме.
Вопрос: Каким образом?
Ответ: Все важнейшие учреждения, а также дороги и площади в Риме находились под контролем подчиненных мне воинских частей. Имевшие место в Риме акты саботажа и партизанских выступлений в окрестностях города мне удалось быстро подавить с помощью Ватикана.
Вопрос: Покажите подробно о вашей связи с Ватиканом?
Ответ: 10 сентября 1943 г. мне поступило указание из оперативного штаба верховного командования вооруженными силами взять на себя обеспечение безопасности Ватикана. Учитывая большой авторитет римско-католической церкви в Италии, я решил использовать полученный приказ в целях выполнения собственной задачи - подавления движения сопротивления в Риме.
Обменявшись мнениями с германским послом в Ватикане фон Вецзекер5, я, по его совету, установил неофициальный контакт с патером Панкрациус - руководителем католического ордена сальваторианцев6, по национальности немцем и попросил его информировать меня о возможных трениях между католическим духовенством и подчиненными мне германскими солдатами для принятия соответствующих мер.
Во время наших встреч часто присутствовал начальник экономического управления Ватикана, кардинал Канали. Мне без труда удалось убедить обоих священников в том, что подавление «беспорядков», т.е. борьба с итальянскими партизанами, является мероприятием обоюдно выгодным для немецких властей и Ватикана.
В итоге нами было заключено неофициальное устное соглашение, одобренное папой Пием XII, согласно которому германское командование в моем лице обязывалось полностью обеспечивать безопасность Ватикана, выделять охрану для подвоза продовольствия, а также возместить все убытки, причиненные германскими солдатами частной собственности представителей Ватикана.
Руководство Ватикана со своей стороны обязывалось соответствующим образом проинструктировать духовенство на местах, дабы оно повлияло на прихожан в целях прекращения сопротивления германским военным властям.
Вопрос: Таким образом, Ватикан поставил себя на службу германскому военному командованию в деле борьбы с итальянским народно-освободительным движением?
Ответ: Да. Ватикан, как я понял из бесед с Канали и патером Панкрациусом, не в меньшей степени, чем мы, немцы, был заинтересован в подавлении народного патриотического движения в Италии, так как опасался, что оно будет угрожать благосостоянию римско-католической церкви.
Вопрос: В чем практически выразилось сотрудничество Ватикана с немцами?
Ответ: По указанию папского нунция, подчиненные ему священники стали проповедовать в церквях более активную помощь немецким властям и агитировать за отказ от актов диверсий, как неугодных богу. Кроме того, в целях индивидуальной обработки прихожан, широко использовалась исповедь. Результатом всех этих мероприятий явилось почти полное прекращение актов диверсий в Риме и резкое уменьшение активности партизан.
Вопрос: Кто из итальянских антифашистов был арестован по вашему указанию?
Ответ: За исключением нескольких диверсантов, фамилии которых я не помню, я никого в Риме не арестовывал, так как аресты производились лишь по приказу специального уполномоченного Гитлера и Гиммлера - СС-обергруппенфюрера Вольфа. В частности, по указанию Вольфа в октябре 1943 г. из Рима был направлен в Польшу эшелон евреев - мужчин, женщин и детей в количестве около 1500 человек, как было объявлено, на работы.
Вопрос: А в действительности для того, чтобы их уничтожить?
Ответ: Такими данными я не располагаю. Вскоре, 31 октября 1943 г. я был отозван из Рима в Германию и не могу сказать, кто там был позднее арестован.
Вопрос: Перед кем вы отчитывались по прибытию в Германию о проделанной работе в Риме?
Ответ: По прибытию в Германию я был вызван на доклад в ставку Гитлера, находившуюся в Восточной Пруссии возле гор. Растенбург. 3 ноября 1943 г. я прибыл в ставку, где был принят Гитлером. На приеме присутствовали фельдмаршал Кейтель, начальник отдела кадров сухопутных сил Германии генерал-майор Шмундт и историограф генерал-майор Шерф.
