Про прозу
Разговоры вращались в основном вокруг трёх тем. Это были женщины, разные виды наркотиков и еда. Нетрудно догадаться, что самыми страстными были рассуждения о последнем. Казалось, что самым тяжёлым в ситуации ареста фактом является невозможность выйти и купить сгущёнку или грецкие орехи. Мы придумывали рецепты самых фантастических блюд и давали громкие обещания рано или поздно выйти и испробовать все гастрономические фантазии на практике. Прекрасно зная, что никто из присутствующих на воле и не вспомнит об этом . Я больше слушал, хоть это мне не свойственно. Впрочем, я всё равно получил кличку Журналист и был вынужден отвечать на долгие расспросы «третьего» об энцефалите. И еле удержался от идеи рассказать бедняге про опасность слегка свихнуться, приведя в пример историю с Летовым, писавшим в подобном состоянии альбом «Прыг Скок». Знаю, что он бы не понял, кто такой Егор, но это всё могло бы ещё больше снести ему крышу.
В одну из двух ночей я проснулся оттого, что третий молился. Он лежал с закрытыми глазами и нервно шептал «Отче Наш». Было почему-то противно, словно ты застал человека за мастурбацией. И я никак не показал, что слышу его...
Интересно, какова вероятность того, что дописав я сотру это всё к чёртовой бабушке?
В одну из двух ночей я проснулся оттого, что третий молился. Он лежал с закрытыми глазами и нервно шептал «Отче Наш». Было почему-то противно, словно ты застал человека за мастурбацией. И я никак не показал, что слышу его...
Интересно, какова вероятность того, что дописав я сотру это всё к чёртовой бабушке?