Как мы с Мишкой в Ивьевском районе брукаванкi искали
Про Мишкину идею с брукаванкамi я уже писала. Для тех, кто не в теме, брукаванкі - это дороги, вымощенные камнями. Само русское слово «вымощенный» на белорусский переводится как «выбрукаваны». Сейчас дороги - это асфальт, стало быть, брукаванкі - это пришельцы из прошлого, чудом уцелевшие. А сохранилось их не так уж и много. И с каждым годом становится все меньше и меньше. Если дорога действительно нужна, ее быстренько «модернизируют» - т.е. закатывают в асфальт. Миша считает, что брукаванкі давно имеют право на статус памятников истории. Но, насколько я знаю, такого статуса ни у одной брукаванкі нет. И Мишин сайт - это такая Красная книга белорусских брукаванак. Книга, которую он давно забросил, поскольку личность он, понимаете ли, многогранная, интересов и дел много, до брукаванак руки не доходят. И машина нужна, чтобы путешествовать, брукаванкі искать.
В конце концов, мы договорились путешествовать вместе. В нашей машине семь человек может поместиться при желании. А тут - нас пять вместе с детьми плюс один Мишка (большой Миша, просьба не путать с милым маленьким Михом).
Договорились на выходные, невзирая на прогноз погоды. Подумаешь, прогноз погоды. У нас коврики есть, спальники и палатки. Решили ехать куда-то на запад от Минска. На западе брукаванак больше, уверен Миша. Андрей сказал, что в Пружанах брукаванкі были до 2003 года, т.е. до Дожинок, когда город благоустраивали. И благоустроители бессмысленно и беспощадно закатали все пружанские брукаванкі в асфальт. Мишка выслушал, посочувствовал, но сказал, что городские брукаванкі его не слишком интересуют. Вот те, что в деревнях, - другое дело. Там история, и какой-то дух, и местные жители, которые никуда не спешат, все помнят и готовы поделиться сведениями с любознательными путешественниками.
Дождь хлынул, когда мы с милым Михом вышли из троллейбуса на Немиге. Пока я, завернув Миха в свою байку, добежала до метро, то была уже мокрая, как мышь. Такая и в машину уселась, выйдя на Пушкинской.
Приключения начались.
Первая брукаванка нашлась в Стоневичах.
Проехали через деревню с фантастическим названием Рембоковщина. Кому или чему обязана деревня таким оригинальным именем? Артюру Рембо, поэту и контрабандисту? Киношному персонажу Сильвестра Сталлоне? Нет ответа. И брукаванак там не было.
Въехали в Ивье.
Мимо костела проехать невозможно: виден отовсюду.
Как принято писать в путеводителях, «доминанта маленького местечка». На огромном камне рядом с костелом памятная табличка, на которой написано, что во второй половине XVI века Ивье было крупным центром арианства в Великом княжестве Литовском, а на этом самом месте действовала арианская академия, основанная меценатом Яном Кишкой. Ректором академии в 1585-1593 гг. был известный мыслитель и педагог Ян Лициний Намысловский.
По центру Ивья передвигался свадебный кортеж, одна машина в кортеже оказалась бесконечным черным лимузином, такого я и на минских улицах не припомню.
Выехали из Ивья на северо-запад, приехали в деревню Савгути. Там была присыпанная камнями дорожка, но Миша ей в статусе брукаванкі отказал. Сказал, что камни не уложены как следует, просто насыпаны. Песок со временем вымыло, камни валяются как попало. В общем, дорога не может считаться брукаванкай, авторитетно заявил Миша.
Ну нет так нет. Едем дальше. За деревней Дунай виднеется лес. Андрей, сидящий за рулем, вдруг говорит странным голосом:
- Смотрите, куст движется!
Все бросились смотреть в лобовое стекло: где? где куст? И правда: впереди по дороге движется, размахивая ветвями, громадный куст. Впечатление такое, что, завидев нас, припустил еще быстрее. Это вам не те худосочные кустики в горах Сьерра-Барракуда на восьмом спутнике Альдебарана из повести Кира Булычева, это какой-то настоящий куст-монстр! Мы смотрели на удаляющий куст в полном остолбенении, как вдруг тропинка вильнула, куст повернулся боком, и показалась телега с лошадью. Фф-ф-фуууу, все в порядке! А то мы уже испугались, что сошли с ума и у нас начались галлюцинации.
Въехали в лес, медленно тащились по лесной дороге, которая от дождей размокла и стала напоминать болото. И, как следовало ожидать, сели посреди огромной лужи! Ни туда ни сюда! Провели в общей сложности несколько часов в лесу.
