Как на самом деле: богословие любви vs богословие покаяния
Эта заметка относится к циклу
Как на самом деле
Для ищущих воцерковления: капкан дьявола внутри Церкви.
Этим текстом я попытался
исправить ужасное положение, при котором
те, кто неправы, говорят правильные слова,
а те, кто правы - слова неправильные.
Грешный человек панически боится рефлексии.
Спустя пятнадцать лет после того, как я сошёл с ума, впервые решившись описать словами (см. Опыты глубинной психологии) то, что я УВИДЕЛ там, меня мучил панический страх перед ужасными последствиями, которыми мне грозили посещавшие меня предчувствия и откровения тёмных духов. Мне грозили ужасные кары за раскрытие тайны. Пока эти предчувствия не сбылись, и я уповаю на Бога моего, Бога всех богов, что они не сбудутся никогда. Но сам этот страх перед прямым взглядом на обнажённую истину очень характерен и совершенно не случаен.
Людей мучают психологические проблемы. Они не могут получать полноценное удовольствие от секса, они боятся работы или будущего, испытывают непонятные страхи перед непонятно чем. Чтобы избавиться от всего этого, они идут к психологу и... и психолог помогает страждущему получше осознать и сформулировать суть проблемы -- более ничего! И проблемы разрешаются или отступают.
Тёмные дела совершаются во тьме. Стоит в эту тьму проникнуть лучику света рефлексирующего сознания, и вдруг неразрешимое становится разрешимым, в безвыходном обнаруживаются бреши, пугающее начинает смешить. Поистине, бессознательность это главный враг страждущего человечества. И властителей народов, которые манипулируют ими при помощи бессознательного, непременно постигнет кара Бога Истины.
Бог истины Сам есть Истина, и Он любит истину. Для Него любить истину так же естественно, как для каждого из нас любить себя. Объясняется это просто: именно Он и определяет, что есть истина. Чего Он захочет, то и истина. А чего Он не хочет, то и есть ложь. Он владыка, Владелец истины -- потому-то Его и именуют Богом истины.
А мы не любим себя потому, что мы себя не знаем. Ненависть к себе самому это бич человечества, потому что все мы кровные родственники воплощенной Истины. "Любящий неправду ненавидит свою душу" -- говорит Библия, а вернее, Сам Бог истины устами Псалмопевца. Прячась от истины во тьме бессознательного, мы сами от себя скрываем Его свет. Но свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Ведь тьма это всего лишь отсутствие рефлексии. Достаточно увидеть тьму как она есть, чтобы она исчезла. Тьма есть иллюзия, и она боится прямого взгляда.
Не надо думать, будто все верующие в Иисуса Христа в впрямь любят Истину или хотя бы истину. Жизнь на земле выглядела бы совсем-совсем иначе, если бы так было. Беда в том, что веровать во Христа и доверять Христу это далеко не одно и то же. А настоящая вера это именно доверие ко Христу, а не просто убеждённость в том, что Он воскрес и правит миром. Но мало того -- по-настоящему верить, доверять Христу это совсем не то же самое, что любить Его. Это разные уровни или ступени религиозности, и стоя у подножья лестницы, ведущей на небо, не следует обманывать себя, воображая, будто уже стоишь наверху.
Вот в чём настоящий смысл постоянных разговоров о греховности в Церкви. Чаще ведь верующие люди просто не понимают, о чём идёт речь. Потому что что настоящее понимание греха приходит лишь после того, как человек по-настоящему поверил Богу. А что значит по-настоящему уверовал? Это значит, что он может своим словом и горы переставлять -- да, именно так говорит Христос: если вы будете иметь веру с
горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди
отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас. Вот так вот, да. Буквально, а не в переносном смысле: ничего нет невозможного для того, кто по-настоящему поверил Богу, доверился Ему.
И вот когда человек так уверовал в Бога, вот тут-то он и начинает понимать по-настоящему, что такое грех, что такое вина перед Богом. А пока мы цыплята, мы ничего не можем понять правильно, всё понимаем не так. Что ни делает дурак, всё он делает не так. Люди, которые пытаются эту стадию обойти, перепрыгнуть первую ступеньку на пути к Богу, ступеньку веры, которые сразу устремляются к вершинам покаяния, это люди мечтательные.
> У Даши снова говорят о милости Бога и о гневе Бога. Спорят, о чем надо говорить: о том, или об этом? о милости или всё же о гневе? Даша всегда говорит о милости, о любви, о сострадании Христа. В ответ пишгут, что нужно не забывать о его Суде и гневе. И я думаю: если ты кого-то любишь, то как ты будешь его бояться? Если ты кого-то боишься, то любовь к нему будет раболепная, подобострастная.
