Oswald Bumke (25.09.1877-05.01.1950) Культура и вырождение (1926)
Цивилизация и отбор
...Что социальное положение влияет на физические качества, это не подлежит никакому сомнению. Niceforo и de Lapouge нашли, что дети-школьники из бедного населения гораздо менее физически полноценны, чем дети богатых, и отличаются гораздо большим числом признаков дегенерации. Этим вполне объясняются так же и аналогичные данные, полученные для питомцев приютов для дефективных, исправительных домов и для потомков преступников.
Правда, здесь возможно одно возражение: можно сказать, что дегенераты опускаются по общественной лестнице все ниже и ниже, а физически крепкие и отличающиеся здоровыми нервами люди идут в гору. Так что и неудивительно, если мы встречаем дегенерацию преимущественно в низших слоях. Однако есть темы, доказывающие прямо и недвусмысленно, что нужда оказывает непосредственное влияние прежде всего по крайней мере на телесное состояние.
В Англии была организована несколько лет тому назад особая комиссия для изучения вырождения. Она пришла к выводу (H. Fehlinger), что даже в самых низших слоях можно найти лишь истощение, а не унаследованное вырождение: понижение физического уровня этой группы населения является следствием нужды, а вовсе не порока, и приобретается в течение индивидуальной жизни, не передаваясь следующему поколению; нет, следовательно, никаких признаков общего и прогрессирующего вырождения.
Эти результаты имеют огромное и принципиальное значение. Grotjahn делает из них следующий вывод: «пример Англии делает вероятным, что серьезные санитарные опасности городского образа жизни и фабричной работы не представляют собой чего то непоправимого и что индустриализация способна вызвать лишь временную захудалость в соответственном населении, а вовсе не стойкое, неизбежно передающееся по наследству к следующим поколениям вырождение». В Германии же, прибавляет автор далее, сказываются в настоящее время те опасности, которые влекут за собой переход государства от аграрного строя к промышленному. Городские рабочие питаются еще не как горожане и уже не так, как крестьянское население; результатом этого является их физическая слабость. С этим вполне совпадает и оценка - Herkner'a (на основании того же английского материала): «проблема вырождения сводится к продовольственной и жилищной проблемам».
...Из других обвинений, выставляемых в этом отношении против цивилизации, гораздо серьезнее следующее: северо-американские негры заплатили якобы колоссальным распространением душевных заболеваний за свое освобождение от рабства и соприкосновение с культурой. В 1856 году среди них насчитывалось 175 душевнобольных на 1.000.000 населения, а 10 лет спустя всего 169, в 1870 же году, спустя всего несколько лет после освобождения,- уже 367, а в 1890 г.-даже 886, - казалось бы, это доказывает вредное влияние культуры с почти экспериментальной ясностью. Конечно, в интерпретации статистических данных потребуется осторожность. Мы не уверены, что душевно-больные негры-рабы учитывались также внимательно, как в дальнейшем после их освобождения (Hoche), так что, может быть, в эти цифры даже следовало бы внести поправки. Но, судя по всему, что мы знаем об этом из других, не статистических источников, все-таки остается факт, что после освобождения число душевных заболеваний увеличилось. Следует ли отсюда действительно, что между нервной дегенерацией и современной цивилизацией есть закономерная связь? Но одним собиранием цифровых данных этого вопроса разрешить нельзя. Мы должны попытаться понять внутреннюю связь этих явлений, причину этих внезапно участившихся нервных заболеваний.
...Tamburini высказался в противоположном смысле почти по всем пунктам: изменение наших интересов и нашего образа мыслей отражается только на содержании психозов; совершенно не доказано, что число душевнобольных в настоящее время больше, чем прежде (или что оно выше у культурных народов, чем у дикарей); истерия и психические эпидемии встречаются несомненно реже. Нельзя отрицать лишь более сильного распространения функциональных нервных страданий вследствие более суровой борьбы за существование. Что касается интоксикаций и инфекций, то в них нельзя винить культуру, так как она принимает, наоборот, все меры, чтобы устранить причиняемый ими вред.
Соображения Тamburini тесно соприкасаются во многих отношениях с мыслями о связи между культурой и душевными болезнями, высказанными незадолго до того A. Hoche. Этот последний тоже пришел к выводу, «что не существует никаких доказательств, будто современная культура причиняет, действительно, серьезный вред душевному здоровью нашего общества».