Мих и Санька сидели в машине. Мы с Софьей отправились на дорогу - застряли мы, как назло, в 50 м от асфальтированной дороги! - за помощью. Поднимая руку в жесте автостопщика, я подумала, что не ездила автостопом лет… ага, четырнадцать. Ну да, последний раз стопила в июне 2001 года, за два месяца до Софьиного появления на свет.
К нашему великому удивлению, первая же машина остановилась. Я быстренько обрисовала ситуацию, спросила про трос. Трос у мужика был, и он не заставил себя упрашивать, сразу поехать помогать. Мы воспряли духом. Но ничего у него не получилось. Машина у него была пониже, чем наша, и пробуксовывать он начал еще на подступах, на куда более мелких лужах, чем та, в которой прочно обосновались мы. Через час-полтора стараний, не увенчавшихся успехом, он уехал, оставив нам трос.
Андрей пошел на дорогу. Миша отправился в ближайшую деревню за трактором. Ближайшей деревней были Уртишки.
Миша туда пришел и заговорил с бабушками. Когда позже, вечером, за рюмкой согревающего напитка, он нам об этом рассказывал, то просто плавился от удовольствия. Я так понимаю, бабушки оказались максимально близки к Мишкиному идеалу деревенских жителей - готовых помочь, никуда не спешащих, мудрых, деликатных. Деликатных - потому что, хоть их просто распирало от любопытства: что это за человек такой незнакомый в деревне появился? откуда взялся? и чего ему надо? - с расспросами бабушки не торопились. Сидели на лавочке, смотрели во все глаза, одна лущила семечки прямо из огромного подсолнуха, лежавшего у нее на коленях. Ждали, пока сам скажет. И с трактористом помогли - показали его дом, а потом замахали в сторону подъезжающей машины:
- Дык вось жа ён!
Мужик, не ломаясь, согласился помочь, поехал ставить машину и выводить трактор. А Мишка успел выудить из бабушек информацию про брукаванкі. Мишка вообще по жизни играет в «простодушного мудреца»: эта описанная Эриком Берном игра - одна из немногих конструктивных или даже единственная конструктивная игра из тех, в которые играют люди. Мишка начал с того, что попытался объяснить бабушкам, что такое брукаванка. Они переглянулись с видом, лучше всяких слов говорившем: «Знайшоў, хлопчык, каму тлумачыць!» Они-то прекрасно знали, что такое брукаванкі. И он прекрасно знал, что они прекрасно знают. Такой ритуальный танец.
Оказалось, что мы опоздали на несколько лет. В Уртишках брукаванка была, да еще какая! Но ее несколько лет назад засыпали песком. Зато уцелела брукаванка в соседних Хилевичах.
Трактор приехал. Мужики закрепили трос. Андрей сел в машину, добрый человек из Уртишек забрался в трактор.
Р-р-раз!
И трос лопнул.
Тогда они закрепили цепь, и трактор вытащил нашу машинку из лужи, выпустившей свою добычу с характерным чавкающим звуком, похожим на поцелуйный чмок. Прощай, тропинка-болото!
Андрей вышел из машины с кошельком в руках. Пытался дать мужику 150 тысяч, но мужик сказал, что ста тысяч будет вполне достаточно. Ну что тут скажешь? Когда я почувствую, что теряю веру в человечество, буду вспоминать этого тракториста из Уртишек, потому что пока такие люди есть, человек человеку не люпус эст. Спасибо, добрый человек.
Еще до того, как нас спасли, мы успели поменять планы. Никакой ночевки в лесу - домой, сушиться, и парить ноги, и греться в городской квартире. Андрей, чтобы толкать машину, забирался в лужу, подвернув штаны до бедер, но в кроссовках. Кроссовки промокли насквозь и квакали.
Но в Хилевичи мы все-таки съездили. И самые сильные впечатления привезли как раз оттуда. Не знаю, может быть, наше восприятие обострилось после пережитого. Или, может быть, из-за заката все казалось таким таинственно-волшебным. Скорее всего, все вместе. Пазл, как говорится, сложился.
Мы шли по брукаванцы, а на ней лежали желтые листья, и валялись желтые ничейные антоновки, а по сторонам стояли безмолвные, ничейные, заброшенные дома с почерневшими причудливыми крестами. Не наспех сколоченными, а настоящими произведениями народного искусства - с распятым Иисусом в сердце креста, с живыми и искусственными цветами.
Тайна витала и над этими крестами, и над дорогой, вымощенной камнем. Кто построил дорогу, кто установил кресты? Есть вещи, которые мы никогда не узнаем - потому что время, как приливная волна, поглотила и смыла все, что было здесь раньше. И потому, что мы из другого времени и нам трудно понять, как думали и что чувствовали люди, жившие здесь до нас.
Все изменилось.
И каждый день продолжает меняться.
