Кузнецы
Я достаточно спокойно отношусь к любой национальности(в последней переписи обозначил себя как "сибиряк", это и не хорошо и не плохо, просто я себя таким вижу). Мне глубоко по барабану "национальные" вопросы. НО! Если вдруг какая либо нация начинает превозносить свои достижения, кичится ими, а ещё более обвинять другую в якобы упущенных возможностях развития, мне это не нравится. Каждый должен реально осознавать свои возможности. Национально "осознав" себя "великим народом" алтайцы, например, присвоили достижения культуры и производства никакого отношения к ним не имеющие. Ну и Бог бы с ними, но в своей кичливости они создают проблемы для исторической науки, учёные просто не допускаются на территорию региона(например академик Молодин). Попытки выдать желаемое за действительное наблюдаются и в Кузбассе. В связи с этим моё небольшое исследование.(Я НЕ профессиональный учёный)
СТРАННЫЕ «КУЗНЕЦЫ»
Одним из любопытных моментов освоения Сибири есть собственное название «Кузнецк» и следующие от него топонимы. Русским были известны несколько территорий, которые назывались «Кузнецкими». Одна из самых ранних известна по грамоте от 6 сентября 111 г.(1602) о сборе ясака с «Кузнецкой самояди» в Сургуте или Мангазейском остроге, где будет удобнее инородцам [1,стр. 214]. Следующая по времени - это бассейн Верхней Томи, а третья находилась на Енисее, там, где в 1619 г. возник Енисейский острог, который после постройки первое время называли Кузнецким или Тунгусским [2]. Название «кузнецы» для верховьев Томи скорее всего появилось в 1603 году во время поездки в Москву и подачи челобитной Борису Годунову князца эуштинцев Тояна. Грамота из Москвы в Сургут от царя Бориса Годунова воеводе Ф.В. Головину и голове Г.И. Писемскому от «20 генваря» 1604 года говорит о том что «бил челом «Томские земли князек Тоян»…«в Томской вершине живут 200 человек кузнецов, а делают доспехи и железца стрельные, и котлы выкавывают» [1,стр 214]. Следует отметить, что собственно Кузнецкий острог был заложен в 1618 году, одной из первых информаций в которой освящалась деятельность местного населения был наказ воеводе Баскакову: «а на горах растет всякий лес, и тот лес расчищают, пашут пашни, сеют пшеницу, ячмень, конопли... все те кузнецкие люди горазды делать всякое кузнецкое дело…». В грамоте царя Михаила Федоровича oт 11 октября 1623 г. приводится довольно подроб¬ное описание добычи и плавки руды у шорцев, а также дается представ¬ление о железных изделиях: и их значении в экономике шорцев. Здесь говорится, что около города Кузнецка «на Кондоме и Мрасее реках горы великие каменные, в тех емлют кузнецкие ясашные камни, кои разжигают на дровах, разбивают молотами и, раздробив, сеют решетом, а просеяв, сыплют понемногу в горн, где сливается железо. Из того железа делают они панцыри, бехтерды, шоломы, копьи, рогатины, сабли и другие железные вещи, кроме пищалей. Панцыри и бехтерды меняют калмыкам на лошадей, коров и овец, также иные и ясак платят»[3, стр.9]. Около 1683 г. было составлено «Описание новыя земли, сиречь сибирского царства» в нём подьячий Посольского приказа Никифор Венюков сообщает: «Кузнецы же словут, потому что ясачные люди государские тамо живут по берегу Томи реки и иных тамошних рек, трех терсей камений берут и жгут, и плавят железо, и куют вместо наковалн на камени же; а железо то кузнецкое и уклад велми добр, лутше свейского железа и мягко железо, аки свинец. Соболми, железом в казну ясак платят» [4,стр.79]. «Описание…» было составлено после поездки с посольством Н.Сафария в Китай в 1675 году и сам Никифор «Данилов» Венюков в Кузнецке не был. Это «Описание…» переписывалось и переводилось на иностранные языки. Текст описания был известен Н. Витсену, опубликовавшему в 1692 году в Амстердаме труд «Norden Oost-Tartarie».
Всё, кажется, достаточно просто, «кузнецы» были, описание и процесса плавки и ассортимента изделий есть, но вот материальных подтверждений этим изделиям нет. То есть нет тех замечательных, котлов, шлемов, сабель, панцирей, бердышей и т.д. и т.п. Вооружение из «высококачественного легированного металла» [27] должно было оставаться в большом количестве и в этнографическое время, но ничего подобного не наблюдается. Из всех имеющихся в научном обороте остатках доспехов собственно «шорских» изделий нет, а несколько пластин панцирей обнаруженных на близлежащих территориях (поселение Бедаревское-2) вполне могут быть привнесёнными извне. Кроме того практически вся домашняя утварь у шорцев была преимущественно деревянная или берестяная, что, безусловно, странно при умении изготовлять нержавеющие металлические изделия. Не отмечены и рабочие места шорских кузнецов, так если описание выплавки крицы есть, то наковальни и собственно кузнечных принадлежностей нет. Трудно себе представить ковку круглого котла или техническую сварку железа на камне. Так же стоит отметить некоторую нестыковку собственно с кузнецами. Первым кузнецом Кузнецкого острога с окладом в 5 рублей был Петрушка Яковлев [5], что при местном, искусном в изготовлении оружия, населении достаточно странно. В делах о розыске железных руд в Кузнецком уезде, 149 г.(1641г.) сообщается о посылке сюда кузнецов «для железного дела» из Москвы [1,стр.83], видимо кузнецов в Кузнецком уезде не хватало. Как и не хватало их практически во всей Сибири, поэтому «в кузнецы для Сибири "верстали" людей из европейской Московии в приказном порядке или "прибирали" просто "гулящих"». [6] Сами же «служилые татары кузнецкого гарнизона… участвовали вместе с другими кузнецкими служилыми людьми в несении караульной и патрульной службы, в отражении нападений на город и его окрестности, в военных походах против кочевников, в сборе ясака, в «посольствах» к кочевникам, в строительстве новых укрепленных пунктов.» [7]
Интересен и сам процесс производства железа. Шорская печь не что иное как сыродутный горн - агрегат, в котором при любых параметрах процесса может быть получено только кричное железо [8,стр. 140]. Потери железа со шлаком были чрезвычайно высоки и достигали на начальном этапе освоения технологии 80 % от массы загруженного в агрегат железа [8, стр. 141]. В феврале 2009 года журнал "Популярная механика" попробовал восстановить процесс изготовления меча XIII века с соблюдением всех средневековых технологий, из 120 кг. обогащённой руды получили 25 кг. крицы, выход 20,83% [9,стр.52] Таким образом, выплавленные 2 фунта (819 гр.) крицы в шорской печи (а вмещать она могла около 3 фунтов (1228,5 гр.) руды) наблюдаемой Гмелиным [10,стр.86-107]) пожалуй самый высокий показатель для подобного процесса, выход 66,67%. Для изготовления стали науглероживали кричное железо, «железо обрабатывали молотом и вновь помещали в печь. В ходе многократной обработки терялось до 90 % от массы исходной крицы.» [8, стр.129]. Журналисты получили из 25 кг. крицы две 1,5 кг. заготовки для меча, выход 12% [9,стр.55]. Получается что из одной шорской плавки могло получиться, в лучшем случае, около 100 гр. железа, что достаточно только для изготовления небольшого ножа, нескольких наконечников стрел или мелкой детали для куяка (пластинчатого доспеха).
