"Русый барон" или как 1500 русских разгромили пятнадцатитысячный гарнизон китайцев
В этот день в 1920 году русская белая армия взяла столицу Монголии Угру и освободила её от китайцев.
Невольно спас Монголию генерал Роман Унгерн-Штернберг - личность таинственная и колоритная. Далекий потомок балтийских немцев верил, что воссоздаст империю Чингисхана, станет повелителем Монголии и возможно даже пойдет в поход на Европу. Но главная цель генерала - освобождение России и возвращение монархии. Угра была всего лишь началом. На первом этапе нужно было освободить русских, которых китайцы держали в местной тюрьме. Заодно пополнить армию личным составом, оружием, боеприпасами, продовольствием и деньгами. Китайская армия была в 10 раз больше, но генерала это не смущало. Он взял в осаду город и сумел его захватить. После победы в столице, буддийские священники стали называть генерала воплощением божества Махагалы - беспощадного и устраняющего хранителя веры, питающейся плотью и кровью вероотступников. Как ему это удалось, читайте под КАТ...
Теперь подробнее и с небольшой предысторией.
Роман фон Унгерн-Штернберг приобрел определенную известность в период Первой мировой войны. В 1914-1916 годах барон служил в 1-м Нерчинском полку в составе Уссурийской конной дивизии. За два года он получил пять орденов и был пожалован Георгиевским оружием с надписью «За храбрость». Во время боевых действий Унгерн стремительно продвигался по службе: из сотника был произведен в подъесаулы с должностью командующего сотней, затем за «боевые отличия» - в есаулы. Из Нерчинского полка вышли сразу три видных участника Белого движения. Вместе с Унгерном служил его близкий друг, впоследствии - атаман и фактический правитель обширных территорий на Востоке России Григорий Семенов. А командовал полком Петр Врангель.
После Октябрьской революции они вместе с Семеновым ушли в Забайкалье и решили сформировать отряд для борьбы с красными. Ядро группы составили их сослуживцы-казаки, в нее также вошли буряты и монголы. Осенью 1918-го Унгерн встал во главе туземной конной бригады, преобразованной позже в Азиатскую конную дивизию. Гражданская война принесла ему звание генерала.
В июле 1919 года Унгерн в Харбине по православному обряду вступил в брак с принцессой Цзи, представительницей свергнутой династии Цин. Она получила имя Елена Павловна Унгерн-Штернберг. Ей было 20 лет. Они познакомились случайно на занятиях по маньчжурскому языку. Занятия проходили на квартире у известного педагога Баранова, у него бывал и Унгерн, бравший у него уроки китайского. Знакомство с красивой двадцатилетней принцессой быстро перешло в более близкие отношения, причем инициатива принадлежала не ему, а ей. Она была страстно влюблена, и Унгерн не женился бы не испытывая ответные чувства, так как неоднократно утверждал что у настоящего воина семьи быть не должно (т.е. ради неё он пошел против своих же убеждений). Маньчжурская династия его жены оставалась чрезвычайно популярной в Монголии, многие из тамошних мятежников выступали под лозунгом реставрации Цинов. После свадьбы, некая депутация от имени князей Внутренней Монголии присвоила ему княжеский титул «вана».
Сначала он взял жену с собой в Монголию, но уже через месяц отправил домой к родителям, где через доверенное лицо оформил в одном из харбинских банков значительный вклад на имя жены. Через год, прибывший в Харбин адъютант барона от его имени вручил скучающей по мужу Елене Павловне письменное извещение о разводе. Брак был расторгнут по китайской традиции, согласно которой мужу достаточно известить жену о своем решении. Возможно это было хитрым ходом и развод был фиктивным, так как впереди была война с Китаем и китайцы могли отомстить его Елене.
В июне - июле 1920 г. белые развернули последнее широкое наступление в Забайкалье. Унгерн действовал в направлениях на Александровский и Нерчинский заводы в координации с войсками генерала В. М. Молчанова. Белые не могли выдержать давление превосходящих сил красных. Унгерн стал готовить отход в Монголию.