Ложная, мечтательная. Человек воображает, будто бы он любит Бога, а он с Ним просто-напросто неискренен. Ну, какая может быть любовь там, где нет искренности?! Где не открывают Богу своего истинного лица. Во время секса он бывает намного более искренним, чем с Богом. Ну, вот и вопрос: что это за любовь может быть там, где вместо лица лишь маска благочестия.
> Ну, какая-от любовь всё-таки есть, но не такая, как полежать на груди у любимого папы. Вот я пришла в Церковь с душевной дырищей от травмы расставания с любимым человеком. Но тем не менее сходу решила - что там моя травма, её надо в карман, Богу это неинтересно. Да и вообще неинтересна я сама, мои переживания. Ему интересны только мои грехи. И моё их оплакивание и всяческое самоистязание, чтобы ну хоть как-то их искупить и отмыть. Вот это-то и есть то самое богословие вины, против которого Даша и которое так многим нравится.
Это не настоящее покаяние. Это мечтательное подражание святым отцам. Грубое и внешнее подражание тем, кто совершенно иначе воспринимает мир, кто иначе всё ВИДИТ, кто имеет веру ну хотя бы с зерно горчичное, и вот потому-то, имея эту веру, может по-настоящему каяться во грехе. А пока... пока что мы просто не можем понять, что это такое -- грех. Что значит предать милостивого и любящего Бога, который ради нас гору любую переставит, если нам нужно будет. Только обретя такую веру, можно по-настоящему понять, что такое называют страхом Господним.
Максим Исповедник говорит, что именно вера рождает страх. И именно истинная вера! Если человек верит в Бога, но не боится Его, значит его вера ложна, и он лишь обманывает себя, думая, будто бы верит, доверяет Богу. Но беда в том, что и страх-то бывает ложным. И полным-полно людей, которые обманывают себя, думаю, будто имеют страх Божий.
Настоящий страх рождает воздержание от греха, далее говорит Максим. Опять-таки, речь идёт о настоящем воздержании. Не на полчаса, не не полгода, а насовсем, навсегда. Если человек действительно боится Бога, а не обманывает себя мнимым "страхом", то он просто не грешит. Никогда. Он оставляет грех навеки.
Настоящее воздержание рождает терпение и долготерпение, говорит Максим. Если мы то воздерживаемся от греха, то опять грешим, значит у нас нет настоящего воздержания. А значит, нет и настоящего страха. А значит, нет и веры настоящей. А какая вера тогда у нас есть? А еретическая. "Всякий грех суть ересь", -- говорит поэтому Варсонофий Великий. Взять например веру католическую: там считается, что нельзя победить грех при жизни, пока не умер. Потому что сама плоть наша греховна. Ну, а как же Богородица? И Она что ли грешила? -- спрашивают православные. Нет, отвечают католики, наша плоть греховна потому, что мы зачаты во грехе. А Она зачата непорочно, и потому свободна от власти греха. Вот она, католическая ересь. Вот её суть, а вовсе не пресловутое филиокве (хотя и филиокве в связи с этим потом всплывает не случайно). Но православные не смеют спорить с католиками по этому пункту, потому что каждый из нас и сам лично поражен той же ересью. Как же нам спорить с католиками? Католики говорят как чувствуют, и что мы этому можем противопоставить? Только цитаты из Святых Отцов, которые чувствовали иначе, чем мы.
Только уже обретя веру истинную, человек освобождается от власти греха. Ну зачем ему грешить, если он может и горы переставлять? Желающим покаяться и побороться со грехом по-настоящему надо бы прежде обрести веру истинную, не еретическую. Ну а иначе, какой смысл бороться со грехом, заведомо не веря в возможность победы в этой борьбе?
Терпение и долготерпение рождают бесстрастие, свободу от греховных страстей, далее говорит Максим. И опять-таки, если не рождает, значит терпение не настоящее. Значит, обманывает человек себя, воображая, будто живёт в воздержании, а на самом деле продолжает грешить, втайне от самого себя. Но о такой степени самообмана и говорить не хочется, потому что тому, что до этой ступени погружения во тьму дошёл, как возможно из оттуда выйти?!