Стоит отметить и ценность товара как такового, для производства кричного железа не достаточно только сыпать рудный порошок в печь, необходим древесный уголь в количестве достаточном для плавки, «непосредственно на процесс извлечения железа из руды его расход составлял 3-4 кг. на килограмм «сырого» железа, еще столько же топлива требовалось сжечь при переработке сырца в товарный продукт. С учетом же того, что при производстве древесного угля масса продукта составляла не более 15 % от массы дров, общий расход высококачественной древесины на производство одного килограмма железа достигал почти 50 кг.» [11, стр.21]. Таким образом, должна была существовать часть шорцев, главным занятием которой было углежжение с необходимыми для данного ремесла инструментами: пилами, топорами, ямами. Кроме Ю.В. Ширина, который упоминает «отдельные роды, специализировавшиеся на выжигании древесного угля», об углежогах не пишет ни кто[27].Нужно учитывать, что руду перед выплавкой обжигали и мололи, это так же требовало значительных трудозатрат и, опять же, специального инвентаря.
Здесь есть ещё несколько непонятных моментов, очень любопытны цифры приводимые Шириным, 30-40 криц за соболя то есть 30-40 плавок, что не менее пуда [12,стр. 209-216]. Ясак с 1625 года для всех ясачных волостей Кузнецкого уезда от 5 до 10 шкурок соболя со взрослого трудоспособного мужчины в год. [13, стр.10], то есть от 150 до 400 плавок на одного ясачного. Или таможенная книга Тобольска упоминает о регулярной доставке 10-16 пудов кричного и дельного железа [12, 209-216], то есть от 300 до 640 плавок. Таким образом, процесс производства кричного железа в таких объёмах должен был быть практически непрерывным, но шорские плавильни были небольшого объёма и после плавки требовали ремонта. Для извлечения крицы нужно было разбирать печь, «поэтому каждой новой плавке предшествовали работы по восстановлению конструкции печи, обмазка внутреннего пространства агрегата глиной, а также установка новых сопел, прочность которых, вплоть до изобретения металлических фурм, была очень низкой.» [8,стр.144]. Получается, что только для выплаты ясака одному плавильщику нужно было непрерывно работать от 5 месяцев до года. Остатки шлаков при таком производстве должны примерно соответствовать количеству выплавленного металла, но нигде в Шории учёные не фиксируют значительных скоплений металлических шлаков. Кроме того практически нигде не упоминается о крупных горных выроботках железной руды, что тоже достаточно загадачно, если на Урале и даже в Томске предпринимались попытки организовать собственное металлургическое производство зачастую на незначительных месторождениях, то в Кузнецке ничего подобного не было вообще.
Изделия из стали требовали профессиональных знаний и длительного времени изготовления, стоимость металла и кузнечных работ была очень высока, позволить иметь себе меч, шлем или «куяк» мог далеко не каждый желающий. Не стоит и забывать что изготовить металлические пластины это ещё не изготовить весь доспех. Куяк представлял собой пластинчато-нашивной доспех. То есть пластины нужно было кому-то на что-то нашить и это были не просто суконные рубахи, ценность которых тоже была не мала. Говорить о массовом производстве оружия и доспехов можно только тогда, когда имеется большое количество профессиональных кузнецов, имеющих значительный производственный опыт, их подмастерьев и людей обслуживающих производство. «Промышленность у шорцев носила исключительно домашний характер» утверждал Л.П.Потапов. [14, стр.123]. З.Г.Карпенко отмечала что: «добыча железной руды и производство железа у шорцев и других народностей Сибири представлялись в виде мелкого домашнего производства, в лучшем случае ремесла» [15, стр. 34]. Говорить о домашнем производстве можно, только если целью производства ставились простейшие бытовые предметы, ножи, наконечники стрел.
Рассматривая шорский фольклор, также встречаешься со странностями, так, крупнейший исследователь шорского фольклора, Н.П. Дыренкова отмечает: «В поэмах фигурируют и кузнецы. Кузнечество, которое уже очень давно было известно на Алтае, в Кузнецкой тайге, также естественно нашло своё отражение в героическом эпосе. «С великого хребта глянул, земли он Кара Мюкю достиг. В этой земле стук девяносто молотов через твёрдые мозги насквозь проходит. Внутри черного города, в этой земле раскинувшегося, девяносто кузнецов куют. Девяносто кузнецов оттуда вышли. В девяносто щипцов богатыря, имеющего спину с тайгу, защимили и в черное море свалили»». [16, стр.XXXIII] Дело только в том, что Кара Мюкю «хан, живущий за спиной семидесяти миров, за пределами семидесяти царств» [16, стр.93] и «это была земля, куда шестьдесят богатырей, дань принося, входили; это была земля, откуда семьдесят богатырей, дань отдав, назад выходили. Заплатившие дань богатыри со смехом выходят. Богатыри, у которых [денег] нехватило, чтобы заплатить дань, со слезами выходят. Из их спины ремень в четыре пальца шириною выдирали» [16, стр. 99], так что, вероятно, и кузнецы-то упоминаемые в данном контексте к шорцам отношения не имеют. Практически все поэмы рассказывают о кочевом народе, все интересы которого так или иначе связаны со скотом, о его выпасах и стойбищах, охотники и кузнецы просто крупинки в громадном массиве эпоса кочевников. Достаточно сравнить с мифами, преданиями, сказками хантов и манси чтобы понять что это эпос не таёжных охотников, рыболовов, собирателей и кузнецов. [17] Постоянно фигурирует кольчуга как самая надёжная защита богатыря и очень редко панцири (при этом производство кольчуг у шорцев не отмечает никто). Рассказывая о «плешивых» которых зовут для убоя скота говорится о выдаче им топоров [16,стр. 141, стр. 173, стр. 211] видимо предполагается высокая стоимость топоров и их малое количество раз их нужно получать у хана, а не пользоваться своими собственными, кроме того топоры используются как орудие забоя скота, «топор прошёлся по головам скота» [16,стр.173] и, возможно, для раскалывания чего-то, «сорок топоров …тридцать колунов» [16, стр.141] если в тексте предполагается «колун» в нынешнем понимании слова. Конечно и сами поэмы достаточно современны, в них часто упоминаются пули: «выстреленные пули не берут его», «выстреленная пуля от камня назад не возвращается», «конь быстрее выстреленной пули», «имеющая душу пуля», «золотая пуля» [16, стр. 19, стр.95, стр.111, стр.145, стр.231] и, вероятно, виденное у русских: «черные счёты перекидывает» [16, стр.99]. Любопытно и упоминание того, что герой «дёрнул ногою китайское стремя» [16, стр.162], то есть, видимо, лучшее по качеству чем изделия местных мастеров.