Монголы с русскими инструкторами из Забайкальского казачьего войска. Второй слева в первом ряду вахмистр Дамдин Сухэ-Батор. Урга 1912 г.
7 августа 1920 года Азиатская дивизия была сильно потрепана в боях и у шла в Монголию оккупированную китайцами.
Картина Дмитрия Шмарина «Барон Унгерн - За Веру, Царя и Отечество».
Отряд Унгерна перешел границу у реки с Монголией 1 октября у посёлка Усть-Букукун и направился на юго-запад.
Сегодня столица Монголии Улан-Батор, город с полуторамиллионным населением, в котором удивительным образом сочетается современность и степные традиции кочевников. В период Гражданской войны в России он назывался Ургой, что в переводе с монгольского означало "дворец".
В городе размещалась резиденция Богдо-хан - главы всех буддистов Монголии. В то время Монголия была теократической, а значит, духовный лидер страны был и ее правителем. К 1919 году население города составляло 100 тысяч человек. Больше всего было китайцев - 70 тысяч и 30 тысяч монголов, из которых 20 тысяч были священнослужителями. В городе проживало до 3 тысяч русских и небольшая колония евреев.
Русский ученый В.А. Обручев писал: "Улицы не мощёные, покрытые всякими отбросами, как и базарная площадь. Население все помои и отбросы выносило на улицу, и только обилие бродячих собак, игравших роль санитаров, предохраняло улицы от окончательного загрязнения. Множество нищих в грязных лохмотьях, выставлявших напоказ всякие язва и уродства, бродивших по улицам или сидевших у входа во дворы храмов и общежитий, составляло также неприятную особенность монгольского города".
После Октябрьской революции в Ургу вошел 10-тысячный китайский корпус, после чего Монголия утратила независимость. Китайцы начали зачищать русских. На вооружении у противника было 72 пулемета и 18 пушек. Для защиты вокруг города китайцы выкопали окопы и подготовили в городе опорные пункты обороны.
В декабре 1920 года отряды Азиатской конной дивизии во главе с бароном Унгерном подходят к Угре. Осадное войско было небольшим - всего 1500 человек, при 12 пулеметах и 4 орудиях. Состояла дивизия из офицеров русской армии, казаков, бурятов, тибетцев, монголов, татар и башкир, которых китайцы особенно боялись.
Бурятские бойцы были меткими стрелками.
Разношерстая армия была спаяна железной дисциплиной и мистическим страхом перед Романом Унгерном. Считалось, что его не берут пули. Унгерн решил выбить китайцев. Все его требования, включая разоружение китайских войск, были отвергнуты.
Первые попытки штурма провалилась. Через несколько месяцев, пополнив ряды своей армии новыми бойцами из народов степи, «черный барон» решает снова попытаться овладеть городом.
Два месяца Унгерн не шел на штурм, и в это время город наполнялся ужасом, исходившим от личности военачальника. Китайские генералы приняли странное решение и арестовали Богдо-хана. Поступок оккупантов возмутил местных монгол и угнетающе подействовала на и без того слабый боевой дух китайцев. Из-за страха солдат китайские генералы так и не вывели превосходящие врага по численности в 15 раз войска в поле.
Большого страха добавил и следующий эпизод: Унгрен в желтых ярких монгольских одеяниях, днем, у всех на виду, верхом на белой кобыле в одиночку въезал в Угру. Проследовав мимо впавших в ступор китайских потстов, он заехал во двор поместья китайского городского наместника и дал плеть спящему часовому. Сделав ему выговор на китайском языке, он назвал свое имя, после чего, на глазах у ошарашенной прислуги и охраны, спокойно выехал на улицу.
Отправленные на поимку солдаты не смогли найти барона, он буквально растворился на кривых улицах Угры. А по городу поползли жуткие мистические слухи, которые тоже не поднимали боевой дух китайцев.