Свобода от греховных страстей именуется у Отцов чистотою сердца, по сути дела она возвращает человека в состояние Адама, в исходную точку человеческого бытия. Сам Господь говорит о ней так: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. А Максим Исповедник завершает эту последовательность такими словами: в бесстрастии зачинается любовь. Не говорит, что бесстрастие рождает любовь, а только что в бесстрастии она зачинается, зачинается от Самого Бога, отца и причины Любви.
Вот где Любовь, вот на какой высоте она обретается! Потому что любовь к Богу вот что означает, говорит Максим: Любовь есть благое расположение души, в соответствии с которым она ничего из сущего не предпочитает ведению Бога.
Конечно, эта схема всего лишь схема, хотя она и составлена величашим из святых, который де-факто венчал самим собою историю Античного Богословия. В реальности всё это происходит одновременно. Обретая какие-то начатки веры, человек сразу обретает с ними и какой-то намёк на страх Божий, а потом старается как-то воздерживаться от греха и слегка обуздывает свои греховные страсти, пока не побеждая их, а просто подавляя, и Любовь Божия спешит коснуться его сердца, позволяя ему предощутить хотя бы капельку того сладкого океана Любви, о котором свидетельствует нам Максим Исповедник. Но очень важно понимать, на каком уровне мы реально находимся, и что для нас по-настоящему актуально. Для начала уверовать бы в Бога как следует -- вот что.
Даша толкует о любви. Хотя до настоящей Любви ей, конечно, далеко. На самом деле "любовью" она называет всего лишь настоящую веру в Божественное милосердие. С этой веры начинается христианство, об этом Евангелие. Она думает и говорит о любви, обозначая этим словом просто-напросто основу евангельской веры. И в этом, именно в этом сильная сторона её текстов, потому что это именно то, что и нужно нам, новичкам в христианской вере.
Слабость же её позиции в том, что она не рефлексирует свой уровень и потому не видит следующего уровня веры. А следующий за верой уровень это тот самый страх Божий, против которого ей приходится бороться с совсем уж неразумными православными, в мечтательности своей вообразившими, будто бы уже вовсю идут по пути покаяния, побеждая грех. Эти мечтатели, большие знатоки святоотеческой премудрости, сбивают её с толку, выдавая за страх Божий свою мечтательность (мечтательный "страх") от которого рождается вовсе не настоящее воздержание с терпением и долготерпением, а наоборот -- новые и новые грехопадения.
Её "богословие любви" тоже мечтательно, потому что мы пока не имеем настоящего понятия о Любви. Любовь это очень высокое состояние, это уровень высокой святости. Это выше, чем просто свобода от греха. Любовь к Богу это и есть то состояние обожения, которое в беасстрасти только зачинается, и о котором Апостол говорит: всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нём; и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Бесстрастный человек, как Адам, всего лишь может не грешить. А кто достиг любви, тот уже просто не может грешить, и это гораздо более высокая ступень. Это уровень, до которого так и не смог подняться Адам. Когда человек может не грешить, это всего лишь естественное состояние нашей природы. Мы такими изначально были сотворены! А вот когда человек уже не может грешить, это сверхъестественное состояние, ради достижения которого и существует на свете Православие.
На этом месте спотыкаются многие горе-богословы. Если не может грешить, значит уже и не имеет свободы, думают они. Значит, уже израсходовал свою свободу, предав себя Богу как железо кузнецу. Это ложное, еретическое богословие пустило у нас корни благодаря деятельности замечательного богослова современности, раскольнического еписокопа Григория (Лурье).
На самом деле совсем не так. Достигая обожения, человек вовсе не утрачивает свою свободу. А не грешит он по другой причине, на которую указал Максим Исповедник в "Диспуте к Пирру": просто потому, что грех вообще не свойственен человеку по природе. Греху учат нас иные боги, и грех это путь познания ложных богов так же, как святость это путь познания Бога Истины. Сам по себе человек просто-напросто так же чужд греха, как и обожения, и если человек грешит -- это верный признак, что он невзначай повстречался с каким-то богом. Потому и Богородицу не нужно было зачинать непорочно (это миф, уводящая от сути выдумка католиков) для того, чтобы не грешить.