Практически у всех исследователей как показатель развитости кузнечного производства у шорцев упоминаются: «...66 котлов железных, 109 таганов, шестеры, стремена, железа конские, 900 стрельных железов, 100 железниц, 2 пятна железных, 2 комзы и 60 ковшей железных» [18, стр.317] в отрывках из розыскного дела 1722 года кузнецкого коменданта Бориса Синявина, но дело-то в том что это именно «отрывки». Если разбирать это дело подробно, то станет ясно что во-первых Дюренг собирал алман на контайшу «в Забийских волостях» [18, стр.313], а кумандинцы это не шорцы, причем собирал алман «по шти соболей с человека» [18, стр.313], а убежал, узнав о казаках, из Нижне-Кумандинской волости [18, стр.314](на карте Ремезова в устье р.Неня) где всё награбленное и бросил. В ходе допросов казаков выяснилось, что какая-то часть их железные изделия видела и даже держала в руках, но вот ни у ясачных татар которым отданы были на сохранение «и котлы и таганы и всякие железные мелочи… а сколько чего, того они не ведают» [18, стр.316] их нет, ни в Кузнецке этих изделий не оказалось «и тех белок в канцелярии в записи и в приходе нигде не явилось, и куды те белки отданы и стремена и кому, о том неведомо же» [18, стр.318]. Ну а о количестве есть и показание самих казаков «сколько белок и котлов и другой мелочи, того, за продолжением времени, сказать не упомнить» [18, стр.341] . То есть красивые цифры есть, а вещей нет. Можно конечно предположить, что всё было украдено, но в розыскном деле речь об этом не ведётся, видимо ценность алмана была ничтожна. В этом же деле речь идёт и о сборщике алмана Манзу который в 1713 году велел: «готовить на контайшу алман, всякому человеку по 30 полиц куяшных, да по 30 стрельных железцов, по 2 горшка железных, по наковалну, по 2 молота, да по клещам; и в подгородной в Забийской волости ясачным людем угрожали: буде вышепомянутого алману всего не изготовят, и за то их ясачных хотели перевешать и хлебы их пожечь» [18, стр.319] по этим известиям были посланы Иван Максюков и Федор Сорокин, Сорокин на допросе сказал: «доезжал де он Федор толко до Катунской волости, а оных калмыков не видал и возвратился в Кузнецк» [18, стр.344]. То есть «изветы» есть, но не известно реально ли было собрать, на чём можно было перевозить и кому нужен был такой алман. Ну и, пожалуй, самое главное в этом деле даты, самая нижняя из которых 1712 год, когда говорить о самостоятельном производстве железа можно уже с очень большими оговорками, есть большая вероятность что железо это вполне может быть и русским.
В связи с этим стоит упомянуть, что «с 20-х годов успешные поиски железной руды вел томский рудознатец кузнец Федор Еремеев. Как сообщил в Москву томский воевода, из руды, найденной Еремеевым, «родилося. . . железо добро» [19, стр.156]. В грамоте царя Михаила Фёдоровича тобольскому воеводе князю Андрею Андреевичу Хованскому, датированной 3 октября 1625 г., царь наказывал, чтобы он «сыску железной и медяные руды радел …В прошлом году писали к нам ис Томсково города воеводы Иван Шеховской да Максим Радилов: посылали де они кузнеца Фетку Еремеева проведывати и искати железные руды; и кузнец Фетка Еремеев пришед сказал им, что нашел он в горах каменья и руду, а чает он Фетка, что ис того каменья и из руды железо будет; и они посылали с тем кузнецом с Феткою казака Пятуньку Кизыла для опыту по каменье и по железню руду; и они с ним тово каменья и железные руды Фетке кузнецу велели железо варить при себе; и родилося ис той руды и ис камненья железо добро, такое ж, что и в Кузнецкой земле; и то они железо прислали к нам к Москве с тем же кузнецом с Феткою Еремеевым. И на Москве то железо переплавливали, и то железо добро, будет из него сталь».[20, стр. 66]. А в «1625 г. изготовили первую пушку из сибирского железа, добытого из этой руды. Вместе с Еремеевым тогда потрудились Пятунка Кызыл, Ивашко Баршен, Вихорко Иванов». [21,стр.27]. «Из Устюжны Железнопольской для организации производства были направлены квалифицированные кузнецы (с годовым окладом в 7 рублей, 7 четвертей ржи и 4 - овса). В 1625 году они при помощи вольнонаемных людей выплавили из руды 11 пудов железа (176 килограмм), причем ими же была отлита и пробная пищаль весом в 5 пудов. Однако себестоимость пуда железа составила почти 5 рублей. Такая высокая цена оказалась неприемлемой и к концу 20-х годов производство в городе заглохло. [6] Это предприятие не единственное существовавшее в Сибири в XVII веке, с разным успехом работали: «Невьяновское рудное железное дело»(на реке Нице), за 1630 год "завод" сдал более 66 пудов металла, из которого в Томске было выковано несколько пищалей. Себестоимость пуда железа составляла около 20 копеек, что было признано дешевым, а в 1668 году выплавлено более 500 пудов кричного железа, завод работал вплоть до 1681 года. «Железное и укладное дело в Арамашевской слободе» работал заводик с 1654 по 1656. «Ниженениценская слобода» работала почти год с 1668 по 1669. «Рудоплавильное дело в Илимском остроге» существовало пять лет с 1667 по 1673, в 1673 году было выплавлено 110 пудов, после чего производство было прекращено. «Завод Тумашевых» в Верхотурье работал с 1669 по 1675, за шесть лет выплавил почти 700 пудов. «Железное дело Далматовского монастыря на реке Каменка» производство началось с 80-х годов XVII в., производительность была не выше чем у завода Тумашевых Известно, что в конце XVII века в Верхотурском уезде, скорее всего, производилось 500-600 пудов железа, в Енисейском уезде - 100-150 пудов. С учетом остальных уездов, игравших менее значительную роль в плавке, можно предположить, что общее количество кричного железа в 90-е годы в Сибири составляло порядка 800-1000 пудов (14-16 тонн). Средняя производительность кузницы в Енисейском уезде по выплавке металла составляло от 6 до 9 пудов в год. [6] Как отмечал известный исследователь металлургии России М.Д. Хмыров: «…железное дело на Руси XVII века, по сю и по ту сторону Урала, уже вступило...в период промышленный.» [22, стр.243]