...Фактически мы совершенно не знаем, увеличивается ли, как это часто утверждают, число психозов, или нет. Мы знаем, во-первых, что увеличивается их абсолютное число - что почти само собой разумеется при нашей терапевтической несостоятельности, а во-вторых, что спрос на места в психиатрических больницах растет из года в год гораздо более быстрым
темпом, несоответствующим этому абсолютному увеличению. Напр., в Бадене в последние десятилетия перед войной количество поступлений в психиатрические больницы возрастало в семь раз быстрее, чем этого следовало бы ожидать в зависимости от прироста населения. Явление это повсеместно, и причины его совершенно ясно вытекают из изменившихся условий жизни нашего времени: современное социальное» законодательство делает больницы доступными и для беднейших слоев, практические врачи обладают теперь большими специальными познаниями, общественная совесть по отношению к беспомощным стала гораздо тоньше; кроме того, экономическая борьба становится все более и более трудной, она уже не терпит социально непригодных людей; жилищные условия становятся все труднее и призрение на дому становится невозможным; устранены, наконец, всякого рода стеснения и ограничения при приеме в психиатрические больницы и рука об руку с этим исчезает постепенно и страх перед этими учреждениями. «Природа и болезни остались без изменений», говорит Rieger, «изменились только социальные условия». Он показывает на примере больницы св. Юлия в Вюрцбурге, как легко можно впасть в заблуждение, если пользоваться только статистикой. В прежние времена в эту больницу евреев не принимали, а священников очень охотно. Если кто-либо стал бы делать подсчет принятых в эту больницу больных, не зная этих условий приема, то он должен был бы придти к выводу, что евреи совершенно не обнаруживали склонности к психозам, а священники же в сильной степени. Такой же ошибкой было бы и заключение об относительном увеличении душевных заболеваний на основании переполнения психиатрических больниц в настоящее время.
...Относительное увеличение заболеваний наблюдается, по-видимому, только в Ирландии, где на 1000 жителей приходится 5,61 душевно-больных,-может быть, потому, что из этой страны эмигрирует так много людей со здоровыми нервами и что цифры для сравнений таким образом понижаются. Впрочем обычно всегда наступает состояние равновесия, если число психиатрических коек доводится до четырех или по крайней мере до трех на 1000 жителей; пока этого нет, будет продолжаться переполнение и кажущийся рост потребности.
...Что социальное положение влияет на физические качества, это не подлежит никакому сомнению. Niceforo и de Lapouge нашли, что дети-школьники из бедного населения гораздо менее физически полноценны, чем дети богатых, и отличаются гораздо большим числом признаков дегенерации. Этим вполне объясняются так же и аналогичные данные, полученные для питомцев приютов для дефективных, исправительных домов и для потомков преступников.
Правда, здесь возможно одно возражение: можно сказать, что дегенераты опускаются по общественной лестнице все ниже и ниже, а физически крепкие и отличающиеся здоровыми нервами люди идут в гору. Так что и неудивительно, если мы встречаем дегенерацию преимущественно в низших слоях. Однако есть темы, доказывающие прямо и недвусмысленно, что нужда оказывает непосредственное влияние прежде всего по крайней мере на телесное состояние.
В Англии была организована несколько лет тому назад особая комиссия для изучения вырождения. Она пришла к выводу (H. Fehlinger), что даже в самых низших слоях можно найти лишь истощение, а не унаследованное вырождение: понижение физического уровня этой группы населения является следствием нужды, а вовсе не порока, и приобретается в течение индивидуальной жизни, не передаваясь следующему поколению; нет, следовательно, никаких признаков общего и прогрессирующего вырождения.
Эти результаты имеют огромное и принципиальное значение. Grotjahn делает из них следующий вывод: «пример Англии делает вероятным, что серьезные санитарные опасности городского образа жизни и фабричной работы не представляют собой чего то непоправимого и что индустриализация способна вызвать лишь временную захудалость в соответственном населении, а вовсе не стойкое, неизбежно передающееся по наследству к следующим поколениям вырождение». В Германии же, прибавляет автор далее, сказываются в настоящее время те опасности, которые влекут за собой переход государства от аграрного строя к промышленному. Городские рабочие питаются еще не как горожане и уже не так, как крестьянское население; результатом этого является их физическая слабость. С этим вполне совпадает и оценка - Herkner'a (на основании того же английского материала): «проблема вырождения сводится к продовольственной и жилищной проблемам».