Гитлер мне предложил обрисовать обстановку, сложившуюся в Италии. Я доложил Гитлеру, что в Риме спокойно. Этого мне удалось достигнуть с помощью католического духовенства, которое помогло прекратить акты саботажа, нейтрализовать действия партизан в окрестностях итальянской столицы и обеспечить безопасность коммуникаций. Одновременно я указал, что итальянский народ находится в состоянии полного разброда. Фашисты и король не пользуются влиянием в стране, и единственным фактором, представляющим в Италии известную силу, является духовенство.
Гитлер спросил меня, что еще можно получить от Италии в целях успешного ведения войны. Я ответил, что, по моему мнению, итальянские воинские части, находящиеся в распоряжении маршала Грациани, могут быть использованы только для охраны путей сообщения и лагерей военнопленных. Относительно состояния итальянской промышленности я не мог сообщить Гитлеру что-либо конкретное, так как не имел данных по этому вопросу, однако, заявил, что итальянское население может быть мобилизовано для нужд промышленности. Далее я доложил, что в Италии имеется достаточное количество чиновников, которые будут послушны германским директивам и нет необходимости в организации специального немецкого оккупационного аппарата.
Гитлер выслушал меня и, обращаясь ко всем присутствующим, сказал: «Дуче уже стар, ему 63 года и навряд ли он будет в состоянии восстановить свое прежнее положение. Когда я начал организовывать национал-социалистическое движение, то мне было всего лишь 35 лет. Пожалуй, Штагель прав, утверждая, что мы должны защищать свои интересы в Италии минимальными силами».
На этом аудиенция у Гитлера закончилась.
Вопрос: Какие указания вы получили о дальнейшей работе?
Ответ: Лично от Гитлера я в этот раз указаний не получил. Представитель ВВС при Гитлере полковник Белов заявил мне, что я получу указания позже.
Вопрос: С кем еще из числа руководителей фашистской Германии вы встречались?
Ответ: В январе 1943 года я был на приеме у Геринга и в марте того же года встречался с Гиммлером.
Вопрос: Расскажите о вашей встрече с Герингом и Гиммлером.
Ответ: 17 января 1943 г., после того, как я приехал с Восточного фронта, меня вызвал к себе Геринг, поздравил с наградой (я получил «дубовые листья» к Рыцарскому кресту) и попросил рассказать о моих фронтовых впечатлениях. Я откровенно рассказал Герингу о тех трудностях, с которыми сталкивалась германская армия на Восточном фронте и о большой силе нашего противника.
Геринг очень дружественно выслушал меня, сделал ряд шутливых замечаний и я, ободренный таким отношением, задал вопрос, за который себя впоследствии упрекал. Я сказал Герингу, что по тем впечатлениям, которые вынес из России, коммунизм, несомненно, сыграл прогрессивную роль, а именно, большевикам удалось поднять в короткий срок благосостояние страны, наладить народное образование и, что, по моему мнению, пропаганда, которую проводит Геббельс в отношении России, является насквозь лживой и лишь озлобляет фронтовиков. Геринг был страшно возмущен моим заявлением, заявил, что я не в состоянии понять действительное положение дел и вскоре прервал беседу.
Вопрос: Очевидно, после этого вы не рисковали вступать с Герингом в политические дискуссии?
Ответ: Я больше с Герингом не встречался.
Вопрос: В связи с чем вы были вызваны Гиммлером?
Ответ: В марте 1944 г. я прибыл в Берхтесгаден, где в то время находился Гитлер и военное руководство, для решения вопроса о создании специального штаба под моим начальством, так называемого «Зондерштаба Штагель». В Бертесгадене был Гиммлер, который пригласил меня на обед. Во время обеда разговор шел о моих успехах на фронте. В частности, Гиммлер меня поблагодарил за то, что я не забываю представлять к награде ССовцев. Больше ничего существенного во время этой первой и единственной встречи с Гиммлером не произошло.
Вопрос: Объясните, почему фашистские главари проявляли к вам в то время такой повышенный интерес?
