материя души
ЗАКРОЙ ГЛАЗА. СЛУШАЙ.
шелковое, атласное, мягкая кожа, грубая кожа, гладкие перья, шерстяное крупной вязки, деревянное, кружевное, меховое тончайшей выделки, фланелевое, твердое гипсовое, фактурное бархатное, холодное металлическое, нежнейшее лебяжье
спокойная гладь воды, прохлада сырой земли, бесконечная вязкость масла, треск деревянной коры, ослепляющая переливчатость жемчуга, хрупкость черного угля, неподатливость рассыпающегося снега
щекотание мертвенного мороза, опьяняющее дуновение трав, холодящее дно реки
ОТКРОЙ ГЛАЗА. ВДОХНИ.
ускользающая красота окружающего
"Дверь внезапно отворилась - и в зал вошла покойница в белом атласном саване и с букетом орхидей. Волосы у нее были огненно-красные, кожа - белая как алебастр, а огромные зрачки огромных глаз сияли так же ярко, как и алый рот, похожий на кровавую рану. В руках она держала детеныша леопарда."
"Дверь оттуда отворилась, и, смеясь, вошла Генрих, очень высокая, в сером платье, с греческой прической рыже-лимонных волос, с тонкими, как у англичанки, чертами лица, с живыми янтарно-коричневыми глазами. <...> Она вздохнула и села, поправляя блестящими пальцами волосы, мягко касаясь их, положив нога на ногу в серых замшевых туфлях с серебряными пряжками..."
"Приезжая в сумерки, я иногда заставал ее на диване в одном только шелковом архалуке, отороченном соболем, - наследство моей астраханской бабушки, сказала она..."
"... она прямо и несколько театрально стояла возле пианино в черном бархатном платье, делавшем ее тоньше, блистала своей нарядностью, праздничным убором смольных волос, смуглой янтарностью обнаженных рук, плеч, нежного, полного начала грудей, сверканием алмазных сережек вдоль чуть припудренных щек, угольным бархатом глаз и бархатистым пурпуром губ; на висках полуколечками загибались к глазам черные лоснящиеся косички, придавая ей вид восточной красавицы с лубочной картинки."
"Я снял с нее скользкую от снега шубку, она сбросила с волос на руки мне мокрую пуховую шаль и быстро прошла, шурша нижней шелковой юбкой, в спальню. <...> ... она, только в одних лебяжьих туфельках, стояла, обнаженная, спиной ко мне, перед трюмо, расчесывая черепаховым гребнем черные нити длинных висевших вдоль лица волос."