Реально существовавшие изделия шорских «кузнецов» видимо не отличались высоким качеством если уже в 1626 году в грамоте кн.Трубецкому и кн.Хованскому, говорится о «запрещении брать ясак деньгами и железом, как например из Кузнецка присылают «шапки железные и иное всякое железо» которое в Москве стоит 10 алтын за пуд, но от привоза кузнецкое железо «стало вдвадцатеро дороже»». [1, стр.232]. Хотя потребность в защитном вооружении была высокой, о чём говорит «совместная челобитная Томской литвы и конных казаков, 138 г.(1630 г.) о присылке им «воинской сбруи-пансырей», без которых им трудно «супротивиться» инородцам, выступающим на боях в «пансырях», «куяках» и пр.»» [1, стр.115-116]. Тут же стоит отметить что доспехи изготавливались и покупались казной в самой Сибири, как показывает грамота 14 июля 1675 года верхотурскому воеводе Федору Григорьевичу Хрущову, из которой явствует, что уже в 1669 годуправительство покупало панцири в Тобольске и Томске; в 1675 году оно приказало покупать все панцири в казну, и в частные руки их не продавать под страхом «быть в опале и в разоренье». Производство панцирей в Сибири XVII в. было делом, конечно, не инородцев, но русских поселенцев,единственно которых могло касаться также следующее правительственное распоряжение, объявленное в том же 1675 г., по случаю необходимости исправить починкою вооружение сибирских городов: «будет где кузнецов и боронных мастеров нет, и для того дела по самой нужды присылать кузнецов и бронных мастеров из Енисейска и из иных Томского разряду городов и острогов, и выучить в Томску и Томскаго разряду в городах и острогах, и на Лене в Якутском, в Илимском, в Даурах бронному и кузнечному делу учеников, взяв их из казачьих и из стрелецких детей и быть в городах и острогах новым кузнецом и бронным мастером сверх прежних и жалованных кузнецов и бронных мастеров, по сколку человек приведется.» [22, стр.269-270]. «Кыргызы охотно покупали русские панцири, а во время военных действий всегда стремились захватить их в бою, что часто удавалось. Поэтому со стороны русской администрации на переговорах с кыргызами постоянно звучали требования вернуть вместе с ружьями панцири и куяки «побитых людей». Более того, защитное вооружение, наряду с огнестрельным оружием, было объявлено русским правительством «заповедным товаром», который запрещалось «продавать и обменивать всяким иноземцам» [23., стр.177] Неудивительно и желание местной администрации обезопасить себя, поэтому, возможно, сведения о военной угрозе которые передавались в Москву были зачастую чрезвычайно завышенные. Ну а не представлявшее себе реальное положение дел и руководствовавшееся именно такими сведениями московское правительство рекомендовало воеводам в 1641 г. следить, чтобы шорцы «куяков и шапок железных и копей и рогатин и никакой ратной сбруи и черным и белым калмыкам и киргиским и саянским людям не продавали и на лошади и на скотину не меняли». Русские казаки, ходившие в то время на Мрассу и Кондому, доносили, что «ясачные люди кондомские и мрасские приготовили на продажу черным и белым калмыкам больше двух тысяч куяков и шапок железных против того же» [14, стр.126]. Здесь кажется всё просто, но вот по данным Миллера 1734 года в «35 инородче¬ских волостях на юге современной Кемеровской области по Томи, Мрассу, Кондоме, в Красноярском крае по Абакану, в Алтайском крае по Лебедю, Бие, Катуни на гигантской по площади территории проживало всего 1304 плательщика ясака. Можно предполагать, что ясак платили главы хозяйств. Неизвестно, сколько в среднем человек было в хозяйстве, вероятно, можно применять коэффициент 4,5 или 5. Тогда общая численность населения не будет превышать 6-6,5 тыс. чел.» [24, стр.117]. А если следовать П.М. Головачеву, то «в 1631 году предписано было ясак собирать с инородцев от 18-50-летнего возраста за исключением увечных, больных и слабых». [25, стр. 3] Получается что всего работоспособного мужского населения и было 1304 человека, для производства значительного количества оружия из металла необходимо было бы задействовать население практически всей Южной Сибири. Информация о «кузнецах» очень быстро распространялась, но зачастую (как и в «сибирские летописи») «в такого рода описания, конечными основаниями которых были устные сведения, в обилии проникал фольклор, местная легенда, предания, более или менее искаженные или урезанные последующими компиляторами.» [26, стр. 275]
Одним из интересных вопросов изучения истории Сибири является проблема нахождения центра оружейного и металлургического производства, как в средневековье, так и во время завоевания Сибири русскими. К сожалению археологические и этнографические исследования не позволяют уверенно выделить такой центр. Но на сегодняшний день нет достаточных оснований считать, что такой центр находился в районе Шории, население которой в XVII веке, не уйдя далее домашнего производства металла, получило громкое название «кузнецы».
ПРИМЕЧАНИЯ1. Оглоблин Н.Н., Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа(1592-1768), Ч.3, М.1900
2. Добжанский В.П., Ширин Ю.В. Кузнецкий острог 1618 и 1620 гг. Аборигены и русские старожилы Притомья. Кемерово; 2002
3. Потапов Л.П., Черты первобытно-общинного строя в охоте у северных алтайцев, Сборник музея антропологии и этнографии, т.XI, М.1949
4. Титов А., Сибирь в XVII веке, М. 1890
5. Лизогуб П.П., О начале формирования кузнецкого гарнизона.Кузнецкая старина. Выпуск 6. Новокузнецк, 2004.
6. Курлаев Е.А., Манькова И.Л. Освоение рудных месторождений Урала и Сибири в XVII веке. М., 2005.
7. Кауфман А.О.,Группа служилых татар в составе кузнецкого гарнизона (2 пол. XVII - 1 чет.XVIII вв.), Кузнецкая старина,. Новокузнецк, 2008. Вып.10.
8. Черноусов П.И., Мапельман В.М., Голубев О.В. Металлургия железа в истории цивилизации.М. 2005
9. Мамонтов Д., Железный век. ж. Популярная механика №2(76)
10. Гмелин И.Г., Поездка по Рудному Алтаю в августе - сентябре 1734 года. Кузнецкая старина. Вып. 5. Новокузнецк, 2003.