Ответ: Я объясняю это лишь тем, что мне удалось на фронте хорошо проявить себя. Я получил высокую награду, был произведен в генералы, и мое имя неоднократно упоминалось в сводках германского командования. В частности в начале июля 1944 г. германское командование меня снова направило на Восточный фронт с задачей вывести из окружения, находившиеся в Вильно германские войска. С большими трудностями я эту задачу выполнил, что упрочило за мной славу «прошибателя котлов», как меня назвала германская пресса.
Вопрос: Ваши встречи с руководителями фашистской Германии не ограничивались указанными выше приемами?
Ответ: Нет, не ограничивались. 27 июля 1944 г. я, после окончания работы по выводу наших частей из Вильно, по приказанию ставки, снова выехал на доклад к Гитлеру в его резиденцию в районе Растенбурга. На этот раз я встретился с Гитлером не в летнем бараке, как в первый раз (барак был разрушен во время покушения на Гитлера), а в небольшом железобетонном помещении, напоминавшем по виду вагон. Кроме меня на приеме присутствовали начальник Генерального штаба Гудериан и упомянутый выше полковник Белов. Гитлер поздравил меня с успешным освобождением германских частей, окруженных в Вильно, и объявил, что он меня награждает «мечами» к Рыцарскому кресту с «дубовыми листьями».
Далее Гитлер объявил мне, что он намерен послать меня в Варшаву на должность военного коменданта. В мою задачу входило навести порядок среди многочисленных частей Варшавского гарнизона и мобилизовать все силы на спешное строительство укреплений в районе Варшавы, в связи с быстрым продвижением частей Красной армии.
Гитлер сказал, что гауляйтер Кох, которому он поручил строительство укреплений, жаловался, что не в состоянии уложиться в сроки, так как ему не хватает рабочей силы. В мою задачу входило изыскать нужные силы. При этом Гитлер подчеркнул, что он намерен, вопреки мнению военных специалистов, удержать Варшаву в руках германской армии и, что он надеется на мою помощь. Тут же он поручил Гудериану информировать меня более подробно о положении в районе Варшавы.
Вопрос: О политическом положении в Польше Гитлер вас информировал?
Ответ: Нет. Ни единым словом.
Вопрос: О чем вас информировал Гудериан?
Ответ: Гудериан меня более детально ознакомил с военным положением, в частности, что наступление Красной армии удалось приостановить и, что у меня будет в распоряжении некоторое время для строительства военных сооружений и мобилизации всех боеспособных частей. Одновременно он мне сказал, что поляки настроены неспокойно и предложил мне для получения информации по этому вопросу по прибытию в Польшу связаться с генерал-губернатором Варшавы Фишером.
Вопрос: Какую информацию вы получили по прибытии в Варшаву?
Ответ: В Варшаву я прибыл 28 июля 1944 г. На следующий день я встретился с генералом Рор, который временно исполнял обязанности коменданта города. Он сообщил мне, что в городе находится много мелких этапных формирований, и надлежит навести среди них должную дисциплину. Далее он меня поставил в известность о том, что, в настоящее время происходит эвакуация промышленности из Варшавы в тыл и, что этим мне также придется заниматься. В заключение он мне сообщил, что есть данные о подготовке поляков к восстанию и, что по этому вопросу необходимо ориентироваться на губернатора Варшавы, который располагает полицейскими силами.
29 июля я связался с начальником СД и полиции в гор. Варшаве штандартенфюрером Гайбель7. Последний поставил меня в известность о том, что поляки имеют целый ряд сильных подпольных организаций, которые в настоящее время, главным образом «Армия Крайова», нацелены на восстание. Гайбель сказал, что агентурными материалами, которыми он располагает, подтверждается намерение АК выступить в ближайшее время. Полицейские мероприятия, проведенные его органами, пока что дали возможность изъять несколько складов с взрывчатыми веществами, а также подпольную типографию и оружие. Гайбель заявил также, что он подготовлен на случай восстания и постоянно информирует о новых данных по этому вопросу губернатора Варшавы Фишера и начальника СД польского генерал-губернаторства СС-обергруппенфюрера Коппе. Я сказал Гайбелю, что согласно полномочиям, которые имею от верховного командования, отныне вся информация должна поступать также и ко мне. В случае же объявления осадного положения Гайбель со своей полицией поступает в мое распоряжение.