31 января в результате продуманной до мелочей хитрой операции и отчаянной храбрости тибетцев был освобожден Богдо-хан. Тибетцы были переодеты в лам и божественно орудовали ножами. После этой акции в китайских солдатах поселился не только суеверный страх. В ночь перед атакой Унгерн воспользовался старой как мир хитростью. На сопках вокруг Урги, на которых когда прятался от врагов молодой Чингисхан, он приказал разжечь много костров. Увидев сплошное огневое зарево, китайцы были уверены, что к врагу подошло подкрепление о котором так долго судачили в городе.
На рассвете 2 февраля отряд из 200 башкир и немногих казаков атаковал китайский квартал Маймачен. Нападавшие солдаты шли пешей цепью. У каждого было всего по 10 патронов и когда боеприпасы закончились, последовала отвлекающая сабельная атака. В это время с юга в квартал ворвалось 900 всадников генерала Бориса Резухина. Двигаться по кривым улочкам верхом было сложно. Бойцы спешились и начали вести уличные бои.
Китайский военачальник бросил своих подчиненных и сбежал в город. Части гарнизона засели в отдельных домах и храмах. Понимая, что пощады от свирепых бородатых северян не будет, они дрались до последнего. К солдатам присоединились жители квартала, стреляющие в бойцов Резухина даже из луков. Опорные пункты обороняющихся казаки забрасывали гранатами, а здания поджигали по углам. Дом начинал гореть и от дыма из него выбегали обороняющиеся, которых казаки рубили на выходе.
После того как китайский квартал был занят, три казачьи сотни ворвались в восточные предместья Урги. Здесь была захвачена тюрьма, в которой сидели почти замерзшие насмерть русские колонисты и беженцы. Позже, освобождение русских, Унгерн называл одной из основных целей похода. Продвижение вглубь города продолжалось, а после наступления ночи 2 февраля бой затих.
С наступлением утра 4 февраля, все дороги и сопки вокруг Урги заполнились убегающими из города китайскими солдатами. Противник сдал город. Трофеями Азиатской дивизии стало пяти тысяч винтовок, полтора десятка орудий, продовольствие, а также деньги из двух угринских банков. После штурма Унгерн провел следствие, выявил тех кто фмнансировал китайцев. По древней традиции, суд завершился еврейским погром, унесшим жизни 50 евреев. Казна пополнилась на 700 000 рублей билонного серебра, 500 000 рублей банкнот и ямбового серебра, 4 пудами золота и 2000 американских долларов.
Есаул Блохин свидетельствовал: "... после победы все бросились в Китайско-Монгольский банк и немедленно разграбили его. Серебро мешками валялось по улицам, некому было брать его, все нагрузили полные сумы всяким добром. Многие буквально плакали, что не могли унести все сразу.
Барон разъезжал по Урге на белом коне и только посмеивался, смотря сквозь пальцы на все происходящее. Монголки тащили ленточки, русские женщины большей частью скатерти, ковры и меха, монголы забирали просто все, что попадалось на глаза; мальчишки бросали серебро и ящиками таскали сладости, шоколад и печенье..."
Спрятавшиеся на крышах китайцы, которые не желали сдаваться, со страху стреляли во всех проходящих жителей. Таких поздних вояк выволакивали на улицу и тут же с ними расправлялись. По улицам валялись свежие трупы китайцев, которых преспокойно раздевали монголки, ища деньги в их поясах".
Монголия перешла из китайских рук в русские, а Унгерн не только получил от Богдо-хана номинальный титул, но и повысил свой авторитет среди местного населения до уровня "друг Богов" и даже до воплощения божества Махагалы.
11-13 марта 1921 года Унгерн захватил укреплённую военную базу китайцев в Чойрыне на юге Монголии; другую базу, в Замын-Уудэ несколько южнее, китайские солдаты оставили без боя. Оставшиеся китайские войска, отступившие от Урги на север Монголии, попытались обойти столицу и пробраться в Китай.