11. Черноусов П.И., Мапельман В.М., Митрохина Л.А. История науки и образования. Металлургия Средневековья: Курс лекций, М., 2003
12. Ширин Ю.В., Металлургия кузнецких татар в XVIII веке // Вопросы археологии и истории Южной Сибири.- Барнаул, 1999
13. Боронин О.В., Челканцы между Россией и Джунгарией в XVII-первой половине 50-х гг. XVIII вв. Востоковедные исследования на Алтае: [сборник научных статей] Вып.3, Барнаул.2002
14. Потапов Л.П., Очерки истории алтайцев, М-Л., 1953
15. Карпенко З.Г., Горная и металлургическая промышленность западной Сибири в 1700-1860 г., Новосибирск , 1963
16. Дыренкова Н.П., Шорский фольклор, М.-Л. 1940
17. Мифы, предания, сказки хантов и манси, М., 1990
18. Памятники сибирской истории XVIIIв., кн.2, С-П., 1885
19. История Сибири, Т.2, Л., 1968
20. Малютин Ю.С. История недропользования в России с древних времен до эпохи Петра Первого, ж. Маркшейдерия и недропользование, №4, 2008
21. Данилевский В.В., Русская техника, Л.,1947
22. Хмыров М.Д., Металлы, металлические изделия и минералы в Древней России.С-Пб 1875
23. Митько О.А., Люди и оружие, Военное дело народов Сибири и Центральной Азии,Вып.1, Новосибирск, 2004
24. Тихонов С.С., Система расселения русских и аборигенов в Кузнецком уезде в первой трети XVIII в. и проблемы её экстраполяции на более ранние эпохи., в сб. Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири.Кн.2, Барнаул 2003
25. Головачев П.М., К истории ясака в Сибири, Тобольск, 1867
26. Лихачев Д.С.(ошибочно указан В. Л. Комарович), Сибирское летописание. История русской литературы., М.; Л., 1948. - Т. 2, ч. 2
27. Ширин Ю.В.,Краткая историческая справка о горно-металлургическом ремесле, как традиционном виде деятельности шорцев, коренного малочисленного народа Горной Шории http://news.shor-people.ru/publikacii-statej/kratkaya-istoricheskaya-spravkao-gorno-metallurgicheskom-remesle-kak-tradicionnom-vide-deyatelnosti-shorcev-korennogo-malochislennogo-naroda-gornoj-shorii.html
СТРАННЫЕ «КУЗНЕЦЫ»
Одним из любопытных моментов освоения Сибири есть собственное название «Кузнецк» и следующие от него топонимы. Русским были известны несколько территорий, которые назывались «Кузнецкими». Одна из самых ранних известна по грамоте от 6 сентября 111 г.(1602) о сборе ясака с «Кузнецкой самояди» в Сургуте или Мангазейском остроге, где будет удобнее инородцам [1,стр. 214]. Следующая по времени - это бассейн Верхней Томи, а третья находилась на Енисее, там, где в 1619 г. возник Енисейский острог, который после постройки первое время называли Кузнецким или Тунгусским [2]. Название «кузнецы» для верховьев Томи скорее всего появилось в 1603 году во время поездки в Москву и подачи челобитной Борису Годунову князца эуштинцев Тояна. Грамота из Москвы в Сургут от царя Бориса Годунова воеводе Ф.В. Головину и голове Г.И. Писемскому от «20 генваря» 1604 года говорит о том что «бил челом «Томские земли князек Тоян»…«в Томской вершине живут 200 человек кузнецов, а делают доспехи и железца стрельные, и котлы выкавывают» [1,стр 214]. Следует отметить, что собственно Кузнецкий острог был заложен в 1618 году, одной из первых информаций в которой освящалась деятельность местного населения был наказ воеводе Баскакову: «а на горах растет всякий лес, и тот лес расчищают, пашут пашни, сеют пшеницу, ячмень, конопли... все те кузнецкие люди горазды делать всякое кузнецкое дело…». В грамоте царя Михаила Федоровича oт 11 октября 1623 г. приводится довольно подроб¬ное описание добычи и плавки руды у шорцев, а также дается представ¬ление о железных изделиях: и их значении в экономике шорцев. Здесь говорится, что около города Кузнецка «на Кондоме и Мрасее реках горы великие каменные, в тех емлют кузнецкие ясашные камни, кои разжигают на дровах, разбивают молотами и, раздробив, сеют решетом, а просеяв, сыплют понемногу в горн, где сливается железо. Из того железа делают они панцыри, бехтерды, шоломы, копьи, рогатины, сабли и другие железные вещи, кроме пищалей. Панцыри и бехтерды меняют калмыкам на лошадей, коров и овец, также иные и ясак платят»[3, стр.9]. Около 1683 г. было составлено «Описание новыя земли, сиречь сибирского царства» в нём подьячий Посольского приказа Никифор Венюков сообщает: «Кузнецы же словут, потому что ясачные люди государские тамо живут по берегу Томи реки и иных тамошних рек, трех терсей камений берут и жгут, и плавят железо, и куют вместо наковалн на камени же; а железо то кузнецкое и уклад велми добр, лутше свейского железа и мягко железо, аки свинец. Соболми, железом в казну ясак платят» [4,стр.79]. «Описание…» было составлено после поездки с посольством Н.Сафария в Китай в 1675 году и сам Никифор «Данилов» Венюков в Кузнецке не был. Это «Описание…» переписывалось и переводилось на иностранные языки. Текст описания был известен Н. Витсену, опубликовавшему в 1692 году в Амстердаме труд «Norden Oost-Tartarie».
Всё, кажется, достаточно просто, «кузнецы» были, описание и процесса плавки и ассортимента изделий есть, но вот материальных подтверждений этим изделиям нет. То есть нет тех замечательных, котлов, шлемов, сабель, панцирей, бердышей и т.д. и т.п. Вооружение из «высококачественного легированного металла» [27] должно было оставаться в большом количестве и в этнографическое время, но ничего подобного не наблюдается. Из всех имеющихся в научном обороте остатках доспехов собственно «шорских» изделий нет, а несколько пластин панцирей обнаруженных на близлежащих территориях (поселение Бедаревское-2) вполне могут быть привнесёнными извне. Кроме того практически вся домашняя утварь у шорцев была преимущественно деревянная или берестяная, что, безусловно, странно при умении изготовлять нержавеющие металлические изделия. Не отмечены и рабочие места шорских кузнецов, так если описание выплавки крицы есть, то наковальни и собственно кузнечных принадлежностей нет. Трудно себе представить ковку круглого котла или техническую сварку железа на камне. Так же стоит отметить некоторую нестыковку собственно с кузнецами. Первым кузнецом Кузнецкого острога с окладом в 5 рублей был Петрушка Яковлев [5], что при местном, искусном в изготовлении оружия, населении достаточно странно. В делах о розыске железных руд в Кузнецком уезде, 149 г.(1641г.) сообщается о посылке сюда кузнецов «для железного дела» из Москвы [1,стр.83], видимо кузнецов в Кузнецком уезде не хватало. Как и не хватало их практически во всей Сибири, поэтому «в кузнецы для Сибири "верстали" людей из европейской Московии в приказном порядке или "прибирали" просто "гулящих"». [6] Сами же «служилые татары кузнецкого гарнизона… участвовали вместе с другими кузнецкими служилыми людьми в несении караульной и патрульной службы, в отражении нападений на город и его окрестности, в военных походах против кочевников, в сборе ясака, в «посольствах» к кочевникам, в строительстве новых укрепленных пунктов.» [7]
Интересен и сам процесс производства железа. Шорская печь не что иное как сыродутный горн - агрегат, в котором при любых параметрах процесса может быть получено только кричное железо [8,стр. 140]. Потери железа со шлаком были чрезвычайно высоки и достигали на начальном этапе освоения технологии 80 % от массы загруженного в агрегат железа [8, стр. 141]. В феврале 2009 года журнал "Популярная механика" попробовал восстановить процесс изготовления меча XIII века с соблюдением всех средневековых технологий, из 120 кг. обогащённой руды получили 25 кг. крицы, выход 20,83% [9,стр.52] Таким образом, выплавленные 2 фунта (819 гр.) крицы в шорской печи (а вмещать она могла около 3 фунтов (1228,5 гр.) руды) наблюдаемой Гмелиным [10,стр.86-107]) пожалуй самый высокий показатель для подобного процесса, выход 66,67%. Для изготовления стали науглероживали кричное железо, «железо обрабатывали молотом и вновь помещали в печь. В ходе многократной обработки терялось до 90 % от массы исходной крицы.» [8, стр.129]. Журналисты получили из 25 кг. крицы две 1,5 кг. заготовки для меча, выход 12% [9,стр.55]. Получается что из одной шорской плавки могло получиться, в лучшем случае, около 100 гр. железа, что достаточно только для изготовления небольшого ножа, нескольких наконечников стрел или мелкой детали для куяка (пластинчатого доспеха).