В тот же вечер я имел беседу с командующим 9-й германской армией генералом от инфантерии Форман, который обрисовал мне создавшееся военное положение и спросил, считаю ли я нужным объявить осадное положение в городе. Я ответил, что считаю эту меру преждевременной, так как о восстании еще нет точных данных, и объявление осадного положения может лишь ободрить поляков, так как они из этого мероприятия поймут, что положение на фронте неважное.
На следующий день я встретился с губернатором Варшавы Фишером, который обрисовал мне трудности, связанные с мобилизацией населения на строительство оборонительных сооружений, в связи с чем я сделал ряд предложений на основании того опыта, который имел еще по моей деятельности в Риме. Основным вопросом наших переговоров было готовящееся восстание. Фишер мне ничего нового не сообщил и полагал, что восстание со стороны поляков не будет иметь смысла, так как в городе достаточно немецких воинских частей, которые могут подавить любое выступление со стороны польского населения.
Кроме того, от начальника отдела «1-Ц»8 Варшавской комендатуры капитана Розенберг мне стало известно, что германское командование, в порядке предотвращения развития повстанческого движения в Польше, уже длительное время занимается планомерным уничтожением польской интеллигенции, которая, по мнению немецких властей, являлась источником всякого рода антинемецких выступлений.
Вопрос: Вы информировали ставку Гитлера о положении в Варшаве?
Ответ: Нет, не информировал.
Вопрос: Почему?
Ответ: Как я уже показал, германские власти не считали возможным реальное вооруженное выступление поляков в ближайшее время. Кроме того, в мою задачу не входила непосредственная информация ставки, так как я подчинялся генералу Форман, и все сообщения должны были идти через него.
Вопрос: Какими данными вы располагали о сроках начала восстания?
Ответ: 31 июля через агентов были получены сведения, что через 40 часов в Варшаве начнется восстание, 1 августа, примерно в 15 часов 30 минут мы получили сведения, что восстание начнется в тот же день.
Вопрос: Какие мероприятия были вами проведены в тот момент, когда вы получили точные данные о начале восстания?
Ответ: Накануне, 31 июля, я вызвал к себе всех комендантов районов Варшавы, которые уже имели на руках подобные планы действия в случае восстания, и предупредил их о максимальной бдительности, так как каждый момент нужно считаться с тем, что восстание начнется. 1 августа я информировал губернатора, командующего 9-й армией и районных комендантов о том, что сегодня ожидается выступление поляков. В тот же вечер объявил в городе осадное положение.
Вопрос: Какими мерами вы подавляли восстание в Варшаве?
Ответ: В Варшаве развернулись ожесточенные уличные бои. До 10 августа я был отрезан от подчиненных мне частей и, лишь когда помощь пришла извне, я сумел активно руководить подавлением восстания. В первые дни повстанцы понесли значительные потери, не менее 2,5 тыс[яч] человек. Позднее эти потери значительно возросли. По далеко не полным данным потери поляков к 25 августа возросли до 10 тысяч человек.
Вопрос: Вы показали, что в случае объявления в Варшаве осадного положения вся полиция поступала в ваше распоряжение. Следовательно, вы несете полную ответственность за зверства, учиненные германскими полицейскими частями в Варшаве?
Ответ: Да, я несу ответственность за действия германской полиции в Варшаве в период восстания, но я не мог проследить за деятельностью полицейских частей, так как был долгое время от них отрезан повстанцами.
Вопрос: Вы сознательно пытаетесь увильнуть от ответственности за совершенные вами злодеяния. Известно, что десятки тысяч мирных жителей гор. Варшавы зверски уничтожались немцами. Признаете ли вы это?
Ответ: Я не был в состоянии контролировать действия немецких частей, но считаю, что гибель большого количества гражданских жителей Варшавы является нормальным следствием уличных боев и, поэтому не вижу ничего особенного в том, что в ряде случаев страдало гражданское население.