И вопреки распространенному мнению о том, что «все, что ни делается, - к лучшему», перемены всегда означают, что, приобретая что-то новое, мы обязательно что-то теряем, иногда даже не успевая заметить и оплакать нашу потерю. Примеры на поверхности: за возможность быть на связи со всем миром (мобильники, интернет) мы поплатились одиночеством, которое не всегда проклятие, а очень часто совсем наоборот - благословение и необходимость. Обретая ровные многополосные автомагистрали, мы навсегда теряем брукаванкі.
Но долой грусть!
Вчера вечером я испекла шикарную шарлотку из хилевичской антоновки.
В конце концов, мы договорились путешествовать вместе. В нашей машине семь человек может поместиться при желании. А тут - нас пять вместе с детьми плюс один Мишка (большой Миша, просьба не путать с милым маленьким Михом).
Договорились на выходные, невзирая на прогноз погоды. Подумаешь, прогноз погоды. У нас коврики есть, спальники и палатки. Решили ехать куда-то на запад от Минска. На западе брукаванак больше, уверен Миша. Андрей сказал, что в Пружанах брукаванкі были до 2003 года, т.е. до Дожинок, когда город благоустраивали. И благоустроители бессмысленно и беспощадно закатали все пружанские брукаванкі в асфальт. Мишка выслушал, посочувствовал, но сказал, что городские брукаванкі его не слишком интересуют. Вот те, что в деревнях, - другое дело. Там история, и какой-то дух, и местные жители, которые никуда не спешат, все помнят и готовы поделиться сведениями с любознательными путешественниками.
Дождь хлынул, когда мы с милым Михом вышли из троллейбуса на Немиге. Пока я, завернув Миха в свою байку, добежала до метро, то была уже мокрая, как мышь. Такая и в машину уселась, выйдя на Пушкинской.
Приключения начались.
Первая брукаванка нашлась в Стоневичах.
Проехали через деревню с фантастическим названием Рембоковщина. Кому или чему обязана деревня таким оригинальным именем? Артюру Рембо, поэту и контрабандисту? Киношному персонажу Сильвестра Сталлоне? Нет ответа. И брукаванак там не было.
Въехали в Ивье.
Мимо костела проехать невозможно: виден отовсюду.
Как принято писать в путеводителях, «доминанта маленького местечка». На огромном камне рядом с костелом памятная табличка, на которой написано, что во второй половине XVI века Ивье было крупным центром арианства в Великом княжестве Литовском, а на этом самом месте действовала арианская академия, основанная меценатом Яном Кишкой. Ректором академии в 1585-1593 гг. был известный мыслитель и педагог Ян Лициний Намысловский.
По центру Ивья передвигался свадебный кортеж, одна машина в кортеже оказалась бесконечным черным лимузином, такого я и на минских улицах не припомню.
Выехали из Ивья на северо-запад, приехали в деревню Савгути. Там была присыпанная камнями дорожка, но Миша ей в статусе брукаванкі отказал. Сказал, что камни не уложены как следует, просто насыпаны. Песок со временем вымыло, камни валяются как попало. В общем, дорога не может считаться брукаванкай, авторитетно заявил Миша.
Ну нет так нет. Едем дальше. За деревней Дунай виднеется лес. Андрей, сидящий за рулем, вдруг говорит странным голосом:
- Смотрите, куст движется!
Все бросились смотреть в лобовое стекло: где? где куст? И правда: впереди по дороге движется, размахивая ветвями, громадный куст. Впечатление такое, что, завидев нас, припустил еще быстрее. Это вам не те худосочные кустики в горах Сьерра-Барракуда на восьмом спутнике Альдебарана из повести Кира Булычева, это какой-то настоящий куст-монстр! Мы смотрели на удаляющий куст в полном остолбенении, как вдруг тропинка вильнула, куст повернулся боком, и показалась телега с лошадью. Фф-ф-фуууу, все в порядке! А то мы уже испугались, что сошли с ума и у нас начались галлюцинации.
Въехали в лес, медленно тащились по лесной дороге, которая от дождей размокла и стала напоминать болото. И, как следовало ожидать, сели посреди огромной лужи! Ни туда ни сюда! Провели в общей сложности несколько часов в лесу.
Мих и Санька сидели в машине. Мы с Софьей отправились на дорогу - застряли мы, как назло, в 50 м от асфальтированной дороги! - за помощью. Поднимая руку в жесте автостопщика, я подумала, что не ездила автостопом лет… ага, четырнадцать. Ну да, последний раз стопила в июне 2001 года, за два месяца до Софьиного появления на свет.
К нашему великому удивлению, первая же машина остановилась. Я быстренько обрисовала ситуацию, спросила про трос. Трос у мужика был, и он не заставил себя упрашивать, сразу поехать помогать. Мы воспряли духом. Но ничего у него не получилось. Машина у него была пониже, чем наша, и пробуксовывать он начал еще на подступах, на куда более мелких лужах, чем та, в которой прочно обосновались мы. Через час-полтора стараний, не увенчавшихся успехом, он уехал, оставив нам трос.
