(no subject)
в начале марта наконец-то выпадает снег, люди из роскильде отменяют деловые встречи, потому что не могут раскопать входы в гараж, в каструпе сидят на пожитках мрачные пассажиры отложенных рейсов. я улетаю в стокгольм, мы жжем там свечки, смотрим "последнее танго в париже" на быстрой перемотке, потому что в обычном ритме выносить это невозможно, и сходимся на том, что скорее дали бы вуди аллену, чем марлону брандо
- на каком языке удобнее? - спрашивает hr перед началом собеседования. - датский или английский?
- датский, - говорю я.
возвращаюсь домой пешком, мимо парламента, через мост, покупаю на набережной виноградное мороженое
живем в генте возле консерватории, проходим мимо ее открытых окон каждый раз, когда нужно выходить из дома. загадываем, на чем будут играть, когда мы пройдем тут в следующий раз - и проверяем, кто правильно угадал в прошлый. в начале гента получаю письмо от иностранки. к концу гента мы почти договариваемся о переводе
ездим на катамаране по амстердаму, меняемся у педалей, смотрим в небо и верхние этажи, периодически застреваем под мостами, успеваем обсудить пару вариантов сценариев "как мы могли бы переехать сюда жить" - ни к одному из них, правда, никогда потом не возвращаемся. у нас в городе неполных двое суток, сутки из них над нами висит проклятье кедов конверс 36 размера, но амстердам - моя главная географическая любовь-2007. спокойная, без надрыва
возвращаюсь в гостиницу в торсхавне, ужасно холодно, июнь, идет дождь, пар изо рта, пахнет мокрой шерстью. мне навстречу идут двое раскрашенных футбольных болельщиков с фарерским флагом. кроме нас в этой половине торсхавна прохожих нет
сидим в открытом катере, когда у нас над головой начинает расходиться дворцовый мост. питер - однозначно мое вот-это-я-зачастила-года, ни одного питера за почти двадцать пять лет, потом четыре за год
читаем при свете керосиновой лампы подшивку старых датских журналов, выискиваем в каждом колонку "письма в редакцию", на письма отвечает фру нини.
фру нини, я семнадцатилетняя девушка, летом на отдыхе познакомилась с женатым мужчиной, мы гуляли в лесу за руки и много разговаривали, сейчас зима, я очень скучаю и хочу ему написать и назначить встречу, стоит? милая девочка, писать, конечно, не стоит. он наверняка рассказал жене, что подружился на отдыхе с молоденькой девушкой и весело проводил с ней время, но не станет встречаться с тобой сейчас наедине.
за окном кромешная темнота, раз в несколько секунд во фредриксхавне асинхронно мигают ветряки
а. и к. переезжают в огромный священнический дом с садом, вокруг которого можно гулять в ржаных полях. по утрам в комнату для гостей врываются младенцы и громко говорят друг другу - только помни! мы должны быть очень тихими и осторожными, иначе она проснется! - да-да, очень тихими и осторожными! - после чего младенцы лезут в шкаф и устраивают там последний день помпей. а. и к. везут нас обедать напротив замка, замок переоборудовали под квартиры, на средневековых дверях висит указатель фамилий, во двор пускают до шести вечера, после шести начинается прайвеси
выходим вечером на пляж в ницце, напротив оперы, с бутылкой шабли, на пляже подозрительно много народу, но мы не обращаем на это внимания, пока на всей английской набережной не гасят фонари и не начинается салют, на который мы смотрим, болтая ногами в воде
ходим по дому на кристиансхавне, как потенциальные покупатели. у хозяев хорошая коллекция старых книг, судя по путеводителям, они много бывали в южном полушарии, у них нет детей и ванная выложена плиткой в васильках, которой как минимум лет сто. жилец во флигеле не любит открывать окна в спальне, собирает виниловые пластинки и подключает ноутбук ко внешнему монитору. через нас вообще проходит добрый десяток квартир за полгода, даже больше - школьные учителя, которые затеяли продажу не в добрую пору зарождающегося на рынке пиздеца, и на наших глазах хоронят мечту заработать на продаже миллион, переехать с ним на фюн, развести там розарий и не работать; директор конторы, которая сдает юридическим лицам велосипеды на долгое время, с двумя квартирами и дачей, на пороге банкротства; бездетная пара на amagerbrogade с ванной, в которую можно выйти только через спальню. лестничные пролеты, четырехэтажные дома, 2005 год постройки, метро под окнами, вид на мраморный собор, встречи с маклерами - чтобы в результате снять квартиру совершенно случайно, особенно на это не надеясь
в полшестого гостиница "космос" включает бегающие торцевые огоньки - и выключает около двух ночи. я лежу в номере несколько дней, выучиваю наизусть расписание огоньков, вижу из окна останкинскую башню и воздушный шар, когда нет тумана, и четко понимаю, что наш роман с москвой давно закончился, и что я не поеду сюда больше, ближайшие несколько лет точно, а там посмотрим
кормлю пасынка суши с видом на миссиссиппи, потом мы выбираем подарок девочке, в которую он влюблен. сухая азиатская тетка в бриллиантах, которая продает подарки девочкам, спрашивает, откуда мы, что это за язык, и явно пытается понять, кем мы друг другу приходимся
в мариотте большая конференция славистов, и по canal street ходят славянского вида люди с беджами, которые слишком громко и слишком раздраженно говорят своим спутницам - нет, ну вот а чем ты думала?
двухмесячный младенец и. сидит у меня на руках, икает, и в глазах у него стынет страшное ипохондрическое переживание. "боже, боже, я наверняка смертельно болен, это длится уже десять минут", говорит выражение лица младенца и.
