Лев Николаевич Толстой (9 сен 1828 - 20 ноя 1910) Псс. Том 54 (1935)
Дневник, записные книжки и отдельные записи 1900-1903
Примечания к дневнику 1900-1903 гг.
251. Получил от Черт[кова] письмо о свободе печати и боюсь, что неприятно ответил. - Получив от Толстого, среди других рукописей, набросанную им «программу» «Чего желает прежде всего большинство русского рабочего народа» (см. прим. 223), В. Г. Чертков намеревался напечатать ее в «Листках Свободного слова» (№ 21 был тогда набран). В связи с этим он написал Толстому спешное письмо от 15 мая н. с., на которое просил немедленного ответа. И его, и А. К. Черткову «поразило невключение в желания русских людей Свободы слова и печати вообще». Он писал: «...пробел этот, как нам кажется, очень важный, тем более, что свобода слова и печати касается столько же, если не еще больше, интересов простого народа, как и общества. И впечатление наше разделяется решительно всеми, чье мнение до нас доходило, в том числе сознательных и умных людей из самого народа, хорошо знакомых с его нуждами». К письму приложен, составленный А. К. Чертковой, проект пункта о свободе печати и слова. (AЧ). Толстой вскоре попросил Черткова не печатать «программы», а в своем ему ответе от 7 мая 1901 года между прочим писал: «О свободе слова не упомянуто мною наисознательнейшим образом. Замечания всех интеллигентов о том, что это необходимо включить, только еще более утверждают меня в необходимости не упоминать об этом. Все 4 пункта поймет самый серый представитель 100 миллионов. Свобода же печати не только не нужна ему, но он не поймет, зачем она, когда ему не дают книг разрешенных. Вообще я думаю, что прежде всего нужно народу, чтобы его не выделяли от других, и все 4 пункта трактуют об этом, за исключением свободы совести, которая есть основа всего и сознательно нужна народу. - Я смотрю снизу от 100 миллионов, и потому понятно, что те, кто смотрят сверху, от полумиллиона либералов и революционеров, видят другое. - Если свобода слова, то свобода собрания, представительство, и весь катехизис исполнен, который ничего не дает, кроме воображения, что люди свободны. Теперь народ может желать того, чтобы его не выделяли изо всех; потом, если он будет желать чего, то прежде всего освобождения земли от собственности, потом от податей, накладываемых кем-то, потом от солдатства, потом от суда, а не свободы печати, представительства, 8-часового рабочего дня, касс и т. п.». См. т. 88.
323. Говорят: вернитесь к церкви. - Эта мысль Толстого вызвана вероятно полученным Софьей Андреевной 15 февраля 1902 г. письмом от петербургского митрополита Антония. В связи с этим С. А. Толстая записала 15 февраля: «Вечером. Получила письмо от петербургского митрополита Антония, увещевающего меня убедить Льва Николаевича вернуться к церкви, примириться с церковью и помочь ему умереть христианином. Я сказала Лёвочке об этом письме, и он мне сказал, было, написать Антонию, что его дело теперь с богом, напиши ему, что моя последняя молитва такова: «От тебя изошел, к тебе иду. Да будет воля твоя». А когда я сказала, что если бог пошлет смерть, то надо умирать примирившись со всем земным, и с церковью тоже, на это Лев Николаевич мне сказал: «О примирении речи быть не может. Я умираю без всякой вражды или зла, а что такое церковь? Какое может быть примирение с таким неопределенным предметом?» Потом Лев Николаевич прислал мне Таню сказать, чтоб я ничего не писала Антонию». 25 февраля С. А. Толстая отметила, что и Толстой получил два письма с увещеваниями «вернуться к церкви и причаститься», и она, Софья Андреевна, получила письмо от кж. Мар. Мих. Дондуковой-Корсаковой с просьбой, чтобы она «обратила Льва Николаевича к церкви и причастила». См. ДСАТ, III, стр. 183 и 185.