Стоит отметить и ценность товара как такового, для производства кричного железа не достаточно только сыпать рудный порошок в печь, необходим древесный уголь в количестве достаточном для плавки, «непосредственно на процесс извлечения железа из руды его расход составлял 3-4 кг. на килограмм «сырого» железа, еще столько же топлива требовалось сжечь при переработке сырца в товарный продукт. С учетом же того, что при производстве древесного угля масса продукта составляла не более 15 % от массы дров, общий расход высококачественной древесины на производство одного килограмма железа достигал почти 50 кг.» [11, стр.21]. Таким образом, должна была существовать часть шорцев, главным занятием которой было углежжение с необходимыми для данного ремесла инструментами: пилами, топорами, ямами. Кроме Ю.В. Ширина, который упоминает «отдельные роды, специализировавшиеся на выжигании древесного угля», об углежогах не пишет ни кто[27].Нужно учитывать, что руду перед выплавкой обжигали и мололи, это так же требовало значительных трудозатрат и, опять же, специального инвентаря.
Здесь есть ещё несколько непонятных моментов, очень любопытны цифры приводимые Шириным, 30-40 криц за соболя то есть 30-40 плавок, что не менее пуда [12,стр. 209-216]. Ясак с 1625 года для всех ясачных волостей Кузнецкого уезда от 5 до 10 шкурок соболя со взрослого трудоспособного мужчины в год. [13, стр.10], то есть от 150 до 400 плавок на одного ясачного. Или таможенная книга Тобольска упоминает о регулярной доставке 10-16 пудов кричного и дельного железа [12, 209-216], то есть от 300 до 640 плавок. Таким образом, процесс производства кричного железа в таких объёмах должен был быть практически непрерывным, но шорские плавильни были небольшого объёма и после плавки требовали ремонта. Для извлечения крицы нужно было разбирать печь, «поэтому каждой новой плавке предшествовали работы по восстановлению конструкции печи, обмазка внутреннего пространства агрегата глиной, а также установка новых сопел, прочность которых, вплоть до изобретения металлических фурм, была очень низкой.» [8,стр.144]. Получается, что только для выплаты ясака одному плавильщику нужно было непрерывно работать от 5 месяцев до года. Остатки шлаков при таком производстве должны примерно соответствовать количеству выплавленного металла, но нигде в Шории учёные не фиксируют значительных скоплений металлических шлаков. Кроме того практически нигде не упоминается о крупных горных выроботках железной руды, что тоже достаточно загадачно, если на Урале и даже в Томске предпринимались попытки организовать собственное металлургическое производство зачастую на незначительных месторождениях, то в Кузнецке ничего подобного не было вообще.
Изделия из стали требовали профессиональных знаний и длительного времени изготовления, стоимость металла и кузнечных работ была очень высока, позволить иметь себе меч, шлем или «куяк» мог далеко не каждый желающий. Не стоит и забывать что изготовить металлические пластины это ещё не изготовить весь доспех. Куяк представлял собой пластинчато-нашивной доспех. То есть пластины нужно было кому-то на что-то нашить и это были не просто суконные рубахи, ценность которых тоже была не мала. Говорить о массовом производстве оружия и доспехов можно только тогда, когда имеется большое количество профессиональных кузнецов, имеющих значительный производственный опыт, их подмастерьев и людей обслуживающих производство. «Промышленность у шорцев носила исключительно домашний характер» утверждал Л.П.Потапов. [14, стр.123]. З.Г.Карпенко отмечала что: «добыча железной руды и производство железа у шорцев и других народностей Сибири представлялись в виде мелкого домашнего производства, в лучшем случае ремесла» [15, стр. 34]. Говорить о домашнем производстве можно, только если целью производства ставились простейшие бытовые предметы, ножи, наконечники стрел.
Рассматривая шорский фольклор, также встречаешься со странностями, так, крупнейший исследователь шорского фольклора, Н.П. Дыренкова отмечает: «В поэмах фигурируют и кузнецы. Кузнечество, которое уже очень давно было известно на Алтае, в Кузнецкой тайге, также естественно нашло своё отражение в героическом эпосе. «С великого хребта глянул, земли он Кара Мюкю достиг. В этой земле стук девяносто молотов через твёрдые мозги насквозь проходит. Внутри черного города, в этой земле раскинувшегося, девяносто кузнецов куют. Девяносто кузнецов оттуда вышли. В девяносто щипцов богатыря, имеющего спину с тайгу, защимили и в черное море свалили»». [16, стр.XXXIII] Дело только в том, что Кара Мюкю «хан, живущий за спиной семидесяти миров, за пределами семидесяти царств» [16, стр.93] и «это была земля, куда шестьдесят богатырей, дань принося, входили; это была земля, откуда семьдесят богатырей, дань отдав, назад выходили. Заплатившие дань богатыри со смехом выходят. Богатыри, у которых [денег] нехватило, чтобы заплатить дань, со слезами выходят. Из их спины ремень в четыре пальца шириною выдирали» [16, стр. 99], так что, вероятно, и кузнецы-то упоминаемые в данном контексте к шорцам отношения не имеют. Практически все поэмы рассказывают о кочевом народе, все интересы которого так или иначе связаны со скотом, о его выпасах и стойбищах, охотники и кузнецы просто крупинки в громадном массиве эпоса кочевников. Достаточно сравнить с мифами, преданиями, сказками хантов и манси чтобы понять что это эпос не таёжных охотников, рыболовов, собирателей и кузнецов. [17] Постоянно фигурирует кольчуга как самая надёжная защита богатыря и очень редко панцири (при этом производство кольчуг у шорцев не отмечает никто). Рассказывая о «плешивых» которых зовут для убоя скота говорится о выдаче им топоров [16,стр. 141, стр. 173, стр. 211] видимо предполагается высокая стоимость топоров и их малое количество раз их нужно получать у хана, а не пользоваться своими собственными, кроме того топоры используются как орудие забоя скота, «топор прошёлся по головам скота» [16,стр.173] и, возможно, для раскалывания чего-то, «сорок топоров …тридцать колунов» [16, стр.141] если в тексте предполагается «колун» в нынешнем понимании слова. Конечно и сами поэмы достаточно современны, в них часто упоминаются пули: «выстреленные пули не берут его», «выстреленная пуля от камня назад не возвращается», «конь быстрее выстреленной пули», «имеющая душу пуля», «золотая пуля» [16, стр. 19, стр.95, стр.111, стр.145, стр.231] и, вероятно, виденное у русских: «черные счёты перекидывает» [16, стр.99]. Любопытно и упоминание того, что герой «дёрнул ногою китайское стремя» [16, стр.162], то есть, видимо, лучшее по качеству чем изделия местных мастеров.
