МАМА. МЕМУАРЫ... "ВОЙНА. БЛОКАДА. МЕЛОЧИ ЖИЗНИ"
Ещё кусочек маминых воспоминаний. Как выясняется, не только у меня - вплоть до последнего времени в голове сложился стереотип о блокадной жизни, как о непрерывном героическом подвиге. Вот подвиг (вернее даже Подвиг) и ничего кроме подвига. И только сейчас я начинаю осознавать, что люди чувствовали в то время. Это потом им объяснили про подвиг, а тогда была жизнь. Просто жизнь. Хоть и очень тяжёлая...
Так что пост про "бытовые мелочи блокадной жизни"
***
Замечу, что прекращение движения трамваев по городу очень тяжело сказалось на ленинградцах. Многие лишились работы, т.к. невозможно было добраться до места работы без транспорта. Это ускорило гибель многих ленинградцев. Они лишились денег, а многие рабочих карточек. Школы осенью работали, нам выдавали на большой перемене по вкусной сдобной булочке, но уже в ноябре школу закрыли в связи с холодом и надвигающимся голодом.
После смерти папы новая неприятность - заболела серьёзно моя сестра Ира 14 лет. У неё начался голодный кровавый понос. Мама через РОНО устроила её в профилакторий, которые были в Ленинграде. Она ходила туда ежедневно в течение 10 дней. Её там лечили и подкармливали. Даже давали понемножку кагор! Я ей очень завидовала, когда она рассказывала, что она ела и пила. И даже плакала. Но мама мне всё объясняла, что Ирочка иначе умрёт, как папа. Всё кончилось благополучно.
***
Ближе к весне появились люди, каким-то образом имеющие отношение к продовольствию. Так, маме удалось выменять 2 буханки хлеба за папино пианино и новый костюм. А за 2 золотых червонца*, которые нам подарила бабушка при моём и Ирином рождении, мама принесла мешочек дуранды (льняные жмыхи). При этом нам было сказано, что никакую другую валюту и ценности продавец не принимает - только золотые монеты. Дуранда мне настолько понравилась, что я произнесла: «Мама, почему мы до войны её не покупали?».
Кроме того оставшиеся вещи и книги мама выменяла на некоторое количество табака через работника табачной фабрики им. Урицкого, находившейся на Среднем проспекте Васильевского острова. Мама надеялась, что в дороге при эвакуации этот табак поможет нам преодолеть трудности переезда. К сожалению, сумку с табаком у нас украли ещё в Ленинграде.
А однажды, увидев из окон нашей комнаты упавшую на Большом проспекте лошадь, мама с топориком ринулась из дома. И там уже много таких людей прибежало, но хозяину лошади удалось её поднять, и мама вернулась ни с чем.
Очень помогли нам шпалы, которые по осени 1941 г. можно было взять при разборе трамвайных путей на Косой линии Васильевского Острова (или где-то в конце Большого проспекта?). Мы их понемногу пилили и топили плиту для обогрева и приготовления пищи. Дело в том, что в квартире мы остались одни и решили из комнаты перебраться на кухню. Во-первых, там было теплее. Там была плита с дымоходом. Кроме того, в комнате было страшно при бомбардировках.
* Имеются в виду т.наз. «золотые николаевские червонцы», их нынешняя цена на рынке нумизматов порядка 15 000-25 000 рублей. Мне мама тоже такие подарила на рождение детей, а ей они достались после войны в наследство от «бежецкой» бабушки (А.Ф.)
***
Очень сильный налёт немецких бомбардировщиков был 4 марта 1942 года. Как потом сообщалось, из 130 самолётов 70 прорвались к городу и летели вдоль Невы, сбрасывая бомбы на корабли и дома. В тот день на Васильевском Острове было разрушено 40 домов. Одна из бомб упала напротив нашего дома, а дом на углу 13 Линии и Большого проспекта (в следующем от нас квартале) был полностью разрушен. Наш дом колыхался, как при землетрясении, а свист летящих бомб был страшенный.
***Что ещё можно вспомнить?
Мама очень рационально вела хозяйство.
На карточки, кроме хлеба, давали крупу, сахар или конфеты, масло растительное и животное, и что-то ещё. Конфеты покупать было не выгодно, покупали сахар, варили супы, каши. Еду делили на три части, чтобы равномерно потреблять этот мизерный паёк. Всегда ели суп. Есть, конечно, хотелось всё время, но до обмороков дело не доходило. Только при нашей эвакуации, когда мы очень долго ехали в поезде до Ладожского озера, нам долго не отоваривали наши карточки и не давали еду. Я запомнила, как я почти теряла сознание от голода.
Ещё одно воспоминание.
Примерно в марте или феврале 1942 г. нам сказали, что на 17-ой линии В.О. открыли баню. Мы всем семейством туда сходили и наконец-то помылись. Хотя вода была только тёпленькая, да и сама баня не горячая, но воспоминание об этом отличное. В нашем доме, похоже, водопровод работал всю зиму. Не помню, чтобы мы выносили ведро - наверное, канализация тоже действовала. Только однажды мы ходили за водой в дом на 10-ой Линии. На Неву никогда не ходили.
***
О Блокаде и книгахУ нас была очень хорошая библиотека. Часть книг папа привёз из Бежецка из своей родительской библиотеки, но некоторые книги он покупал уже в Ленинграде. Его мечта была собрать всю классику. Книги у нас хранились в двух шкафах. Одни - классика - в одном шкафу, а другие - в небольшом красивом шкафчике. Эти книги папа нам не разрешал брать - он считал, что нам ещё рано их читать.
Перед отъездом из Ленинграда наша мама развесила объявления о продаже книг. И, что удивительно, приходили люди, которые рылись в наших книгах и покупали их. Иногда мама отдавала книги бесплатно, когда видела, что человек очень хочет приобрести ту или иную книгу, но денег мало. Даже в такое тяжёлое время народ интересовался культурой…
***
И от себя добавлю в продолжение темы коронавируса 8 Марта... Бабушке тогда, в январе 1942 г. исполнилось 35 лет. Тридцать пять! По моим понятиям девчонка совсем. Не знаю даже, я или моя дочь смогли бы так же "рационально вести хозяиство" и сохранить жизнь себе и трём своим "иждевенцам"?.. Лучше не проверять.