Вопрос: По показаниям ряда свидетелей немцы давили танками повстанцев и гражданское население, насиловали женщин. Это следствие уличных боев или германской политики?
Ответ: Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Я признаю, что немецкая боевая группа под командованием СС-бригаденфюрера Каминского и полицейский полк Дирлевангера насиловали женщин, расстреливали гражданское население, грабили дома. Что же касается того, что танки давили поляков на улицах Варшавы, то это происходило лишь потому, что поляки загромождали улицы и мешали прохождению немецких танковых частей. Было бы смешно отрицать тот факт, что в результате уличных боев уничтожались дома, горели целые кварталы, и что при этом гибло гражданское население.
Вопрос: Неправду говорите. Варшава была разрушена согласно специальным указаниям германского правительства.
Ответ: Да, я признаю это. Действительно имелись прямые указания Гитлера разрушить до основания Варшаву. 18 августа мне стало известно от командующего частями СС - обергруппенфюрера фон дем Баха, который с 12 августа принял на себя руководство подавлением восстания в Варшаве, что Гитлером дано указание разрушить дотла взбунтовавшуюся польскую столицу.
Вопрос: Вы принимали какие-либо меры для предотвращения зверств, которые творили германские солдаты по отношению к мирному гражданскому населению Варшавы?
Ответ: Я не мог удержать германских солдат от репрессий по отношению к польскому населению. Когда стало известно, что германские солдаты грабят дома мирных жителей, я отдал приказ, согласно которому солдатам разрешалось брать себе все, что они захотят из тех домов, в которых начался пожар.
Вопрос: Таким образом, грабеж гражданского населения Варшавы немецкими солдатами был узаконен лично вами?
Ответ: Вынужден признать, что мною было разрешено грабить гражданское население Варшавы, так как я считал, что немецких солдат все равно от этого не удержать.
Вопрос: Очевидно, что в результате зверств, которые творили руководимые вами германские войска, число жертв в Варшаве исчислялось не в 10 тыс[яч], как вы показали, а сотнями тысяч?
Ответ: Я уехал из Варшавы 25 августа 1944 г. и не в состоянии привести точные данные о потерях среди жителей Варшавы. Хочу, однако, заявить, что ответственность за страдания, причиненные населению Варшавы, лежат не только на нас, немцах, но и на руководителях АК, которые для достижения своих эгоистических целей бросили население Варшавы в заранее обреченную на провал борьбу.
После моего отъезда из Варшавы руководство по окончательному подавлению восстания было возложено целиком и полностью на СС-обергруппенфюрера фон дем Бах, а на мое место в качестве военного коменданта Варшавы был назначен генерал Шиндлер, однако, я его не успел увидеть, так как мне необходимо было срочно вылететь.
Вопрос: В связи с чем вам пришлось уехать из Варшавы?
Ответ: 25 августа 1944 г., согласно приказу верховного командования вооруженными силами Германии я срочно выехал в Румынию в целях оказания помощи германским войскам, находившимся в окружении в районе Отупени. В мою задачу входило вывести войска из окружения и действовать затем, согласно указаниям командования южной армейской группировки немцев.
Вопрос: Вам удалось вывести германские войска из окружения?
Ответ: Мне удалось вывести германские войска из первого окружения. Однако вскоре руководимые мною части натолкнулись на новое, уже более мощное кольцо, состоявшее из советских и румынских войск. Из второго окружения немецким частям выйти не удалось, и 2 сентября 1944 года я был арестован румынскими военными властями.
Вопрос: В своих анкетных данных вы указали, что не являетесь национал-социалистом, однако, вся ваша деятельность в рядах германской армии заключалась в поддержке разбойничьего германского фашизма. Признаете вы это?
Ответ: Да, я признаю, что на протяжении ряда лет верно служил Гитлеру, за что был им награжден высшими германскими орденами.
Протокол допроса записан с моих слов верно, мне переведен на немецкий язык
Штагель
Допросили:
Нач[альник] 2-го отдела Главного управления «Смерш» полковник Карпатов