Практически у всех исследователей как показатель развитости кузнечного производства у шорцев упоминаются: «...66 котлов железных, 109 таганов, шестеры, стремена, железа конские, 900 стрельных железов, 100 железниц, 2 пятна железных, 2 комзы и 60 ковшей железных» [18, стр.317] в отрывках из розыскного дела 1722 года кузнецкого коменданта Бориса Синявина, но дело-то в том что это именно «отрывки». Если разбирать это дело подробно, то станет ясно что во-первых Дюренг собирал алман на контайшу «в Забийских волостях» [18, стр.313], а кумандинцы это не шорцы, причем собирал алман «по шти соболей с человека» [18, стр.313], а убежал, узнав о казаках, из Нижне-Кумандинской волости [18, стр.314](на карте Ремезова в устье р.Неня) где всё награбленное и бросил. В ходе допросов казаков выяснилось, что какая-то часть их железные изделия видела и даже держала в руках, но вот ни у ясачных татар которым отданы были на сохранение «и котлы и таганы и всякие железные мелочи… а сколько чего, того они не ведают» [18, стр.316] их нет, ни в Кузнецке этих изделий не оказалось «и тех белок в канцелярии в записи и в приходе нигде не явилось, и куды те белки отданы и стремена и кому, о том неведомо же» [18, стр.318]. Ну а о количестве есть и показание самих казаков «сколько белок и котлов и другой мелочи, того, за продолжением времени, сказать не упомнить» [18, стр.341] . То есть красивые цифры есть, а вещей нет. Можно конечно предположить, что всё было украдено, но в розыскном деле речь об этом не ведётся, видимо ценность алмана была ничтожна. В этом же деле речь идёт и о сборщике алмана Манзу который в 1713 году велел: «готовить на контайшу алман, всякому человеку по 30 полиц куяшных, да по 30 стрельных железцов, по 2 горшка железных, по наковалну, по 2 молота, да по клещам; и в подгородной в Забийской волости ясачным людем угрожали: буде вышепомянутого алману всего не изготовят, и за то их ясачных хотели перевешать и хлебы их пожечь» [18, стр.319] по этим известиям были посланы Иван Максюков и Федор Сорокин, Сорокин на допросе сказал: «доезжал де он Федор толко до Катунской волости, а оных калмыков не видал и возвратился в Кузнецк» [18, стр.344]. То есть «изветы» есть, но не известно реально ли было собрать, на чём можно было перевозить и кому нужен был такой алман. Ну и, пожалуй, самое главное в этом деле даты, самая нижняя из которых 1712 год, когда говорить о самостоятельном производстве железа можно уже с очень большими оговорками, есть большая вероятность что железо это вполне может быть и русским.
В связи с этим стоит упомянуть, что «с 20-х годов успешные поиски железной руды вел томский рудознатец кузнец Федор Еремеев. Как сообщил в Москву томский воевода, из руды, найденной Еремеевым, «родилося. . . железо добро» [19, стр.156]. В грамоте царя Михаила Фёдоровича тобольскому воеводе князю Андрею Андреевичу Хованскому, датированной 3 октября 1625 г., царь наказывал, чтобы он «сыску железной и медяные руды радел …В прошлом году писали к нам ис Томсково города воеводы Иван Шеховской да Максим Радилов: посылали де они кузнеца Фетку Еремеева проведывати и искати железные руды; и кузнец Фетка Еремеев пришед сказал им, что нашел он в горах каменья и руду, а чает он Фетка, что ис того каменья и из руды железо будет; и они посылали с тем кузнецом с Феткою казака Пятуньку Кизыла для опыту по каменье и по железню руду; и они с ним тово каменья и железные руды Фетке кузнецу велели железо варить при себе; и родилося ис той руды и ис камненья железо добро, такое ж, что и в Кузнецкой земле; и то они железо прислали к нам к Москве с тем же кузнецом с Феткою Еремеевым. И на Москве то железо переплавливали, и то железо добро, будет из него сталь».[20, стр. 66]. А в «1625 г. изготовили первую пушку из сибирского железа, добытого из этой руды. Вместе с Еремеевым тогда потрудились Пятунка Кызыл, Ивашко Баршен, Вихорко Иванов». [21,стр.27]. «Из Устюжны Железнопольской для организации производства были направлены квалифицированные кузнецы (с годовым окладом в 7 рублей, 7 четвертей ржи и 4 - овса). В 1625 году они при помощи вольнонаемных людей выплавили из руды 11 пудов железа (176 килограмм), причем ими же была отлита и пробная пищаль весом в 5 пудов. Однако себестоимость пуда железа составила почти 5 рублей. Такая высокая цена оказалась неприемлемой и к концу 20-х годов производство в городе заглохло. [6] Это предприятие не единственное существовавшее в Сибири в XVII веке, с разным успехом работали: «Невьяновское рудное железное дело»(на реке Нице), за 1630 год "завод" сдал более 66 пудов металла, из которого в Томске было выковано несколько пищалей. Себестоимость пуда железа составляла около 20 копеек, что было признано дешевым, а в 1668 году выплавлено более 500 пудов кричного железа, завод работал вплоть до 1681 года. «Железное и укладное дело в Арамашевской слободе» работал заводик с 1654 по 1656. «Ниженениценская слобода» работала почти год с 1668 по 1669. «Рудоплавильное дело в Илимском остроге» существовало пять лет с 1667 по 1673, в 1673 году было выплавлено 110 пудов, после чего производство было прекращено. «Завод Тумашевых» в Верхотурье работал с 1669 по 1675, за шесть лет выплавил почти 700 пудов. «Железное дело Далматовского монастыря на реке Каменка» производство началось с 80-х годов XVII в., производительность была не выше чем у завода Тумашевых Известно, что в конце XVII века в Верхотурском уезде, скорее всего, производилось 500-600 пудов железа, в Енисейском уезде - 100-150 пудов. С учетом остальных уездов, игравших менее значительную роль в плавке, можно предположить, что общее количество кричного железа в 90-е годы в Сибири составляло порядка 800-1000 пудов (14-16 тонн). Средняя производительность кузницы в Енисейском уезде по выплавке металла составляло от 6 до 9 пудов в год. [6] Как отмечал известный исследователь металлургии России М.Д. Хмыров: «…железное дело на Руси XVII века, по сю и по ту сторону Урала, уже вступило...в период промышленный.» [22, стр.243]