И потому всякий человек может не грешить так же, как не грешила и Богородица -- только для этого нужно обрести веру истинную православную, и настоящий страх Господень и так далее -- см. чуть выше. Поэтому и обычное человеческое зачатие в Православной Церкви не считается "порочным", и зачатие Самого Господа именуется не "непорочным" (это католический термин), а просто "бессеменным", потому что Господь наш родился хотя и от земной матери, но от небесного Отца. Потому и сексуальность в античном Православии не считалась чем-то нечистым, будучи частью сотворенного и благословенного Богом человеческого естества. Все эти ложные учения были привнесены в предание человеческое всякого рода еретиками, о чем на страницах моего ЖЖ уже говорилось много и достаточно подробно. (См. например недавнюю заметку Об иконоборчестве)
Человеческая воля сама собою, по своей природе согласна с Божественной волей. (А если такого согласия не наблюдается, то держись за карманы и гляди повнимательнее: где-то рядом торчат рожки какого-то другого бога, предложившего пациенту свою защиту и покровительство.) Когда человек действительно обожен, то он может не то что там горы переставлять. Горы переставлять это первая, предварительная стадия Богопознания, стадия веры, когда Бога ещё не знают, а всего лишь верят Ему.
Потому Даша в каком-то смысле права, отбрасывая более высокий уровень (уровень страха), ошибочно считая его более низким, потому что видит перед собою слишком много примеров ложного страха, не ведущего к реальному воздержанию от греха. По-настоящему уверовав в Богу, доверившись Ему, человек обретает возможность понимать, рефлексировать свой грех. А суть греха в том и состоит, что человек предаёт Бога истины, доверяя себя иному богу. Грех ведь это тоже послушание, только послушание не Тому, Кого надо бы послушаться. Потому люди, воспевающие послушание как таковое будто высочайшую христианскую добродетель, находятся в прелести, будучи неспособны осознать, что послушание может вести не ко спасению, но и в погибель. (Очень даже легко! Тут всё зависит от того, кого ты слушаешься и для чего ты его слушаешься.)
Беда многих, приходящих в Церковь: не обретя ещё настоящей веры, они сразу же устремляются к мечтательным "подвигам покаяния", а то и начинают "спасать заблуждших", одним скачком восходя сразу на апостольский уровень! Это и есть прелесть, лишённая рефлексии тьма, непонимание своего реального состояния. Непонимание уровня своих настоящих проблем. И проблема Даши в том же самом! Но она немножечко умнее среднестатистического православного. Она понимает, что без веры в Божественное милосердие невозможно это всё. Нельзя даже первого шага сделать, не споткнувшись. Без веры истинной мечтательное "покаяние" лишено смысла. Покаяние ведь это прежде всего μετάνοια, метанойя -- изменение ума. Вот основа, базовый уровень покаяния: увидеть мир иными глазами, глазами веры истинной. Об этом элементарном начале духовной жизни я толкую давно, и в цикле Как изменить мир, и в цикле На самом деле. Сначала нужно обрести веру православную, а потом уже вступать в духовную войну, потому что суть покаяния -- духовная война. Человек желает освободиться от власти богов, а боги используют все доступные им средства для того, чтобы удержать его в своей власти (см. Очарование свободы). И у человека нет шанса победить в борьбе против богов, пока он не начнёт своей верой и горы переставлять.
Это же не шутка -- древние лукавые боги. Их сила -- тьма, в которой нет рефлексии. И псевдоправославие бесконечной и безнадёжной "борьбы со грехом" это их изобретение, их прелесть. Нельзя не признать, очень эффективное изобретение! Ведь едва ли не 90% ищущих спасения в Православии в той или иной степени попадаются сегодня в этот капкан. Отсюда и лжестарчество, и мерзейшее лжеучение, согласно которому повиновение начальству это почти то же, что повиновение Самому Богу. Сюда стягиваются мно-о-огие нити, потому-то я и считаю нужным обнажить для света рефлексии вот именно это неприличное место.
Сказанное не значит, будто я отвергаю борьбу с грехом. Наоборот! Я показываю путь, на котором эта борьба приносит конкретный плод, то есть оставление греха. Это-то и достигается через истинную веру, веру античных Отцов нашей Церкви, которой нас по сути лишили иконоборцы. Не то чтобы Церковь потеряла истинную веру, нет. Просто эта вера внутри самой Церкви потеряла популярность. Ну, а без веры куда? Никуда. Без истинной веры не только грех получает законную прописку ("пока ты жив, греха тебе не победить"), но рушатся православные Империи, воскресает язычество, торжествует зло, христианство становится гонимой религией в самой Европе. Вот наглядные плоды и следствия обсуждаемого лжеучения, тихо вкравшегося в Церковь на заре Средневековья и получившего полную поддержку и одобрение легитимной власти Империи.