Несколько сотен казаков и монголов встретили несколько тысяч китайских солдат в местности Талын-Улан-Хад в районе тракта Урга - Улясутай у реки Тола в центральной Монголии. Бои шли с 30 марта по 2 апреля. Китайцы были разбиты, часть сдалась, а часть прорвалась на юг в Китай. Теперь вся Внешняя Монголия была свободной. Урга встретила белых как освободителей. Грабежи населения были запрещены.
Следил барон и за нравственностью. Он писал: "падение там (в Монголии) общественной морали, включая молодое поколение и женщин самого нежного возраста, всегда повергало меня в ужас". Он гонял проституток и наводил русские порядки. Под страхом смерти он заставил высокопоставленного чиновника, собственноручно выпороть жену, которая ему изменила. За поркой должны были наблюдать казаки, поэтому в заботе об их нравственности Унгерн распорядился: «Если есть штаны, то их не снимать».
А дальше выяснилось, что спокойная жизни и золото барона интересовали меньше, чем власть и слава. 21 мая Унгерн издал приказ № 15 "русским отрядам на территории Советской Сибири", которым объявил о начале похода на советскую территорию. Строки из приказа:
" В борьбе с преступными разрушителями и осквернителями России помнить, что по мере совершенного упадка нравов в России и полного душевного и телесного разврата нельзя руководствоваться старой оценкой... Старые основы правосудия изменились. Нет "правды и милости". Теперь должны существовать "правда и безжалостная суровость". Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить Божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем..."
Была и другая причина - ресурсы Монголии не позволяли обеспечить долгое содержание Азиатской дивизии, ухудшались отношение местного населения к белым и дисциплина в войсках от долгого стояния.
Логотип Азиатской дивизии: Двуглавый Орел Российской Империи и Соёмбо (с луной, солнцем и тройным языком пламени) - древний символ монгольского народа, ставший гербом Монголии после объявления в 1911 г. независимости.
В воссозданной Азиатской дивизии служили представители более 16 национальностей, в основном русские, монголы, буряты, китайцы, башкиры, татары, которые составляли национальные отряды. Кроме того, Унгерну подчинялись отряды белых в других частях Монголии: Н. Н. Казагранди, И. Г. Казанцева, А. П. Кайгородова, А. И. Шубина.
Армия была разделена на две части. Бригада генерал-лейтиенанта Унгерна состояла из 2100 солдат, 20 пулемётов и 8 орудий. Основной целью был удар по Троицкосавску, Селенгинску и Верхнеудинску.
Бригада генерал-майора Резухина насчитывала 1510 штыков, 10 пулемётов и 4 орудия. Её основной целью были Мысовск и Татаурово. Так же предполагалось, что им удастся прорваться в тылы большевиков, и устроить там массовые рейды.
В мае бригада Резухина начала рейд через границу с Россией к западу от реки Селенга. К этому времени красные уже перебрасывали войска с разных направлений к границе с Монголией. Они имели многократный перевес в живой силе и вооружении. В одном из боёв, 2 июня 1921 г. под станицей Желтуринской, отличился К.К. Рокоссовский, который получил за это второй орден Боевого Красного Знамени.
Вскоре белогвардейцы поняли что в России антибольшевистское восстание уже не поднять и народ так устал от войн и революций, что готов принять даже антихриста, лишь бы не было войны. Тогда Унгерн и Резухин решили вести дивизию в Тибет. Эти планы не получили поддержки, в обеих бригадах возник заговор.
Генерал Роман Унгерн-Штернберг после пленения.
В ночь с 17 на 18 августа 1921 года Резухин был убит своими подчинёнными. А вот Унгерну удалось скрыться. Он предпринял попытку вернуть свою бригаду, однако те отогнали барона выстрелами. Позже Унгерн встретил свой монгольский дивизион, который 20 августа 1921 года арестовал его. Затем отряд вместе с бароном был взят в плен разъездом партизан, которым командовал П.Е. Щетинкин.