Реально существовавшие изделия шорских «кузнецов» видимо не отличались высоким качеством если уже в 1626 году в грамоте кн.Трубецкому и кн.Хованскому, говорится о «запрещении брать ясак деньгами и железом, как например из Кузнецка присылают «шапки железные и иное всякое железо» которое в Москве стоит 10 алтын за пуд, но от привоза кузнецкое железо «стало вдвадцатеро дороже»». [1, стр.232]. Хотя потребность в защитном вооружении была высокой, о чём говорит «совместная челобитная Томской литвы и конных казаков, 138 г.(1630 г.) о присылке им «воинской сбруи-пансырей», без которых им трудно «супротивиться» инородцам, выступающим на боях в «пансырях», «куяках» и пр.»» [1, стр.115-116]. Тут же стоит отметить что доспехи изготавливались и покупались казной в самой Сибири, как показывает грамота 14 июля 1675 года верхотурскому воеводе Федору Григорьевичу Хрущову, из которой явствует, что уже в 1669 годуправительство покупало панцири в Тобольске и Томске; в 1675 году оно приказало покупать все панцири в казну, и в частные руки их не продавать под страхом «быть в опале и в разоренье». Производство панцирей в Сибири XVII в. было делом, конечно, не инородцев, но русских поселенцев,единственно которых могло касаться также следующее правительственное распоряжение, объявленное в том же 1675 г., по случаю необходимости исправить починкою вооружение сибирских городов: «будет где кузнецов и боронных мастеров нет, и для того дела по самой нужды присылать кузнецов и бронных мастеров из Енисейска и из иных Томского разряду городов и острогов, и выучить в Томску и Томскаго разряду в городах и острогах, и на Лене в Якутском, в Илимском, в Даурах бронному и кузнечному делу учеников, взяв их из казачьих и из стрелецких детей и быть в городах и острогах новым кузнецом и бронным мастером сверх прежних и жалованных кузнецов и бронных мастеров, по сколку человек приведется.» [22, стр.269-270]. «Кыргызы охотно покупали русские панцири, а во время военных действий всегда стремились захватить их в бою, что часто удавалось. Поэтому со стороны русской администрации на переговорах с кыргызами постоянно звучали требования вернуть вместе с ружьями панцири и куяки «побитых людей». Более того, защитное вооружение, наряду с огнестрельным оружием, было объявлено русским правительством «заповедным товаром», который запрещалось «продавать и обменивать всяким иноземцам» [23., стр.177] Неудивительно и желание местной администрации обезопасить себя, поэтому, возможно, сведения о военной угрозе которые передавались в Москву были зачастую чрезвычайно завышенные. Ну а не представлявшее себе реальное положение дел и руководствовавшееся именно такими сведениями московское правительство рекомендовало воеводам в 1641 г. следить, чтобы шорцы «куяков и шапок железных и копей и рогатин и никакой ратной сбруи и черным и белым калмыкам и киргиским и саянским людям не продавали и на лошади и на скотину не меняли». Русские казаки, ходившие в то время на Мрассу и Кондому, доносили, что «ясачные люди кондомские и мрасские приготовили на продажу черным и белым калмыкам больше двух тысяч куяков и шапок железных против того же» [14, стр.126]. Здесь кажется всё просто, но вот по данным Миллера 1734 года в «35 инородче¬ских волостях на юге современной Кемеровской области по Томи, Мрассу, Кондоме, в Красноярском крае по Абакану, в Алтайском крае по Лебедю, Бие, Катуни на гигантской по площади территории проживало всего 1304 плательщика ясака. Можно предполагать, что ясак платили главы хозяйств. Неизвестно, сколько в среднем человек было в хозяйстве, вероятно, можно применять коэффициент 4,5 или 5. Тогда общая численность населения не будет превышать 6-6,5 тыс. чел.» [24, стр.117]. А если следовать П.М. Головачеву, то «в 1631 году предписано было ясак собирать с инородцев от 18-50-летнего возраста за исключением увечных, больных и слабых». [25, стр. 3] Получается что всего работоспособного мужского населения и было 1304 человека, для производства значительного количества оружия из металла необходимо было бы задействовать население практически всей Южной Сибири. Информация о «кузнецах» очень быстро распространялась, но зачастую (как и в «сибирские летописи») «в такого рода описания, конечными основаниями которых были устные сведения, в обилии проникал фольклор, местная легенда, предания, более или менее искаженные или урезанные последующими компиляторами.» [26, стр. 275]
Одним из интересных вопросов изучения истории Сибири является проблема нахождения центра оружейного и металлургического производства, как в средневековье, так и во время завоевания Сибири русскими. К сожалению археологические и этнографические исследования не позволяют уверенно выделить такой центр. Но на сегодняшний день нет достаточных оснований считать, что такой центр находился в районе Шории, население которой в XVII веке, не уйдя далее домашнего производства металла, получило громкое название «кузнецы».
ПРИМЕЧАНИЯ1. Оглоблин Н.Н., Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа(1592-1768), Ч.3, М.1900
2. Добжанский В.П., Ширин Ю.В. Кузнецкий острог 1618 и 1620 гг. Аборигены и русские старожилы Притомья. Кемерово; 2002
3. Потапов Л.П., Черты первобытно-общинного строя в охоте у северных алтайцев, Сборник музея антропологии и этнографии, т.XI, М.1949
4. Титов А., Сибирь в XVII веке, М. 1890
5. Лизогуб П.П., О начале формирования кузнецкого гарнизона.Кузнецкая старина. Выпуск 6. Новокузнецк, 2004.
6. Курлаев Е.А., Манькова И.Л. Освоение рудных месторождений Урала и Сибири в XVII веке. М., 2005.
7. Кауфман А.О.,Группа служилых татар в составе кузнецкого гарнизона (2 пол. XVII - 1 чет.XVIII вв.), Кузнецкая старина,. Новокузнецк, 2008. Вып.10.
8. Черноусов П.И., Мапельман В.М., Голубев О.В. Металлургия железа в истории цивилизации.М. 2005
9. Мамонтов Д., Железный век. ж. Популярная механика №2(76)
10. Гмелин И.Г., Поездка по Рудному Алтаю в августе - сентябре 1734 года. Кузнецкая старина. Вып. 5. Новокузнецк, 2003.
11. Черноусов П.И., Мапельман В.М., Митрохина Л.А. История науки и образования. Металлургия Средневековья: Курс лекций, М., 2003
12. Ширин Ю.В., Металлургия кузнецких татар в XVIII веке // Вопросы археологии и истории Южной Сибири.- Барнаул, 1999
13. Боронин О.В., Челканцы между Россией и Джунгарией в XVII-первой половине 50-х гг. XVIII вв. Востоковедные исследования на Алтае: [сборник научных статей] Вып.3, Барнаул.2002
14. Потапов Л.П., Очерки истории алтайцев, М-Л., 1953
15. Карпенко З.Г., Горная и металлургическая промышленность западной Сибири в 1700-1860 г., Новосибирск , 1963
16. Дыренкова Н.П., Шорский фольклор, М.-Л. 1940
17. Мифы, предания, сказки хантов и манси, М., 1990
18. Памятники сибирской истории XVIIIв., кн.2, С-П., 1885
19. История Сибири, Т.2, Л., 1968
20. Малютин Ю.С. История недропользования в России с древних времен до эпохи Петра Первого, ж. Маркшейдерия и недропользование, №4, 2008
21. Данилевский В.В., Русская техника, Л.,1947
22. Хмыров М.Д., Металлы, металлические изделия и минералы в Древней России.С-Пб 1875
23. Митько О.А., Люди и оружие, Военное дело народов Сибири и Центральной Азии,Вып.1, Новосибирск, 2004
24. Тихонов С.С., Система расселения русских и аборигенов в Кузнецком уезде в первой трети XVIII в. и проблемы её экстраполяции на более ранние эпохи., в сб. Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири.Кн.2, Барнаул 2003
25. Головачев П.М., К истории ясака в Сибири, Тобольск, 1867
26. Лихачев Д.С.(ошибочно указан В. Л. Комарович), Сибирское летописание. История русской литературы., М.; Л., 1948. - Т. 2, ч. 2
27. Ширин Ю.В.,Краткая историческая справка о горно-металлургическом ремесле, как традиционном виде деятельности шорцев, коренного малочисленного народа Горной Шории http://news.shor-people.ru/publikacii-statej/kratkaya-istoricheskaya-spravkao-gorno-metallurgicheskom-remesle-kak-tradicionnom-vide-deyatelnosti-shorcev-korennogo-malochislennogo-naroda-gornoj-shorii.html