Возвращение к истокам
А работал я нынче на мысе Шмидта, который расположен на самом западе Чукотского моря, совсем рядом с проливом Лонга, отделяющим материк от острова Врангеля. Мыс был еще в 18 веке открыт тем самым капитаном Куком, которого чуть позже за это съели туземцы где-то на Сандвичевых островах))) Назвал его Кук мысом Северным, поскольку это единственный высокий мыс, выступающий точно в северном направлении, посреди нескольких сот километров низменного побережья. В советское время название, как водится, посчитали недостойным такого красивого и полезного для хозяйства мыса, и переименовали в честь руководителя челюскинской эпопеи Отто Юльевича Шмидта. Под этим названием он существует и доныне…
В основании мыса издавна стояли яранги береговых чукчей, которые не слишком обращая внимания на всяческих первооткрывателей, всегда называли этот мыс - Рыркайпий, что значит «конец, предел или затор моржей». Такое название несло куда больше смысла, чем всякие европейские, поскольку сразу давало понять, что этот мыс является самым крайним западным пределом распространения лежбищ моржей. И чукчи абсолютно правы. Иной раз моржи выходят на берег и далее к западу, например, в Чаунской губе. Но там залежки бывают очень редко и исчисляются десятками зверей, что для нашего тихоокеанского моржа как-то несерьезно, потому что в традиционных местах они собираются тысячами и даже десятками тысяч. К таким лежбищам относится и то, что расположено на мысе Рыркайпий-Северный-Шмидта.
По своей форме мыс напоминает короткую шею улитки, из которой двумя рогульками торчат два утеса: Утес Кожевникова и Утес Вебера, названные так в честь геодезиста и топографа, которые работали здесь в составе самой первой государственной геологической экспедиции 1909-10 гг. В 4 километрах к востоку от Утеса Вебера расположен собственно поселок Мыс Шмидта, в 3 километрах от него находится гидро-метеорологическая обсерватория, или попросту, ГМО. А еще в паре километров - аэропорт. Так что человек занял здесь территорию длиной более 10 километров, поскольку между всеми этими столпами цивилизации, в том числе, и между поселками Рыркайпий и Мыс Шмидта, идет дорога, вдоль которой торчат разнообразные брошенные, а иногда и используемые, здания, склады и свалки…
Вид на село Рыркайпий
Я жил и работал здесь когда-то. Почти в самом начале своего чукотского пути. Если в первую экспедицию, еще в студенчестве, я приезжал в район Сенявинского пролива, который находится на Беринговоморском берегу, неподалеку от Провидения, то в 1985 году, когда я явился устраиваться на работу в Морскую зверобойную инспекцию Охотскрыбвода в славном городе Магадане, вдруг выяснилось, что запланированная для меня ставка в Провидения уже занята. Начальник предложил мне на выбор должность ихтиолога (это просто название, никак не связанное с рыбой в данном случае) на только что созданных контрольно-наблюдательных станциях по морским млекопитающим в Анадыре и на Мысе Шмидта. Тогда я был совершенно далеким от житейских забот романтиком. Поэтому первым критерием для меня была почти абсолютная неизученность Чукотского моря по сравнению с Беринговым в плане этих самых млекопитающих. И тут же выбрал Мыс Шмидта. А умный бы поехал в несравнимо более благоустроенную столицу Чукотки…)))
Аэропорт, кстати, с тех пор совсем не изменился. Только внутри уже не толпится народ в ожидании борта куда-нибудь в Магадан, Певек или, прости господи, Биллингс. Там нынче хозяйничают военные.
Первые месяцы я прожил в «шхуне» (так называли там деревянный самострой или попросту, балки) у техника станции Похабова. Где он сейчас? Наверное, упокоился уже… Потому как и тогда бухал он серьезно, по-северному. Как раз народу по башке ударили «сухим» законом, и Похабов вплотную занялся парфюмерией… Запахи в «шхуне» стояли невыносимые, общение для юного выпускника университета было несколько односторонним, особенно, с посещавшими Похабова дамами. С веселым ужасом вспоминаю некоторые эпизоды жизни в «шхуне» по улице Челюскинцев))) Кстати, нет сейчас этой улицы. Как только начал отступать лед в 1990-х гг., берег стало размывать накатом, и постепенно смыло всю улицу вместе со всеми шхунами и сараями… Вот так нынче выглядит край улицы Челюскинцев в Рыркайпии. И место моего первого жительства где-то здесь, под водой…
Чтобы отдышаться от запахов «Тройного», я перебрался в недостроенную общагу строительного управления в номинальном поселке Мыс Шмидта. А через год, когда ликвидировали геологическую партию, на хутор из четырех домиков, стоявший между Мысом Шмидта и ГМО, и носивший название «Комплекс «Геолог», еще через год - снова переехал в Рыркайпий, где нашей станции выделили 9-метровую комнату в здании недавно закрытой больницы, которое было превращено в общежитие медработников. Сейчас эту комнатушку следовало бы называть «офис»!))) Днем я писал отчеты на пишмашинке за столом, а ночью заваливался спать на раздвижном кресле. Причем такой стиль жизни (т.е. ночевки) следовало держать в тайне, иначе нас быстро лишили бы новообретенного «офиса. И ведь вновь стоял этот деревянный одноэтажный барак на той же улице Челюскинцев, и не нашел я от него никаких мало-мальски узнаваемых следов…
Вороны на старом заржавленном кране рядом с ушедшей под воду Атлантидой улицей Челюскинцев. Кстати, воронов сейчас тут стало как грязи, я насчитывал до нескольких десятков. А в 1980-х они встречались тут нечасто...