Андрей пошел на дорогу. Миша отправился в ближайшую деревню за трактором. Ближайшей деревней были Уртишки.
Миша туда пришел и заговорил с бабушками. Когда позже, вечером, за рюмкой согревающего напитка, он нам об этом рассказывал, то просто плавился от удовольствия. Я так понимаю, бабушки оказались максимально близки к Мишкиному идеалу деревенских жителей - готовых помочь, никуда не спешащих, мудрых, деликатных. Деликатных - потому что, хоть их просто распирало от любопытства: что это за человек такой незнакомый в деревне появился? откуда взялся? и чего ему надо? - с расспросами бабушки не торопились. Сидели на лавочке, смотрели во все глаза, одна лущила семечки прямо из огромного подсолнуха, лежавшего у нее на коленях. Ждали, пока сам скажет. И с трактористом помогли - показали его дом, а потом замахали в сторону подъезжающей машины:
- Дык вось жа ён!
Мужик, не ломаясь, согласился помочь, поехал ставить машину и выводить трактор. А Мишка успел выудить из бабушек информацию про брукаванкі. Мишка вообще по жизни играет в «простодушного мудреца»: эта описанная Эриком Берном игра - одна из немногих конструктивных или даже единственная конструктивная игра из тех, в которые играют люди. Мишка начал с того, что попытался объяснить бабушкам, что такое брукаванка. Они переглянулись с видом, лучше всяких слов говорившем: «Знайшоў, хлопчык, каму тлумачыць!» Они-то прекрасно знали, что такое брукаванкі. И он прекрасно знал, что они прекрасно знают. Такой ритуальный танец.
Оказалось, что мы опоздали на несколько лет. В Уртишках брукаванка была, да еще какая! Но ее несколько лет назад засыпали песком. Зато уцелела брукаванка в соседних Хилевичах.
Трактор приехал. Мужики закрепили трос. Андрей сел в машину, добрый человек из Уртишек забрался в трактор.
Р-р-раз!
И трос лопнул.
Тогда они закрепили цепь, и трактор вытащил нашу машинку из лужи, выпустившей свою добычу с характерным чавкающим звуком, похожим на поцелуйный чмок. Прощай, тропинка-болото!
Андрей вышел из машины с кошельком в руках. Пытался дать мужику 150 тысяч, но мужик сказал, что ста тысяч будет вполне достаточно. Ну что тут скажешь? Когда я почувствую, что теряю веру в человечество, буду вспоминать этого тракториста из Уртишек, потому что пока такие люди есть, человек человеку не люпус эст. Спасибо, добрый человек.
Еще до того, как нас спасли, мы успели поменять планы. Никакой ночевки в лесу - домой, сушиться, и парить ноги, и греться в городской квартире. Андрей, чтобы толкать машину, забирался в лужу, подвернув штаны до бедер, но в кроссовках. Кроссовки промокли насквозь и квакали.
Но в Хилевичи мы все-таки съездили. И самые сильные впечатления привезли как раз оттуда. Не знаю, может быть, наше восприятие обострилось после пережитого. Или, может быть, из-за заката все казалось таким таинственно-волшебным. Скорее всего, все вместе. Пазл, как говорится, сложился.
Мы шли по брукаванцы, а на ней лежали желтые листья, и валялись желтые ничейные антоновки, а по сторонам стояли безмолвные, ничейные, заброшенные дома с почерневшими причудливыми крестами. Не наспех сколоченными, а настоящими произведениями народного искусства - с распятым Иисусом в сердце креста, с живыми и искусственными цветами.
Тайна витала и над этими крестами, и над дорогой, вымощенной камнем. Кто построил дорогу, кто установил кресты? Есть вещи, которые мы никогда не узнаем - потому что время, как приливная волна, поглотила и смыла все, что было здесь раньше. И потому, что мы из другого времени и нам трудно понять, как думали и что чувствовали люди, жившие здесь до нас.
Все изменилось.
И каждый день продолжает меняться.
И вопреки распространенному мнению о том, что «все, что ни делается, - к лучшему», перемены всегда означают, что, приобретая что-то новое, мы обязательно что-то теряем, иногда даже не успевая заметить и оплакать нашу потерю. Примеры на поверхности: за возможность быть на связи со всем миром (мобильники, интернет) мы поплатились одиночеством, которое не всегда проклятие, а очень часто совсем наоборот - благословение и необходимость. Обретая ровные многополосные автомагистрали, мы навсегда теряем брукаванкі.
Но долой грусть!
Вчера вечером я испекла шикарную шарлотку из хилевичской антоновки.