...Из других обвинений, выставляемых в этом отношении против цивилизации, гораздо серьезнее следующее: северо-американские негры заплатили якобы колоссальным распространением душевных заболеваний за свое освобождение от рабства и соприкосновение с культурой. В 1856 году среди них насчитывалось 175 душевнобольных на 1.000.000 населения, а 10 лет спустя всего 169, в 1870 же году, спустя всего несколько лет после освобождения,- уже 367, а в 1890 г.-даже 886, - казалось бы, это доказывает вредное влияние культуры с почти экспериментальной ясностью. Конечно, в интерпретации статистических данных потребуется осторожность. Мы не уверены, что душевно-больные негры-рабы учитывались также внимательно, как в дальнейшем после их освобождения (Hoche), так что, может быть, в эти цифры даже следовало бы внести поправки. Но, судя по всему, что мы знаем об этом из других, не статистических источников, все-таки остается факт, что после освобождения число душевных заболеваний увеличилось. Следует ли отсюда действительно, что между нервной дегенерацией и современной цивилизацией есть закономерная связь? Но одним собиранием цифровых данных этого вопроса разрешить нельзя. Мы должны попытаться понять внутреннюю связь этих явлений, причину этих внезапно участившихся нервных заболеваний.
...Tamburini высказался в противоположном смысле почти по всем пунктам: изменение наших интересов и нашего образа мыслей отражается только на содержании психозов; совершенно не доказано, что число душевнобольных в настоящее время больше, чем прежде (или что оно выше у культурных народов, чем у дикарей); истерия и психические эпидемии встречаются несомненно реже. Нельзя отрицать лишь более сильного распространения функциональных нервных страданий вследствие более суровой борьбы за существование. Что касается интоксикаций и инфекций, то в них нельзя винить культуру, так как она принимает, наоборот, все меры, чтобы устранить причиняемый ими вред.
Соображения Тamburini тесно соприкасаются во многих отношениях с мыслями о связи между культурой и душевными болезнями, высказанными незадолго до того A. Hoche. Этот последний тоже пришел к выводу, «что не существует никаких доказательств, будто современная культура причиняет, действительно, серьезный вред душевному здоровью нашего общества».
...Фактически мы совершенно не знаем, увеличивается ли, как это часто утверждают, число психозов, или нет. Мы знаем, во-первых, что увеличивается их абсолютное число - что почти само собой разумеется при нашей терапевтической несостоятельности, а во-вторых, что спрос на места в психиатрических больницах растет из года в год гораздо более быстрым
темпом, несоответствующим этому абсолютному увеличению. Напр., в Бадене в последние десятилетия перед войной количество поступлений в психиатрические больницы возрастало в семь раз быстрее, чем этого следовало бы ожидать в зависимости от прироста населения. Явление это повсеместно, и причины его совершенно ясно вытекают из изменившихся условий жизни нашего времени: современное социальное» законодательство делает больницы доступными и для беднейших слоев, практические врачи обладают теперь большими специальными познаниями, общественная совесть по отношению к беспомощным стала гораздо тоньше; кроме того, экономическая борьба становится все более и более трудной, она уже не терпит социально непригодных людей; жилищные условия становятся все труднее и призрение на дому становится невозможным; устранены, наконец, всякого рода стеснения и ограничения при приеме в психиатрические больницы и рука об руку с этим исчезает постепенно и страх перед этими учреждениями. «Природа и болезни остались без изменений», говорит Rieger, «изменились только социальные условия». Он показывает на примере больницы св. Юлия в Вюрцбурге, как легко можно впасть в заблуждение, если пользоваться только статистикой. В прежние времена в эту больницу евреев не принимали, а священников очень охотно. Если кто-либо стал бы делать подсчет принятых в эту больницу больных, не зная этих условий приема, то он должен был бы придти к выводу, что евреи совершенно не обнаруживали склонности к психозам, а священники же в сильной степени. Такой же ошибкой было бы и заключение об относительном увеличении душевных заболеваний на основании переполнения психиатрических больниц в настоящее время.
...Относительное увеличение заболеваний наблюдается, по-видимому, только в Ирландии, где на 1000 жителей приходится 5,61 душевно-больных,-может быть, потому, что из этой страны эмигрирует так много людей со здоровыми нервами и что цифры для сравнений таким образом понижаются. Впрочем обычно всегда наступает состояние равновесия, если число психиатрических коек доводится до четырех или по крайней мере до трех на 1000 жителей; пока этого нет, будет продолжаться переполнение и кажущийся рост потребности.