Кто в доме хозяин?
Вчера в нашем офисе появилась новая уборщица. О своём появлении она громко сообщила на весь офис, заранее пресекая любые возможные попытки персонала не заметить этот радостный факт!
У шефа в это время сидел крупный клиент американской наружности, зашедший обсудить свои совершенно несущественные в такой знаменательный момент проблемы.
Проблемы вдруг очень быстро закончились, когда через минуту нам поступило объявление о невозможности работать в таких возмутительных условиях. Условия заключались в принципиальном отсутствии пакетов для мусора. Да. Приходится с позором признаться, что эту судьбоносную роль в нашем офисе выполняют всяко-разнокалиберные кульки, остающиеся от магазинных покупок. Я считаю, что после подобного признания наш офис утерял безвозвратно всю свою репутацию. Несмотря на помытую Геулой в последствие входную стеклянную дверь.
Клиент тоже сразу понял всю позорность нашей ситуации. Не успев даже выпить свой кофе, клиент сбежал, отговариваясь какими-то вдруг появившимися срочными делами. Вот.
В этом трагическом месте шеф попытался продемонстрировать свою начальственную власть над всем офисом в целом и над пакетами для мусора в частности. Для чего самолично посетил все офисные мусорные корзинки, повдевав в них кульки разного магазинного достоинства.
Начальственный демарш не возымел никакого просветительного действия на Геулу, оставшуюся при своём исключительно правильном мнении. Которое и было высказано в некоторое количество раз. На сём шеф глянул со значением на часы, сообщил, что он ещё успеет вернуться до моего ухода и быстро куда-то смылся.
Что вам сказать, товарищи? Хорошо, что мне плевать на мнение Геулы по разного рода важным вопросам. А объяснять столь высококвалифицированной сотруднице её обязанности как-то не входило вчера ни в мои планы, ни в мои обязанности. Удалось продержаться на всём протяжении процесса. Офисная кухня, правда, осталась в своём первозданном виде. Ну, то есть, с теми же крошками на том же подносе. Но, наверное, крошки были отнесены в разряд имущества офиса. А с имуществом, как известно, надо обращаться бережно и без специального списания ничего не предпринимать.
У шефа в это время сидел крупный клиент американской наружности, зашедший обсудить свои совершенно несущественные в такой знаменательный момент проблемы.
Проблемы вдруг очень быстро закончились, когда через минуту нам поступило объявление о невозможности работать в таких возмутительных условиях. Условия заключались в принципиальном отсутствии пакетов для мусора. Да. Приходится с позором признаться, что эту судьбоносную роль в нашем офисе выполняют всяко-разнокалиберные кульки, остающиеся от магазинных покупок. Я считаю, что после подобного признания наш офис утерял безвозвратно всю свою репутацию. Несмотря на помытую Геулой в последствие входную стеклянную дверь.
Клиент тоже сразу понял всю позорность нашей ситуации. Не успев даже выпить свой кофе, клиент сбежал, отговариваясь какими-то вдруг появившимися срочными делами. Вот.
В этом трагическом месте шеф попытался продемонстрировать свою начальственную власть над всем офисом в целом и над пакетами для мусора в частности. Для чего самолично посетил все офисные мусорные корзинки, повдевав в них кульки разного магазинного достоинства.
Начальственный демарш не возымел никакого просветительного действия на Геулу, оставшуюся при своём исключительно правильном мнении. Которое и было высказано в некоторое количество раз. На сём шеф глянул со значением на часы, сообщил, что он ещё успеет вернуться до моего ухода и быстро куда-то смылся.
Что вам сказать, товарищи? Хорошо, что мне плевать на мнение Геулы по разного рода важным вопросам. А объяснять столь высококвалифицированной сотруднице её обязанности как-то не входило вчера ни в мои планы, ни в мои обязанности. Удалось продержаться на всём протяжении процесса. Офисная кухня, правда, осталась в своём первозданном виде. Ну, то есть, с теми же крошками на том же подносе. Но, наверное, крошки были отнесены в разряд имущества офиса. А с имуществом, как известно, надо обращаться бережно и без специального списания ничего не предпринимать.