Итак, первая ступень покаяния это не борьба со грехом, но изменение ума, благодаря которому человек видит реальность иными глазами -- так, что победа над грехом становится возможной. И только после этого борьба становится осмысленной. На этой первой ступени человеку в какой-то малой степени приоткрывается Истина, и он начинает веровать в Божественное милосердие. Но веровать верой истинной, так что из этой веры вытекает страх Божий и воздержание от греха, а не наоборот. Пока из "веры в милосердие Бога" вытекает "грешить можно, Бог простит", эта НЕ вера истинная, но прелесть. Из истинной веры вытекает ненависть ко греху, потому что грех лишает нас Божественной силы, делает нас добычей лукавых богов.
Но называть вот эту вот истинную веру в Божественное милосердие "любовью" неправильно, это название уводит в сторону, лишая нас осознания всей перспективы нашего духовного пути. Зачем начало покаяния называть именем конца покаяния? А Любовь эти именно конец, смысл покаяния и начало нового этапа -- истинного Богословия, как и говорит Симеон Новый Богослов: "Ни богословствующему не соответствует покаяние, ни кающемуся богословие, ибо насколько отстоит восток от запада настолько богословие выше покаяния." Я надеюсь, моему дорогому читателю понятно, что Богословием Симеон называет здесь не блаблабла многоуважаемого Григория (Лурье), но то, что начинается после завершения покаяния -- и что Максим Исповедник называет Любовью.
Если называть "любовью к Богу" эту начальную стадию покаяния, тогда критерий этой любви прост. Хочешь узнать, любишь ли ты Бога? Ну, скажи горе перейти отсюда туда. Бог не отказывает любящим Его: Я любящих Меня люблю, и ищущие Меня обрящут благодать. Если же не можешь гору переставить, значит тебе знакомы лишь намёки, ну в лучшем случае са-амые начатки, основа Любви. Не более того.
Но если ты всё равно хочешь называть "любовью" эту первоначальную веру в милосердие Господа, то знай: критерием истинности этой "любви" является страх Божий и воздержание от греха. Только так.
Когда человек может чудеса творить своею молитвою к Богу, вот тогда в нём является настоящий страх Божий. И вот тогда он начинает понимать, что такое грех. И когда он понимает, что такое грех, то он больше не грешит. Страх Божий выше, чем просто вера! Это начало премудрости, а не просто вера, пусть даже вера истинная. Признак настоящего страха -- человек прекращает грешить. Просто не грешит больше, и всё (дело невозможное, великое чудо! с точки зрения католика). Но это ещё не значит, что он свободен от греха. Хотя он и не грешит, однако же страсти греховные (ака боги) ещё живут в его сердце. Полностью очиститься от греха означает бесстрастие. Не раньше. Мы все находимся в са-а-амом начале этого пути. И это очень важно понимать.
Ошибка Даши заключается в том, что она, совершенно правильно понимая первый шаг (что уже редкость в наши дни!!), не понимает второго. И это приведёт к тому, что на каком-то этапе ей придётся вернуться на новом уровне к "богословию вины", к страху Божьему -- и это будет на самом деле шаг вперёд, к настоящей Премудрости. Просто ребёнка надо вначале утешить, накормить, приласкать, а потом уже начинать чему-то учить его. Иначе просто ничего не выйдет.
И потому люди, которые противопоставляют "богословие любви" и "богословие страха", сами себя запутывают. Оставив себе пространство для первого шага, они не оставляют пространство для второго. И потому им потом придётся заново всё перестраивать, всё своё мировоззрение. От альфы до омеги. И это плохо. Лучше сразу строить всё правильно, с перспективой, а не давать место тьме, препятствуя рефлексии.
Итак, "богословие вины" это просто мечтательность. Им страдают люди, которые ещё не уверовали в Бога на самом деле. Человек вроде верует, но если чуть копнуть, никакой веры там нет. Даже с горчичное зерно. Есть какие-то игры ума, интеллектуальная устремленность к Истине, есть понимание огромной перспективы предстоящего движения. Но вместо углубления веры начинается бесплодная "борьба со грехом", победа в которой пока невозможна. А потом разочарование и ересь, и отпадение от Церкви, что уже случилось с Лурье и со многими другими. А до настоящей вины-то им ещё расти и расти.
Потому что пока человек не уверовал в Бога, ну какой с него спрос? Какая там вина?! Какая добродетель, какая борьба с грехом? Он ещё в Бога-то не уверовал как следует.
