МИМЕЗИС,
[или подражание... это пока всё ещё природа]
или подражание, это ещё не искусство, это пока всё ещё природа, но это уже - основа искусства или искусности.
На этом уровне человек и животное, например собака, которую человек приручает и учит, ещё едины:
Подражание в природе. Человек и животное (В.Подорога и др.)
Широко толкуемое понятие подражания (уподобления, гипнотического заражения, сопричастности), представ-
ленное в теориях Л. Леви-Брюля, Э. Канетти, Г. Лебона, Г. Тарда, оспаривается К. Лоренцем, К. Леви-Строссом,
Ж. Делёзом и другими исследователями.
Животное рассматривается как неотъемлемая часть человеческого целого. Благодаря мимесису животное
становится знаком (фигурой) отношения человека к самому себе, собственным «животным страстям» (поэтому
опасным, угрожающим жизни, несущим безумие, страх, ненависть, грех, смерть и так далее, и, напротив,
воплощающим в себе лучшие моральные и физические качества).
В учениях об аффектах (страстях) Р. Декарта или Б. Спинозы «животное» не имеет своего мира, выступает лишь
как символ одной из примитивных форм мимесиса. Образ «безумия» в ранней медицинской практике опи
сыва-
ется в чисто животных терминах и качествах (М. Фуко).
Подражая животному, его повадкам, мимике, жестам, агрессивности, страстности, надменности, глупости,
человек «работает» с живым природным объектом как со своей частью, вырванной из некоего целого
«животно-духовного царства» (Г. В. Ф. Гегель).
Мир картезианского субъекта конституировался на первоначальном архитепическом подобии человечес-кого и
божественного Разума; все миметические связи («страсти») устранялись как нарушающие процессы мысли.
или подражание, это ещё не искусство, это пока всё ещё природа, но это уже - основа искусства или искусности.
На этом уровне человек и животное, например собака, которую человек приручает и учит, ещё едины:
Подражание в природе. Человек и животное (В.Подорога и др.)
Широко толкуемое понятие подражания (уподобления, гипнотического заражения, сопричастности), представ-
ленное в теориях Л. Леви-Брюля, Э. Канетти, Г. Лебона, Г. Тарда, оспаривается К. Лоренцем, К. Леви-Строссом,
Ж. Делёзом и другими исследователями.
Животное рассматривается как неотъемлемая часть человеческого целого. Благодаря мимесису животное
становится знаком (фигурой) отношения человека к самому себе, собственным «животным страстям» (поэтому
опасным, угрожающим жизни, несущим безумие, страх, ненависть, грех, смерть и так далее, и, напротив,
воплощающим в себе лучшие моральные и физические качества).
В учениях об аффектах (страстях) Р. Декарта или Б. Спинозы «животное» не имеет своего мира, выступает лишь
как символ одной из примитивных форм мимесиса. Образ «безумия» в ранней медицинской практике опи
сыва-
ется в чисто животных терминах и качествах (М. Фуко).
Подражая животному, его повадкам, мимике, жестам, агрессивности, страстности, надменности, глупости,
человек «работает» с живым природным объектом как со своей частью, вырванной из некоего целого
«животно-духовного царства» (Г. В. Ф. Гегель).
Мир картезианского субъекта конституировался на первоначальном архитепическом подобии человечес-кого и
божественного Разума; все миметические связи («страсти») устранялись как нарушающие процессы мысли.