Унгерн был фаталист и верующим, но во все религии сразу: "... истина верна и непреложна, а правда всегда торжествует... Самое наивысшее воплощение царизма - это соединение божества с человеческой властью, как был Богдыхан в Китае, Богдо-хан в Халхе. Но божества из барона-романтика не получилось.
15 сентября 1921 года в Новониколаевске в летнем театре в парке «Сосновка» состоялся показательный процесс над Унгерном. До этого Ленин в телеграмме уже вынес ему приговор. Слушание дела заняло 5 часов 20 минут. Унгерн заявил что он и его предки всегда служили России. На вопрос суда, чем же отличился его род служа России, он ответил - "72 убитых на войнах".
Приговор был приведён в исполнение (по неподтверждённым пока историческим документам) в доме купца Маштакова на пересечении нынешнего Красного проспекта и улицы Свердлова.
В здании тогда находилось Новониколаевское ГПУ. По одной из легенд, Унгерн разгрыз и съел свой георгиевский крест в ночь перед казнью, чтобы он не достался большевикам. Перед расстрелом барон шутил, завязывать глаза или повернуться спиной отказывался. Сейчас дома купца уже нет, как и пустыря за деревянным забором ... теперь там современный пустырь за бетонным забором.
Богдо-гэгэн VIII после получения известия о казни Унгерна повелел служить молебны о нём во всех храмах Монголии. Место захоронения Унгерна неизвестно. Согласно легенде, барон сумел бежать и ушёл в буддистский монастырь.
Унгерн не оставил текстов, в которых излагал бы свои идеи и видение будущего России и мира. Даже о его мечтах возродить империю Чингисхана писали его современники, что похоже на выдумки и страшилки для местного населения не желающего с ним воевать.
В 1928 году поэт Арсений Несмелов написал "Балладу о даурском бароне".
Я слышал:
В монгольских унылых улусах,
ребенка качая при дымном огне,
раскосая женщина в кольцах и бусах
поет о бароне на черном коне...
И будто бы в дни,
когда в яростной злобе
шевелится буря в горячем песке, -
огромный,
он мчит над пустынею Гоби,
и ворон сидит у него на плече...
Под предлогом борьбы с унгерновцами в Монголию был введен экспедиционный корпус Красной Армии и создано правительство Монгольской народно-революционной партии во главе с Сухэ Батором.
В середине 1930-х годов, вскоре после выхода книжки есаула Макеева «Бог войны - барон Унгерн», отрывки из которой перепечатывали многие эмигрантские газеты, в Париже появился «сын» ее главного героя. Явление Унгерна-младшего было обставлено в духе романтических легенд о бароне-мистике: юношу сопровождал загадочный латыш в костюме буддийского монаха. Возможно позже он же стал сыном лейтенанта Шмидта.
Спустя шесть десятилетий в Гонконге одно время фигурировал второй «сын» барона. Владивостокская газета «Утро России» (15.10.1994) сообщала, что это «пожилой человек со слегка европейскими чертами лица, говорящий по-китайски и по-русски». Он раздавал интервью, причем охотно «делился подробностями личной жизни» отца, и намекал, что знает место, где тот зарыл золотой клад.
Кстати, сокровища барона ищут до сих пор. Согласно легенде он закопал их на нашей земле. Была еще дочь и жива внучка (которая сейчас гражданка Польши), от его первой жены-польки, на которой он женился еще учась в Юнкерском училище.
Биография у барона крутая. Можно сериал снимать ничего не придумывая и используя только одну его биографию.
Новосибирский писатель Владимир Берязев предложил поставить в Новосибирске памятник барону фон Унгерну: белогвардейцу, буддисту, монгольскому богу войны и герою знаменитого романа Виктора Пелевина, осужденному на смерть и расстрелянному в Новониколаевске. Такой памятник, по замыслу господина Берязева, мог бы символизировать «полное и окончательное завершение Гражданской войны» и привлекать туристов и с Востока, и Запада, - и стоять он должен в центре города...
Инфа и фото (С) интернет. Основа: Википедия и Русская Семерка russian7.ru