Вот наша актуальная проблема: мы ещё в Бога-то не уверовали. Мы просим, и не получаем. Потому что мы не верим Ему. Он в наших глаза жесток, и миром управляет из рук вон плохо, допускает зло и безобразия на каждом шагу: так мы видим. Ну, и какое тут может быть доверие, если в твоих глазах Бог жесток и несправедлив, и невнимателее, и далёк от любви к Своему сознанию? И с чего бы Ему вдруг послушать твоего прошения, если Он такой? Несерьёзно. Прелесть это, а не вера.
А "богословие любви"... Высокопарное название. Да вы что, ребята?! Вы в Бога ещё не уверовали. Ну какое там "богословие любви". На самом деле вы пока мечтаете, чтобы по-настоящему поверить в Бога. Вот ваш реальный уровень.
Покаянием же называется весь этот путь в целом. Сначала вера (ошибочно называемая "любовью"), потом страх. Страх выше, чем просто вера! Потом (только потом!) воздержание от греха, терпение и долготерпение, потом бесстрастие и только потом -- любовь, венец покаяния и начало нового пути -- пути Богопознания. Вот весь этот путь именуется "покаянием", от начала до конца. А то, что у нас "покаяние" ассоциируется с мечтательным "богословием вины", бесплодной "борьбой с грехом" -- это просто от непонимания, от дурости. Люди просто не понимают своего настоящего уровня, они не осознают, где они находятся. Они думают, будто проблема их в том, что они вот ещё не побороли грех. Да какой грех?! Вы ещё не уверовали в Бога.
Уверовавших же будут сопровождать следующие знамения: именем Господним будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; если яд выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. (с)
Вот признаки настоящей веры.
А признаком настоящего страха является то, что человек не грешит. Вот признак немечтательного страха. Если человек продолжает грешить, то у него нет страха Божия. Нет -- и всё. А значит, нет и настоящей веры. Всё очень просто. И логично, как в математике: если человек ещё грешит, значит он пока не уверовал в Бога. Если явится вера, следом явится страх и воздержание от греха. А если человек уверовал, но продолжает грешить, значит он ещё не уверовал, то есть вера его пока не православная. Страх Господень это начало Премудрости, разумного света. Признаком Премудрости является воздержание от греха, потому что человек понимает, до него наконец доходит, Кто таков Бог и каков Он -- Бог. И когда человек это понимает, он перестаёт грешить. Если не перестал, значит ещё не понял, ещё не дошло.
PS: И да, понятно, что всё это, что я тут понаписал, это всего лишь голая схема. В жизни всё это не делится временем на этапы, а происходит одновременно. То есть, если человек идёт правильным путём, то сразу появляются и немножечко веры, и какие-то элементы страха, и чуть-чуть любовь. Так разделять, как я тут разделил, это полезно только для анализа. А по жизни всё это синтетически совершается. То есть, человек пытается со грехом бороться, толком ещё в Бога не уверовав, и эта борьба помогает ему прийти к вере, если не фанатеть. Ведь победить он грех не может, потому что ещё не уверовал, и это подталкивает его искать веру. И если он не упрётся в ересь типа манихейства или католичества ("побороть грех нелья ибо он заключён во плоти"), то веру он обязательно обретёт, ведь просите -- и дастся вам, ищите -- и обрящете, стучите -- и вам отворят.
Как на самом деле
Для ищущих воцерковления: капкан дьявола внутри Церкви.
Этим текстом я попытался
исправить ужасное положение, при котором
те, кто неправы, говорят правильные слова,
а те, кто правы - слова неправильные.
Грешный человек панически боится рефлексии.
Спустя пятнадцать лет после того, как я сошёл с ума, впервые решившись описать словами (см. Опыты глубинной психологии) то, что я УВИДЕЛ там, меня мучил панический страх перед ужасными последствиями, которыми мне грозили посещавшие меня предчувствия и откровения тёмных духов. Мне грозили ужасные кары за раскрытие тайны. Пока эти предчувствия не сбылись, и я уповаю на Бога моего, Бога всех богов, что они не сбудутся никогда. Но сам этот страх перед прямым взглядом на обнажённую истину очень характерен и совершенно не случаен.
Людей мучают психологические проблемы. Они не могут получать полноценное удовольствие от секса, они боятся работы или будущего, испытывают непонятные страхи перед непонятно чем. Чтобы избавиться от всего этого, они идут к психологу и... и психолог помогает страждущему получше осознать и сформулировать суть проблемы -- более ничего! И проблемы разрешаются или отступают.
