Антиох Кантемир Речь к благочестивейшей государыне Анне Иоанновне Речь к благочестивейшей государыне Анне Иоанновне, императрице и самодержице всероссийскойЖена, превышающа женскую природу И родом красяща и дающа роду Царску многу красоту, Анна благонрава! Дому, царству твоему беспритворна слава! Если, зря твои дела, уст не отверзаю И, молча, к твоей славе перст не направляю, Если муза моя спит и не бренчит лира В похвалах твоих - не тем, что одна сатира Люба, будучи к иным мысль моя не склонна, Ей, нет, и была бы та леность беззаконна! Вижу мудрость в поступках твоих сколь есть многа, Сколь тобой расчищена к истине дорога. Раззнаю в лице людей, что сердца вещают, Вижу, что россияне скачут, не вздыхают, Звук поющих, радостны возгласы до ада Пронзая, взбудить могут адамлева чада, Смехи и веселия, довольствия знаки, Блистательны подданных твоих творят зраки! Все то, хоть скудоумен, и вижу и знаю, Да ползать повадився - летать не дерзаю. Боюся к твоим хвалам распростерти руку: Помню Икара повесть, продерзость и муку. Нужно бо обычайны пределы превзыти Хотящу дела твои и тебя хвалити! И столь славну имеяй писати причину, Не подлого должен быть у Фебуса чину. Трижды я принимался за перо, дрожащи, В благодарство дел твоих хвалить тя хотящи, Трижды, с неба прилетев, Аполлон отвагу Мою с гневом обличил; вырвал с рук бумагу, Изломал перо, пролил дерзостно чернило. «Кое тя безумие, - рекше, - обступило? За что ты хватаешься и на что дерзаешь? Анну-самодержицу хвалити желаешь? Не знаешь ли ты смолчать, уме беспокойный, Что не твои для такой стихи суть пристойны. Где тебе сплесть и сыскать слова, столь согласны, Каковы дела ее диваны и ужасны? Ведь тут нечего писать, чтоб было утешно, К чему и мысль и перо твое скользит спешно. И к хвале той негоден, слаб стиль твой подлейший, Для ваги такой Атлас потребен сильнейший. Виргилий, да и тому надобно б подумать, Чтоб достойное для сей августы придумать. Не успел бы он стихов так скоро прибрати, Как сия злые нравы может скореняти. Я, сам не подлейший бог, что хвалить дерзаю Йовиша и пением всю тварь наслаждаю, Не скоро б осмелился; сказать не стыжуся - Похвалу ея соткать почти не гожуся. Похлебства не любит та - правду ищет ясну; Как же, не похлебствовав, составить песнь красну? Знаю, что не нужно то - хоть правду писати, Дела той многим царям в образ может дати, - Да искусство требует наше стихотворно, Чтоб меж правдою было нечто и притворно. Покинь и впредь не дерзай в сие вступать смело, Оставь мудрейшим себя, не твое то дело». Сия изрек, вознесся в парнасски палаты, Восшумели колеса блистательны, златы; Содрогнулся, бедный, я, скочил с стула спешно, - Что не мог благодарства явить, неутешно Тужил. Но, однако же, безбедный молчати Быть узнал, нежли грубы похвалы писати. Молчу убо, но молча сильно почитаю Тую, от нея же честь и жизнь признаваю.
Речь к благочестивейшей государыне Анне Иоанновне
Речь к благочестивейшей государыне Анне Иоанновне, императрице и самодержице всероссийскойЖена, превышающа женскую природу
И родом красяща и дающа роду
Царску многу красоту, Анна благонрава!
Дому, царству твоему беспритворна слава!
Если, зря твои дела, уст не отверзаю
И, молча, к твоей славе перст не направляю,
Если муза моя спит и не бренчит лира
В похвалах твоих - не тем, что одна сатира
Люба, будучи к иным мысль моя не склонна,
Ей, нет, и была бы та леность беззаконна!
Вижу мудрость в поступках твоих сколь есть многа,
Сколь тобой расчищена к истине дорога.
Раззнаю в лице людей, что сердца вещают,
Вижу, что россияне скачут, не вздыхают,
Звук поющих, радостны возгласы до ада
Пронзая, взбудить могут адамлева чада,
Смехи и веселия, довольствия знаки,
Блистательны подданных твоих творят зраки!
Все то, хоть скудоумен, и вижу и знаю,
Да ползать повадився - летать не дерзаю.
Боюся к твоим хвалам распростерти руку:
Помню Икара повесть, продерзость и муку.
Нужно бо обычайны пределы превзыти
Хотящу дела твои и тебя хвалити!
И столь славну имеяй писати причину,
Не подлого должен быть у Фебуса чину.
Трижды я принимался за перо, дрожащи,
В благодарство дел твоих хвалить тя хотящи,
Трижды, с неба прилетев, Аполлон отвагу
Мою с гневом обличил; вырвал с рук бумагу,
Изломал перо, пролил дерзостно чернило.
«Кое тя безумие, - рекше, - обступило?
За что ты хватаешься и на что дерзаешь?
Анну-самодержицу хвалити желаешь?
Не знаешь ли ты смолчать, уме беспокойный,
Что не твои для такой стихи суть пристойны.
Где тебе сплесть и сыскать слова, столь согласны,
Каковы дела ее диваны и ужасны?
Ведь тут нечего писать, чтоб было утешно,
К чему и мысль и перо твое скользит спешно.
И к хвале той негоден, слаб стиль твой подлейший,
Для ваги такой Атлас потребен сильнейший.
Виргилий, да и тому надобно б подумать,
Чтоб достойное для сей августы придумать.
Не успел бы он стихов так скоро прибрати,
Как сия злые нравы может скореняти.
Я, сам не подлейший бог, что хвалить дерзаю
Йовиша и пением всю тварь наслаждаю,
Не скоро б осмелился; сказать не стыжуся -
Похвалу ея соткать почти не гожуся.
Похлебства не любит та - правду ищет ясну;
Как же, не похлебствовав, составить песнь красну?
Знаю, что не нужно то - хоть правду писати,
Дела той многим царям в образ может дати, -
Да искусство требует наше стихотворно,
Чтоб меж правдою было нечто и притворно.
Покинь и впредь не дерзай в сие вступать смело,
Оставь мудрейшим себя, не твое то дело».
Сия изрек, вознесся в парнасски палаты,
Восшумели колеса блистательны, златы;
Содрогнулся, бедный, я, скочил с стула спешно, -
Что не мог благодарства явить, неутешно
Тужил. Но, однако же, безбедный молчати
Быть узнал, нежли грубы похвалы писати.
Молчу убо, но молча сильно почитаю
Тую, от нея же честь и жизнь признаваю.
Reply
Reply
Leave a comment