146. За это время важное: суд Афанасья, - Афанасий Николаевич Агеев (1861- 1908), крестьянин д. Казначеевка Крапивенского у. Тульской губ., знакомый Толстого с 1881- 1882 г. Был близок ему по взглядам. О нем см. т. 53, комментарий к Дневнику от 22 октября 1897 г. Агеев, уйдя с московской службы весовщика (см. прим. 7), весной 1901 года поступил подстаршим ремонтным рабочим близ станции Щекино, Моск.-Курской железной дороги (в семи верстах от Ясной поляны и от родной своей деревни). Как вспоминает X. Н. Абрикосов, «многие сослуживцы не любили Агеева, потому что он не только не участвовал в общих попойках, но и упрекал их за это. У жандарма же он был на примете, потому что, когда собирали деньги на какую-то икону для станции, он отказался дать. - Однажды, стоя с лопатами на насыпи, рабочие вызвали Агеева на религиозный разговор и между прочим один из них спросил, указывая на лопату: «Что же по твоему Николая угодника можно и на лопате нарисовать?» - «Можно и на лопате нарисовать», - ответил Агеев. - За эти слова и за подобные им, которые припомнили свидетели, Агеева привлекли к суду по 2-й части 178-й статьи Уложения о наказаниях». (Из письма X. Н. Абрикосова В. Г. Черткову).
Дело А. Н. Агеева было первоначально назначено к слушанию в выездной сессии Тульского окружного суда в г. Крапивне (куда, по просьбе Толстого, ездил для защиты Н. К. Муравьев), а затем перенесено в сессию в г. Чернь, где по делу Агеева выступал Н. В. Тесленко. Суд должен был состояться в г. Чернь 4 ноября 1902 г., в день записи Толстого, но был отложен, и дело Агеева было рассмотрено (там же) только 15 января 1903 г. Решением присяжных заседателей Агеев был «признан виновным в том, что в период времени с 1 мая 1901 г. по 1 июня 1902 г., проживая вместе с другими православными ремонтными рабочими в казарме 22-го околодка, 4-го участка, Московско-Курской ж. д., в пределах Крапивенского уезда, умышленно, с целью поколебать веру означенных рабочих и произвести соблазн, неоднократно порицал христианскую веру и православную церковь, глумился над святыми таинствами, пречистой богородицей, св. угодником Николаем и святыми иконами». Вследствие этого Окружной суд, на основании 177 ст., 2 ч. 178 ст. Уложения о наказаниях и первого параграфа Временных правил закона 10 июня 1900 г., приговорил Агеева к лишению всех прав состояния и ссылке «на поселение в местность, к тому правительством предназначенную». Судебные издержки постановил взыскать с имущества осужденного. (Приговор Тульского окружного суда от 15 января 1903 по делу А. Н. Агеева. Архив Н. К. Муравьева).
...По докладу гр. Ал. В. Олсуфьева, царь выразил согласие на помилование Агеева, но потом прошение последнего по новому докладу министра юстиции было отклонено (11 июня 1903). Агеев был закован в кандалы и 29 августа 1903 г. отправлен по этапу в ссылку в Ачинский уезд Енисейской губернии. Второе его прошение было тоже оставлено без последствий (октябрь 1903) министром юстиции (справка Канцелярии е. и. в. по принятию прошений от 24 ноября 1903 г., присланная Толстому в письме гр. А. В. Олсуфьева от 25 ноября 1903 г.
372. Болел два месяца, - Толстой серьезно заболел 5 декабря 1902 года. Несколько дней спустя, в момент некоторого улучшения в состоянии здоровья Толстого, он написал следующее письмо в редакции газет: «Милостивый Государь, г. редактор. По моим годам и перенесенным, оставившим следы, болезням я очевидно не могу быть вполне здоров, и естественно будут повторяться ухудшения моего положения. Думаю, что подробные сведения об этих ухудшениях, хотя и могут быть интересны для некоторых, - и то в двух самых противоположных смыслах, - для большинства не имеют значения, и потому я бы просил редакции газет не печатать сведений о моих болезнях. Лев Толстой. Ясная Поляна, 9-го декабря 1902 г.» См. т. 7 3 . - Однако и на другой день после появления этого письма, и в последующие дни, в московских газетах, с извинениями перед Толстым за неисполнение его просьбы, появлялись бюллетени об его здоровьи и другие сведения о нем (см. «Русские ведомости», 1902, № 344 и др., «Русское слово», 1902, №№ 344, 345 и др.).