Тёмные дела совершаются во тьме. Стоит в эту тьму проникнуть лучику света рефлексирующего сознания, и вдруг неразрешимое становится разрешимым, в безвыходном обнаруживаются бреши, пугающее начинает смешить. Поистине, бессознательность это главный враг страждущего человечества. И властителей народов, которые манипулируют ими при помощи бессознательного, непременно постигнет кара Бога Истины.
Бог истины Сам есть Истина, и Он любит истину. Для Него любить истину так же естественно, как для каждого из нас любить себя. Объясняется это просто: именно Он и определяет, что есть истина. Чего Он захочет, то и истина. А чего Он не хочет, то и есть ложь. Он владыка, Владелец истины -- потому-то Его и именуют Богом истины.
А мы не любим себя потому, что мы себя не знаем. Ненависть к себе самому это бич человечества, потому что все мы кровные родственники воплощенной Истины. "Любящий неправду ненавидит свою душу" -- говорит Библия, а вернее, Сам Бог истины устами Псалмопевца. Прячась от истины во тьме бессознательного, мы сами от себя скрываем Его свет. Но свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Ведь тьма это всего лишь отсутствие рефлексии. Достаточно увидеть тьму как она есть, чтобы она исчезла. Тьма есть иллюзия, и она боится прямого взгляда.
Не надо думать, будто все верующие в Иисуса Христа в впрямь любят Истину или хотя бы истину. Жизнь на земле выглядела бы совсем-совсем иначе, если бы так было. Беда в том, что веровать во Христа и доверять Христу это далеко не одно и то же. А настоящая вера это именно доверие ко Христу, а не просто убеждённость в том, что Он воскрес и правит миром. Но мало того -- по-настоящему верить, доверять Христу это совсем не то же самое, что любить Его. Это разные уровни или ступени религиозности, и стоя у подножья лестницы, ведущей на небо, не следует обманывать себя, воображая, будто уже стоишь наверху.
Вот в чём настоящий смысл постоянных разговоров о греховности в Церкви. Чаще ведь верующие люди просто не понимают, о чём идёт речь. Потому что что настоящее понимание греха приходит лишь после того, как человек по-настоящему поверил Богу. А что значит по-настоящему уверовал? Это значит, что он может своим словом и горы переставлять -- да, именно так говорит Христос: если вы будете иметь веру с
горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди
отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас. Вот так вот, да. Буквально, а не в переносном смысле: ничего нет невозможного для того, кто по-настоящему поверил Богу, доверился Ему.
И вот когда человек так уверовал в Бога, вот тут-то он и начинает понимать по-настоящему, что такое грех, что такое вина перед Богом. А пока мы цыплята, мы ничего не можем понять правильно, всё понимаем не так. Что ни делает дурак, всё он делает не так. Люди, которые пытаются эту стадию обойти, перепрыгнуть первую ступеньку на пути к Богу, ступеньку веры, которые сразу устремляются к вершинам покаяния, это люди мечтательные.
> У Даши снова говорят о милости Бога и о гневе Бога. Спорят, о чем надо говорить: о том, или об этом? о милости или всё же о гневе? Даша всегда говорит о милости, о любви, о сострадании Христа. В ответ пишгут, что нужно не забывать о его Суде и гневе. И я думаю: если ты кого-то любишь, то как ты будешь его бояться? Если ты кого-то боишься, то любовь к нему будет раболепная, подобострастная.
Ложная, мечтательная. Человек воображает, будто бы он любит Бога, а он с Ним просто-напросто неискренен. Ну, какая может быть любовь там, где нет искренности?! Где не открывают Богу своего истинного лица. Во время секса он бывает намного более искренним, чем с Богом. Ну, вот и вопрос: что это за любовь может быть там, где вместо лица лишь маска благочестия.
> Ну, какая-от любовь всё-таки есть, но не такая, как полежать на груди у любимого папы. Вот я пришла в Церковь с душевной дырищей от травмы расставания с любимым человеком. Но тем не менее сходу решила - что там моя травма, её надо в карман, Богу это неинтересно. Да и вообще неинтересна я сама, мои переживания. Ему интересны только мои грехи. И моё их оплакивание и всяческое самоистязание, чтобы ну хоть как-то их искупить и отмыть. Вот это-то и есть то самое богословие вины, против которого Даша и которое так многим нравится.
Это не настоящее покаяние. Это мечтательное подражание святым отцам. Грубое и внешнее подражание тем, кто совершенно иначе воспринимает мир, кто иначе всё ВИДИТ, кто имеет веру ну хотя бы с зерно горчичное, и вот потому-то, имея эту веру, может по-настоящему каяться во грехе. А пока... пока что мы просто не можем понять, что это такое -- грех. Что значит предать милостивого и любящего Бога, который ради нас гору любую переставит, если нам нужно будет. Только обретя такую веру, можно по-настоящему понять, что такое называют страхом Господним.
