Я понял Вольтера, или жертва идеального вербовщика
Я понял Вольтера!
Воскликнул Андрюха.
Марочка была настоящая, и он всё понял.
Углубив понимание двумя мокрыми, он поднял палец вверх, привлекая внимание.
Внимание он привлек, но слова ему давать не спешили. Его знали.
Его нельзя было остановить, каждый, кто его слышал, а тем более, видел, попадал в вязь его смыслов и терял волю. Его хотелось видеть и слышать на броневике бесконечно , люди не могли отойти поссать, а сам он увлекался, поэтому слово ему давали редко.
Но он находил подходящий кусок тишины, и вклеивал в него слова липкого жала жгучего любопытства к сказанному, стоило среагировать и ты попал, тема начинала развиваться, несколько минут, и ты уже не помнил о чем была речь две минуты назад, но тебе оставалось всё так же жутко интересно, а что же дальше. Он был сиреной нашего русского средиземья, мы коротали там наши дни, заслушавшись его, можно было угодить куда угодно, поэтому опытные собеседники сразу переводили разговор на свою тему и выигрывали. В дебюте. Андрей был великий мастер гамбита, он всегда шел на жертвы, поэтому мог и молчать. В начале. Потом, вам становилась интересна тема, которая ответвлялась от темы, о которой вы начали разговор, она расширялась, крепла, затрагивала струны вашей души, пласты вашей памяти, отзывалась в вашем опыте и раздумьях. Снова интерес, снова вы говорите. Он комментирует. Снова ответвление, уже сорвавшись с него, он, под чем бы он не был, всегда умел несколько раз подчеркнуть основные узлы своей вязи, у него каждое сообщение исходило из общего и в общее уходило же, замыкая сетчатую, как он уверял, без изъяна, картину его представлений. Впрочем, он умел строить новые схемы, которые впитывали в себя новые схемы, любая новая тема становилась каркасом новой структуры, модифицируя и дополняя всю сеть, через пять минут разговора вы понимали, что заранее, охотно и с любовью согласны во всём, потому что если вы не согласны, то вам же и хуже будет. "С ним спорит только больной". Только он не скуп на слова как де Ниро. Проблема была в том, что через пять минут после завершения разговора, вы уже не понимали, а с чем вы собственно согласны и о чем вы, собственно, говорили.
Помню, заметив за ним этот феномен, мы решили наслать на него профессионала, чтобы он его раскусил. Это был наш человек из одной южной страны, прожженный еврейский грек из посольских. Они пообщались с ним за приятным столом на малой Арнаутской, покушали, закусили, употребили, поговорили, в отчете о встрече, так и стояло, - Со всем согласен, ничего не понял. Вообще говоря, Андрей был идеальный вербовщик. Но именно идеальный, без надежды на практическую пользу, он перековывал любого, но забывал придавать новую форму и цель, та идеальная часть идеальной картинки идеальной реальности, которую он разворачивал перед слушателем, расплывалась впоследствии в ментальных водах жертвы в неопределенное чувство приближения. К чему приближения? К чему-то настоящему. И почему-то страшному. Хотя он был очень милым человеком и на моих глазах и мухи не обидил.
А про Вольтера он понял, что тот был прав, заявив о лучшем из миров, Андрюха, помню, развернул нам все на пальцах, мы всё поняли и согласились, и возликовали, упившись очередными напасами и новыми темами, так, что у меня не было ни единого шанса запомнить ни одного из тех простейших, красивых и безупречных доказательств правоты Вольтера. Это примерно, как прослушать замечательные но незнакомые стихи, через пять минут ты не в силах повторить ничего, кроме пары слов.
Б. Гребенщиков - Человек из Кемерово
Молот мне, так я любого в своего перекую!
В. Высоцкий - Инструкция перед поездкой за рубеж
Воскликнул Андрюха.
Марочка была настоящая, и он всё понял.
Углубив понимание двумя мокрыми, он поднял палец вверх, привлекая внимание.
Внимание он привлек, но слова ему давать не спешили. Его знали.
Его нельзя было остановить, каждый, кто его слышал, а тем более, видел, попадал в вязь его смыслов и терял волю. Его хотелось видеть и слышать на броневике бесконечно , люди не могли отойти поссать, а сам он увлекался, поэтому слово ему давали редко.
Но он находил подходящий кусок тишины, и вклеивал в него слова липкого жала жгучего любопытства к сказанному, стоило среагировать и ты попал, тема начинала развиваться, несколько минут, и ты уже не помнил о чем была речь две минуты назад, но тебе оставалось всё так же жутко интересно, а что же дальше. Он был сиреной нашего русского средиземья, мы коротали там наши дни, заслушавшись его, можно было угодить куда угодно, поэтому опытные собеседники сразу переводили разговор на свою тему и выигрывали. В дебюте. Андрей был великий мастер гамбита, он всегда шел на жертвы, поэтому мог и молчать. В начале. Потом, вам становилась интересна тема, которая ответвлялась от темы, о которой вы начали разговор, она расширялась, крепла, затрагивала струны вашей души, пласты вашей памяти, отзывалась в вашем опыте и раздумьях. Снова интерес, снова вы говорите. Он комментирует. Снова ответвление, уже сорвавшись с него, он, под чем бы он не был, всегда умел несколько раз подчеркнуть основные узлы своей вязи, у него каждое сообщение исходило из общего и в общее уходило же, замыкая сетчатую, как он уверял, без изъяна, картину его представлений. Впрочем, он умел строить новые схемы, которые впитывали в себя новые схемы, любая новая тема становилась каркасом новой структуры, модифицируя и дополняя всю сеть, через пять минут разговора вы понимали, что заранее, охотно и с любовью согласны во всём, потому что если вы не согласны, то вам же и хуже будет. "С ним спорит только больной". Только он не скуп на слова как де Ниро. Проблема была в том, что через пять минут после завершения разговора, вы уже не понимали, а с чем вы собственно согласны и о чем вы, собственно, говорили.
Помню, заметив за ним этот феномен, мы решили наслать на него профессионала, чтобы он его раскусил. Это был наш человек из одной южной страны, прожженный еврейский грек из посольских. Они пообщались с ним за приятным столом на малой Арнаутской, покушали, закусили, употребили, поговорили, в отчете о встрече, так и стояло, - Со всем согласен, ничего не понял. Вообще говоря, Андрей был идеальный вербовщик. Но именно идеальный, без надежды на практическую пользу, он перековывал любого, но забывал придавать новую форму и цель, та идеальная часть идеальной картинки идеальной реальности, которую он разворачивал перед слушателем, расплывалась впоследствии в ментальных водах жертвы в неопределенное чувство приближения. К чему приближения? К чему-то настоящему. И почему-то страшному. Хотя он был очень милым человеком и на моих глазах и мухи не обидил.
А про Вольтера он понял, что тот был прав, заявив о лучшем из миров, Андрюха, помню, развернул нам все на пальцах, мы всё поняли и согласились, и возликовали, упившись очередными напасами и новыми темами, так, что у меня не было ни единого шанса запомнить ни одного из тех простейших, красивых и безупречных доказательств правоты Вольтера. Это примерно, как прослушать замечательные но незнакомые стихи, через пять минут ты не в силах повторить ничего, кроме пары слов.
Б. Гребенщиков - Человек из Кемерово
Молот мне, так я любого в своего перекую!
В. Высоцкий - Инструкция перед поездкой за рубеж
You can watch this video on www.livejournal.com