Примечания к дневнику 1900-1903 гг.
251. Получил от Черт[кова] письмо о свободе печати и боюсь, что неприятно ответил. - Получив от Толстого, среди других рукописей, набросанную им «программу» «Чего желает прежде всего большинство русского рабочего народа» (см. прим. 223), В. Г. Чертков намеревался напечатать ее в «Листках Свободного слова» (№ 21 был тогда набран). В связи с этим он написал Толстому спешное письмо от 15 мая н. с., на которое просил немедленного ответа. И его, и А. К. Черткову «поразило невключение в желания русских людей Свободы слова и печати вообще». Он писал: «...пробел этот, как нам кажется, очень важный, тем более, что свобода слова и печати касается столько же, если не еще больше, интересов простого народа, как и общества. И впечатление наше разделяется решительно всеми, чье мнение до нас доходило, в том числе сознательных и умных людей из самого народа, хорошо знакомых с его нуждами». К письму приложен, составленный А. К. Чертковой, проект пункта о свободе печати и слова. (AЧ). Толстой вскоре попросил Черткова не печатать «программы», а в своем ему ответе от 7 мая 1901 года между прочим писал: «О свободе слова не упомянуто мною наисознательнейшим образом. Замечания всех интеллигентов о том, что это необходимо включить, только еще более утверждают меня в необходимости не упоминать об этом. Все 4 пункта поймет самый серый представитель 100 миллионов. Свобода же печати не только не нужна ему, но он не поймет, зачем она, когда ему не дают книг разрешенных. Вообще я думаю, что прежде всего нужно народу, чтобы его не выделяли от других, и все 4 пункта трактуют об этом, за исключением свободы совести, которая есть основа всего и сознательно нужна народу. - Я смотрю снизу от 100 миллионов, и потому понятно, что те, кто смотрят сверху, от полумиллиона либералов и революционеров, видят другое. - Если свобода слова, то свобода собрания, представительство, и весь катехизис исполнен, который ничего не дает, кроме воображения, что люди свободны. Теперь народ может желать того, чтобы его не выделяли изо всех; потом, если он будет желать чего, то прежде всего освобождения земли от собственности, потом от податей, накладываемых кем-то, потом от солдатства, потом от суда, а не свободы печати, представительства, 8-часового рабочего дня, касс и т. п.». См. т. 88.
323. Говорят: вернитесь к церкви. - Эта мысль Толстого вызвана вероятно полученным Софьей Андреевной 15 февраля 1902 г. письмом от петербургского митрополита Антония. В связи с этим С. А. Толстая записала 15 февраля: «Вечером. Получила письмо от петербургского митрополита Антония, увещевающего меня убедить Льва Николаевича вернуться к церкви, примириться с церковью и помочь ему умереть христианином. Я сказала Лёвочке об этом письме, и он мне сказал, было, написать Антонию, что его дело теперь с богом, напиши ему, что моя последняя молитва такова: «От тебя изошел, к тебе иду. Да будет воля твоя». А когда я сказала, что если бог пошлет смерть, то надо умирать примирившись со всем земным, и с церковью тоже, на это Лев Николаевич мне сказал: «О примирении речи быть не может. Я умираю без всякой вражды или зла, а что такое церковь? Какое может быть примирение с таким неопределенным предметом?» Потом Лев Николаевич прислал мне Таню сказать, чтоб я ничего не писала Антонию». 25 февраля С. А. Толстая отметила, что и Толстой получил два письма с увещеваниями «вернуться к церкви и причаститься», и она, Софья Андреевна, получила письмо от кж. Мар. Мих. Дондуковой-Корсаковой с просьбой, чтобы она «обратила Льва Николаевича к церкви и причастила». См. ДСАТ, III, стр. 183 и 185.