незнакомый человек на экране укладывается, как на сеновале, подложив правую руку под голову, и машет мне несколькомиллиметровой левой ладонью. пять пальцев, все в порядке, удовлетворенно говорит узистка и распечатывает фотографию
- на каком языке удобнее? - спрашивает hr перед началом собеседования. - датский или английский?
- датский, - говорю я.
возвращаюсь домой пешком, мимо парламента, через мост, покупаю на набережной виноградное мороженое
живем в генте возле консерватории, проходим мимо ее открытых окон каждый раз, когда нужно выходить из дома. загадываем, на чем будут играть, когда мы пройдем тут в следующий раз - и проверяем, кто правильно угадал в прошлый. в начале гента получаю письмо от иностранки. к концу гента мы почти договариваемся о переводе
ездим на катамаране по амстердаму, меняемся у педалей, смотрим в небо и верхние этажи, периодически застреваем под мостами, успеваем обсудить пару вариантов сценариев "как мы могли бы переехать сюда жить" - ни к одному из них, правда, никогда потом не возвращаемся. у нас в городе неполных двое суток, сутки из них над нами висит проклятье кедов конверс 36 размера, но амстердам - моя главная географическая любовь-2007. спокойная, без надрыва
возвращаюсь в гостиницу в торсхавне, ужасно холодно, июнь, идет дождь, пар изо рта, пахнет мокрой шерстью. мне навстречу идут двое раскрашенных футбольных болельщиков с фарерским флагом. кроме нас в этой половине торсхавна прохожих нет
сидим в открытом катере, когда у нас над головой начинает расходиться дворцовый мост. питер - однозначно мое вот-это-я-зачастила-года, ни одного питера за почти двадцать пять лет, потом четыре за год
читаем при свете керосиновой лампы подшивку старых датских журналов, выискиваем в каждом колонку "письма в редакцию", на письма отвечает фру нини.
фру нини, я семнадцатилетняя девушка, летом на отдыхе познакомилась с женатым мужчиной, мы гуляли в лесу за руки и много разговаривали, сейчас зима, я очень скучаю и хочу ему написать и назначить встречу, стоит? милая девочка, писать, конечно, не стоит. он наверняка рассказал жене, что подружился на отдыхе с молоденькой девушкой и весело проводил с ней время, но не станет встречаться с тобой сейчас наедине.
за окном кромешная темнота, раз в несколько секунд во фредриксхавне асинхронно мигают ветряки
а. и к. переезжают в огромный священнический дом с садом, вокруг которого можно гулять в ржаных полях. по утрам в комнату для гостей врываются младенцы и громко говорят друг другу - только помни! мы должны быть очень тихими и осторожными, иначе она проснется! - да-да, очень тихими и осторожными! - после чего младенцы лезут в шкаф и устраивают там последний день помпей. а. и к. везут нас обедать напротив замка, замок переоборудовали под квартиры, на средневековых дверях висит указатель фамилий, во двор пускают до шести вечера, после шести начинается прайвеси
выходим вечером на пляж в ницце, напротив оперы, с бутылкой шабли, на пляже подозрительно много народу, но мы не обращаем на это внимания, пока на всей английской набережной не гасят фонари и не начинается салют, на который мы смотрим, болтая ногами в воде
ходим по дому на кристиансхавне, как потенциальные покупатели. у хозяев хорошая коллекция старых книг, судя по путеводителям, они много бывали в южном полушарии, у них нет детей и ванная выложена плиткой в васильках, которой как минимум лет сто. жилец во флигеле не любит открывать окна в спальне, собирает виниловые пластинки и подключает ноутбук ко внешнему монитору. через нас вообще проходит добрый десяток квартир за полгода, даже больше - школьные учителя, которые затеяли продажу не в добрую пору зарождающегося на рынке пиздеца, и на наших глазах хоронят мечту заработать на продаже миллион, переехать с ним на фюн, развести там розарий и не работать; директор конторы, которая сдает юридическим лицам велосипеды на долгое время, с двумя квартирами и дачей, на пороге банкротства; бездетная пара на amagerbrogade с ванной, в которую можно выйти только через спальню. лестничные пролеты, четырехэтажные дома, 2005 год постройки, метро под окнами, вид на мраморный собор, встречи с маклерами - чтобы в результате снять квартиру совершенно случайно, особенно на это не надеясь
в полшестого гостиница "космос" включает бегающие торцевые огоньки - и выключает около двух ночи. я лежу в номере несколько дней, выучиваю наизусть расписание огоньков, вижу из окна останкинскую башню и воздушный шар, когда нет тумана, и четко понимаю, что наш роман с москвой давно закончился, и что я не поеду сюда больше, ближайшие несколько лет точно, а там посмотрим
кормлю пасынка суши с видом на миссиссиппи, потом мы выбираем подарок девочке, в которую он влюблен. сухая азиатская тетка в бриллиантах, которая продает подарки девочкам, спрашивает, откуда мы, что это за язык, и явно пытается понять, кем мы друг другу приходимся
в мариотте большая конференция славистов, и по canal street ходят славянского вида люди с беджами, которые слишком громко и слишком раздраженно говорят своим спутницам - нет, ну вот а чем ты думала?
двухмесячный младенец и. сидит у меня на руках, икает, и в глазах у него стынет страшное ипохондрическое переживание. "боже, боже, я наверняка смертельно болен, это длится уже десять минут", говорит выражение лица младенца и.
незнакомый человек на экране укладывается, как на сеновале, подложив правую руку под голову, и машет мне несколькомиллиметровой левой ладонью. пять пальцев, все в порядке, удовлетворенно говорит узистка и распечатывает фотографию