К портрету Пушкина.
Читаю сейчас «Воспоминания» видного российского чиновника первой половины XIX века Андрея Михайловича Фадеева (1789 - 1867), выпущенные в прошлом году издательством «Кучково поле». И вот натыкаюсь на следующий рассказ о встречах его с А.С. Пушкиным - тогда ещё не «нашим всё», а молодым, опальным поэтом, весельчаком и настоящей «занозой» для местного светского общества…
Итак, Кишинёв, 1822 год…
«В Кишинёве Инзов (генерал-лейтенант, наместник Бессарабской области, непосредственный начальник как Пушкина, так и Фадеева - Palb.) всегда приглашал меня останавливаться у него в доме. Пушкин, в продолжение своей кишинёвской ссылки, тоже жил сначала у Инзова. Дом был не особенно велик, и во время моих приездов меня помещали в одной комнате с Пушкиным, что для меня было крайне неудобно, потому что я приезжал по делам, имел занятия, вставал и ложился спать рано, а он по целым ночам не спал, писал, возился, декламировал и громко мне читал свои стихи. Летом разоблачался совершенно и производил все свои ночные эволюции в комнате во всей наготе своего натурального образа.
<…>
В Екатеринославе он, конечно, познакомился с губернатором Шемиотом, который однажды пригласил его на обед. <…> Это происходило летом, в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин и с первых же минут своего появления привёл всё общество в большое замешательство необыкновенной эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах! В кисейных, лёгких, прозрачных панталонах, без всякого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шемиот, рождённая княжна Гедройц, старая приятельница матери моей жены, чрезвычайно близорукая, не замечала этой странности. Здесь же присутствовали три дочери её, молодые девушки. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить барышень из гостиной, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не доверяя ей, не допуская возможности такого неприличия, уверяла, что у Пушкина просто летние панталоны бланжевого, телесного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила дочерей из комнаты. Тем и ограничилась вся демонстрация. Хотя все были возмущены и сконфужены, но старались сделать вид, будто ничего не замечают. Хозяева промолчали, и Пушкину его проделка сошла благополучно».
См.: Фадеев А.М. Воспоминания. 1790 - 1867. М.: Кучково поле, 2017, с. 100 - 102.
Итак, Кишинёв, 1822 год…
«В Кишинёве Инзов (генерал-лейтенант, наместник Бессарабской области, непосредственный начальник как Пушкина, так и Фадеева - Palb.) всегда приглашал меня останавливаться у него в доме. Пушкин, в продолжение своей кишинёвской ссылки, тоже жил сначала у Инзова. Дом был не особенно велик, и во время моих приездов меня помещали в одной комнате с Пушкиным, что для меня было крайне неудобно, потому что я приезжал по делам, имел занятия, вставал и ложился спать рано, а он по целым ночам не спал, писал, возился, декламировал и громко мне читал свои стихи. Летом разоблачался совершенно и производил все свои ночные эволюции в комнате во всей наготе своего натурального образа.
<…>
В Екатеринославе он, конечно, познакомился с губернатором Шемиотом, который однажды пригласил его на обед. <…> Это происходило летом, в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин и с первых же минут своего появления привёл всё общество в большое замешательство необыкновенной эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах! В кисейных, лёгких, прозрачных панталонах, без всякого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шемиот, рождённая княжна Гедройц, старая приятельница матери моей жены, чрезвычайно близорукая, не замечала этой странности. Здесь же присутствовали три дочери её, молодые девушки. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить барышень из гостиной, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не доверяя ей, не допуская возможности такого неприличия, уверяла, что у Пушкина просто летние панталоны бланжевого, телесного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила дочерей из комнаты. Тем и ограничилась вся демонстрация. Хотя все были возмущены и сконфужены, но старались сделать вид, будто ничего не замечают. Хозяева промолчали, и Пушкину его проделка сошла благополучно».
См.: Фадеев А.М. Воспоминания. 1790 - 1867. М.: Кучково поле, 2017, с. 100 - 102.