146. За это время важное: суд Афанасья, - Афанасий Николаевич Агеев (1861- 1908), крестьянин д. Казначеевка Крапивенского у. Тульской губ., знакомый Толстого с 1881- 1882 г. Был близок ему по взглядам. О нем см. т. 53, комментарий к Дневнику от 22 октября 1897 г. Агеев, уйдя с московской службы весовщика (см. прим. 7), весной 1901 года поступил подстаршим ремонтным рабочим близ станции Щекино, Моск.-Курской железной дороги (в семи верстах от Ясной поляны и от родной своей деревни). Как вспоминает X. Н. Абрикосов, «многие сослуживцы не любили Агеева, потому что он не только не участвовал в общих попойках, но и упрекал их за это. У жандарма же он был на примете, потому что, когда собирали деньги на какую-то икону для станции, он отказался дать. - Однажды, стоя с лопатами на насыпи, рабочие вызвали Агеева на религиозный разговор и между прочим один из них спросил, указывая на лопату: «Что же по твоему Николая угодника можно и на лопате нарисовать?» - «Можно и на лопате нарисовать», - ответил Агеев. - За эти слова и за подобные им, которые припомнили свидетели, Агеева привлекли к суду по 2-й части 178-й статьи Уложения о наказаниях». (Из письма X. Н. Абрикосова В. Г. Черткову).
Дело А. Н. Агеева было первоначально назначено к слушанию в выездной сессии Тульского окружного суда в г. Крапивне (куда, по просьбе Толстого, ездил для защиты Н. К. Муравьев), а затем перенесено в сессию в г. Чернь, где по делу Агеева выступал Н. В. Тесленко. Суд должен был состояться в г. Чернь 4 ноября 1902 г., в день записи Толстого, но был отложен, и дело Агеева было рассмотрено (там же) только 15 января 1903 г. Решением присяжных заседателей Агеев был «признан виновным в том, что в период времени с 1 мая 1901 г. по 1 июня 1902 г., проживая вместе с другими православными ремонтными рабочими в казарме 22-го околодка, 4-го участка, Московско-Курской ж. д., в пределах Крапивенского уезда, умышленно, с целью поколебать веру означенных рабочих и произвести соблазн, неоднократно порицал христианскую веру и православную церковь, глумился над святыми таинствами, пречистой богородицей, св. угодником Николаем и святыми иконами». Вследствие этого Окружной суд, на основании 177 ст., 2 ч. 178 ст. Уложения о наказаниях и первого параграфа Временных правил закона 10 июня 1900 г., приговорил Агеева к лишению всех прав состояния и ссылке «на поселение в местность, к тому правительством предназначенную». Судебные издержки постановил взыскать с имущества осужденного. (Приговор Тульского окружного суда от 15 января 1903 по делу А. Н. Агеева. Архив Н. К. Муравьева).
...По докладу гр. Ал. В. Олсуфьева, царь выразил согласие на помилование Агеева, но потом прошение последнего по новому докладу министра юстиции было отклонено (11 июня 1903). Агеев был закован в кандалы и 29 августа 1903 г. отправлен по этапу в ссылку в Ачинский уезд Енисейской губернии. Второе его прошение было тоже оставлено без последствий (октябрь 1903) министром юстиции (справка Канцелярии е. и. в. по принятию прошений от 24 ноября 1903 г., присланная Толстому в письме гр. А. В. Олсуфьева от 25 ноября 1903 г.
372. Болел два месяца, - Толстой серьезно заболел 5 декабря 1902 года. Несколько дней спустя, в момент некоторого улучшения в состоянии здоровья Толстого, он написал следующее письмо в редакции газет: «Милостивый Государь, г. редактор. По моим годам и перенесенным, оставившим следы, болезням я очевидно не могу быть вполне здоров, и естественно будут повторяться ухудшения моего положения. Думаю, что подробные сведения об этих ухудшениях, хотя и могут быть интересны для некоторых, - и то в двух самых противоположных смыслах, - для большинства не имеют значения, и потому я бы просил редакции газет не печатать сведений о моих болезнях. Лев Толстой. Ясная Поляна, 9-го декабря 1902 г.» См. т. 7 3 . - Однако и на другой день после появления этого письма, и в последующие дни, в московских газетах, с извинениями перед Толстым за неисполнение его просьбы, появлялись бюллетени об его здоровьи и другие сведения о нем (см. «Русские ведомости», 1902, № 344 и др., «Русское слово», 1902, №№ 344, 345 и др.).