Помню, я частенько шел в свой «офис-жилище» мимо гостиницы для оленеводов, где ночевали те прибывшие на побывку тундровики, которые постоянно кочевали со своими ярангами, а в селе жилья не имели. Это здание сохранилось. Вот оно, на фотке. Только если и останавливается кто в этой гостинице сегодня, то разве что белые медведи…
Во всем этом человеческом муравейнике от аэропорта до западной окраины Рыркайпия в те времена обитало свыше 6 тыс. человек. А с многочисленными военными частями, которые дислоцировались вокруг - и поболе. Утес Вебера, где до войны, по некоторым мелькнувшим в литературе сообщениям, располагалась колония полярных чистиков, и регулярно залегали в берлоги белые медведицы, к моему приезду был полностью занят частями ПВО, которые неусыпно оберегали нас от американских бомбовозов. Нет сейчас привычных глазу локаторов, только развалины казарм в строгом геометрическом порядке, да огромная свалка ржавого металла… А медведи и чистики так и не вернулись…
На переднем плане - Утес Вебера, на заднем - Утес Кожевникова
Зато моржи и белые медведи вернулись на Утес Кожевникова.
На самом деле в 1980-х гг. все это многолюдное, захламленное пространство вокруг мыса Шмидта было довольно скучным для специалиста по морским млекопитающим. Круглый год тут стояли льды, меняя только название с зимнего «припай» на летнее - «дрейфующий». Иногда на льдах можно было увидеть нерпу или лахтака. За зиму пару раз забредали белые медведи, которых отлавливали в клетку и вывозили куда подальше. Но территория и акватория, за которую несла ответственность наша контрольно-наблюдательная станция, охватывала все северное побережье Чукотки от мыса Дежнева до устья Колымы, прихватывая там даже кусочек Якутии. Дислокация станции, похоже, была выбрана по простому принципу равноудаленности от границ зоны. Поэтому обычно я только зимовал на Мысе Шмидта, а с весны и до поздней осени работал где-нибудь на более важном участке - преимущественно, в Чукотском море. Лишь один раз я очутился на Мысе Шмидта в июле, когда вдруг наступили теплые солнечные дни, и неожиданно для себя обнаружил, что угрюмо торчавший в километре к северу от моего «офиса» Утес Кожевникова, оказывается - популярное в здешних местах курортное место! По выходным на травянистую низину мыса выбиралось огромное количество народу с мангалами, замоченной в уксусе олениной и водкой (если удалось отоварить талоны).
Утес Кожевникова в ноябре
Кто бы знал, что через каких-то двадцать лет вместо сельских отдыхающих на мысу и ведущей к нему косе будут загорать моржи и дожидаться первых льдов застрявшие на суше белые медведи!
Уже в 1920-х годах о существовании лежбища на мысе Шмидта сохранились лишь смутные воспоминания. Даже один из представителей славной семьи купцов Караевых, которая основала здесь в начале века факторию, в своей статье, опубликованной в хабаровском журнале «Экономическая жизнь Дальнего Востока» в 1926 году, упомянул об этом лежбище, как давно «угасшем». И неудивительно. На протяжении 20 века здесь чуть ли не ежегодно в течение всего лета стояли льды, и моржам на берегу делать было нечего.
Но вот наступила эпоха «глобального потепления». Лед стал исчезать из этой части Чукотского моря все чаще и чаще, а с 2002 года - ежегодно. И моржи, потеряв привычную платформу для отдыха, вынуждены были использовать удобные для них участки берега. Так, в 2007 году они снова освоили лежбище на мысе Шмидта.
Люди этого, конечно, не ждали. За десятилетия они настроили домов, понавезли технику, понавтыкали котельные и дизельные станции, построили пирс и еще много чего. Это огромный стресс для моржей, но других мест, подходящих для отдыха у них нет на протяжении 200 километров в ту и другую сторону. И они вынуждены выходить для отдыха сюда, под бок людям, шарахаясь от каждого запаха и лая собаки, нещадно давя при этом слабых и детенышей. А то и падая со скал https://panzer-bjorn.livejournal.com/55037.html
Соседство моржей и поселка я запечатлел на самом верхнем снимке.
Сотни трупов не остаются невостребованными. Белые медведи, оказавшиеся в той же ситуации, что и моржи, избрали Утес Кожевникова своей летней резиденцией. В первую очередь, их привлекает мыс, вокруг которого в конце осени лед начинает формироваться раньше, чем вдоль ровных кос окружающего побережья. Ну а консервы в виде погибших моржей позволяют без особого напряга, в относительном комфорте дождаться этого важного для каждого сознательного белого медведя события.
Красное здание на заднем плане, это школа. Уточнение так, на всякий случай. Чтоб понимали, как там люди живут...
Думал ли я тогда, в 1985-89 годах, что предающихся праздности жителей двух поселков на Утесе Кожевникова сменят не менее праздные медведи, а шашлыки из оленины странно трансформируются в тухлую моржатину? Отвечу честно и прямо, как полагается комсомольцу (откуда меня исключили как раз на Мысе Шмидта))) - даже в мыслях не было. Но вот я снова здесь. Ровно через 30 лет после того, как покинул Шмидт и перебрался на остров Врангеля. И вижу все это своими глазами…
Вот какие странные фортеля выкидывает судьба! На закате своих полевых исследований я вдруг снова очутился там, где они когда-то начинались. Теперь вы поняли, почему я так назвал свой пост?
Продолжение следует…