Зигфрид Кракауэр -"От Калигари до Гитлера. Психологическая история немецкого кино"
Если честно, я редко читаю книги с экрана, предпочитаю бумажный вариант. Поэтому читаю так только вещи редкие но абсолютно необходимые. Предпоследней книгой, прочитанной таким образом где то в середине прошлого года, была Гора Аналог Рене Домаля. Но там была вещь короткая, недописанная и обязательная к прочтению для такого поклонника группы "Большая Игра" и шедевра Ходоровски как я.
Теперь вот прочёл ещё одну электронную книгу. Столь понравилось, что накатал короткую рецензию. Не думаю что придётся развить во что-то более масштабное, поэтому запощу как есть.
Вот пара слов об авторе, дабы не объяснять биографию. Сама работа написана в 47 году, и с той поры стала, пожалуй, одной из основных книг по истории кино.
Дико спорная, но дико интересная книга. Для демонстрации важности данной работы процитирую Делёза.
Важность книги Кракауэра «От Калигари до Гитлера» состоит в том, что там показано, каким образом в экспрессионистском кино отразился подъем гитлеровского автоматизма в душах немцев.
Впрочем на мой взгляд главная удача книги - в её подходе к кино как сгусткам коллективного бессознательного, отражающим происходящие в массах процессы лучше любой социологии. Если фильм снят, и люди на него идут - значит он затрагивает что-то. И Кракауэр пытается сравнить исторический процесс с кинотенденциями. Иногда получается лютая дичь, к примеру прекрасный Голем. Как Он Пришёл в Наш Мир Вегенера был описан следующим образом:
Сюжет сводится к тому, что император из рода Габсбургов отдал приказ, согласно которому евреев надлежит изгнать из гетто, этого призрачного лабиринта кривых улочек и сутулых домишек. Дабы смягчить разгневанного владыку, раввин Лёв волшебными чарами вызывает к жизни вереницу библейских героев. Среди них - Агасфер, который утверждается на земле и даже грозит разрушить императорский дворец. Владыка в панике готов отменить указ о еврейском переселении, если раввин отвратит нависшую над ним беду. Тогда раввин Лёв велит своему слуге Голе-му защитить императорские покои. Тот повинуется ему с автоматической проворностью робота. Итак, разум превращает грубую силу в орудие освобождения угнетенных. Но фильм, бросив эту тему на полпути (он сосредоточивает внимание на том, как Голем освободился от своего хозяина), постепенно превратился в набор бессмысленных небылиц.
По моему полный пиздец, "разум превращает грубую силу в орудие освобождения угнетенных." Я понимаю, что он человек весьма образованный, но иногда идеологизированность несколько мешает восприятию. Тем более что последний "Голем" уж точно о другом. И описываемый эпизод совершенно не похож на фильм, как по сюжету, так и по сути, там скорее было показано столкновение мифологического и "реального" времён, когда прошлое в виде Моисея времён Исхода может прямо взаимодействовать с наблюдателями из императорского дворца в Праге. Вообще этот фильм нельзя оценивать без сравнения с "Големом" Майриника, там имеются прямые параллели. Но Краукер, похоже, экспрессионистской литературой не очень то интересовался. В другом месте он поливает грязью крайне талантливого Эверса называя его всего лишь человеком с несомненным "чувством кинематографа" . Про прихоти судьбы он был бездарным писателем, не лишенным тем не менее воображения, тороватым на остросюжетные эффекты и любившим эксплуатировать сексуальные мотивы.
Тем не менее это всё можно скинуть на политическую ангажированность автора, так же как и неприятные размышления о революционности цензуры.
С другой стороны, эта книга даёт вполне реальный срез германского кино в целом, от экспрессионистких экспериментов до мюзиклов. Кракауэр всё же очень неглупый человек, профессионально работавший кинокритиком, он сумел заметить много мелких но важных деталей. И описать их ясным и лёгким языком. Огромное количество имён режиссёров и названий фильмов, которых точно надо посмотреть. И подробный разбор наиболее сильных и слабых сторон. Из того что я видел, захотелось поспорить только о "Големе" и о финале Каллигари, на мой взгляд идея "закольцевать" фильм сделав эпилог и пролог в психбольнице, (мнежду прочим, идея Ланга) ничуть не снизила революционный накал фильма. Даже наоборот, изначальный вариант был как то более мещанским. Но вообще глава про Кабинет Доктора Калигари - одна из самых сильных и познавательных.
Чех Ганс Яновиц, один из сценаристов фильма "Кабинет доктора Калигари", вырос в Праге, средневековый облик которой близок призрачным снам.
В один из октябрьских вечеров 1913 года молодой поэт Ганс Яновиц, живший в ту пору в Гамбурге, отправился на ярмарку, надеясь там в толпе найти девушку, незадолго до этого пленившую его красотой и манерой держаться. Репербан, этот злачный район, известный каждому матросу, был запружен палатками. Гигантский памятник Бисмарку стоял, точно угрюмый часовой, у торговой гавани в Хольстенвалле. Из сумрачного парка, окаймлявшего Хольстенвалль, до Яновица донесся приглушенный девичий смех, и тот, полагая, что смеется его исчезнувшая избранница, устремился в парк. Смех, которым девушка, очевидно, приманивала своего кавалера, пропал в кустах. Когда через некоторое время Яновиц двинулся к выходу, из-за деревьев внезапно вынырнула зловещая фигура и направилась, как показалось Яновицу, в ту сторону, откуда слышался смех девушки. Краем глаза Яновиц успел разглядеть этого странного человека. С виду он был обыкновенный буржуа. Скоро он исчез в темноте, и дальнейшие поиски уже не имели смысла. Наутро крупно набранный подзаголовок местной газеты сообщил: "Чудовищное сексуальное преступление в парке Хольстенвалля. Юная Гертруда... убита". Смутное предчувствие подсказало Яновицу, что Гертруда и есть та самая девушка с ярмарки, и он пошел на похороны жертвы. Во время погребальной церемонии Яновицу вдруг показалось, что в толпе находится убийца, еще не схваченный полицией. Человек как будто узнал его тоже. Он оказался тем самым зловещим незнакомцем, появившимся в парке из-за деревьев.
И самый главный результат прочтения книги. Мне стало крайне интересно, можно ли наложить саму методику Кракауэра на историю советского\российского кино. Чисто для примера. Может не начиная с царских лет и кино 20 годов, больно уж огромный объём пришлось бы перелопатить. Но кино восьмидесятых и девяностых так и просится для подобного анализа. Именно психологического. Другой вопрос, что для этого пришлось бы анализировать и паталогически поверхностное, совершенно пустое кино нулевых. Хотя это тоже тема для анализа, как так получилось что дикое, маловменяемое но всё же живое и настоящее кино девяностых сменилось этим глянцевым манекеном. Грубо говоря как Брат и к примеру Упырь сменились Братом 2 и Ночным Дозором. Тоже ведь, отражение изменений в массовом мышлении, причём произошедшим весьма быстро.