Максим Исповедник говорит, что именно вера рождает страх. И именно истинная вера! Если человек верит в Бога, но не боится Его, значит его вера ложна, и он лишь обманывает себя, думая, будто бы верит, доверяет Богу. Но беда в том, что и страх-то бывает ложным. И полным-полно людей, которые обманывают себя, думаю, будто имеют страх Божий.
Настоящий страх рождает воздержание от греха, далее говорит Максим. Опять-таки, речь идёт о настоящем воздержании. Не на полчаса, не не полгода, а насовсем, навсегда. Если человек действительно боится Бога, а не обманывает себя мнимым "страхом", то он просто не грешит. Никогда. Он оставляет грех навеки.
Настоящее воздержание рождает терпение и долготерпение, говорит Максим. Если мы то воздерживаемся от греха, то опять грешим, значит у нас нет настоящего воздержания. А значит, нет и настоящего страха. А значит, нет и веры настоящей. А какая вера тогда у нас есть? А еретическая. "Всякий грех суть ересь", -- говорит поэтому Варсонофий Великий. Взять например веру католическую: там считается, что нельзя победить грех при жизни, пока не умер. Потому что сама плоть наша греховна. Ну, а как же Богородица? И Она что ли грешила? -- спрашивают православные. Нет, отвечают католики, наша плоть греховна потому, что мы зачаты во грехе. А Она зачата непорочно, и потому свободна от власти греха. Вот она, католическая ересь. Вот её суть, а вовсе не пресловутое филиокве (хотя и филиокве в связи с этим потом всплывает не случайно). Но православные не смеют спорить с католиками по этому пункту, потому что каждый из нас и сам лично поражен той же ересью. Как же нам спорить с католиками? Католики говорят как чувствуют, и что мы этому можем противопоставить? Только цитаты из Святых Отцов, которые чувствовали иначе, чем мы.
Только уже обретя веру истинную, человек освобождается от власти греха. Ну зачем ему грешить, если он может и горы переставлять? Желающим покаяться и побороться со грехом по-настоящему надо бы прежде обрести веру истинную, не еретическую. Ну а иначе, какой смысл бороться со грехом, заведомо не веря в возможность победы в этой борьбе?
Терпение и долготерпение рождают бесстрастие, свободу от греховных страстей, далее говорит Максим. И опять-таки, если не рождает, значит терпение не настоящее. Значит, обманывает человек себя, воображая, будто живёт в воздержании, а на самом деле продолжает грешить, втайне от самого себя. Но о такой степени самообмана и говорить не хочется, потому что тому, что до этой ступени погружения во тьму дошёл, как возможно из оттуда выйти?!
Свобода от греховных страстей именуется у Отцов чистотою сердца, по сути дела она возвращает человека в состояние Адама, в исходную точку человеческого бытия. Сам Господь говорит о ней так: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. А Максим Исповедник завершает эту последовательность такими словами: в бесстрастии зачинается любовь. Не говорит, что бесстрастие рождает любовь, а только что в бесстрастии она зачинается, зачинается от Самого Бога, отца и причины Любви.
Вот где Любовь, вот на какой высоте она обретается! Потому что любовь к Богу вот что означает, говорит Максим: Любовь есть благое расположение души, в соответствии с которым она ничего из сущего не предпочитает ведению Бога.
Конечно, эта схема всего лишь схема, хотя она и составлена величашим из святых, который де-факто венчал самим собою историю Античного Богословия. В реальности всё это происходит одновременно. Обретая какие-то начатки веры, человек сразу обретает с ними и какой-то намёк на страх Божий, а потом старается как-то воздерживаться от греха и слегка обуздывает свои греховные страсти, пока не побеждая их, а просто подавляя, и Любовь Божия спешит коснуться его сердца, позволяя ему предощутить хотя бы капельку того сладкого океана Любви, о котором свидетельствует нам Максим Исповедник. Но очень важно понимать, на каком уровне мы реально находимся, и что для нас по-настоящему актуально. Для начала уверовать бы в Бога как следует -- вот что.
Даша толкует о любви. Хотя до настоящей Любви ей, конечно, далеко. На самом деле "любовью" она называет всего лишь настоящую веру в Божественное милосердие. С этой веры начинается христианство, об этом Евангелие. Она думает и говорит о любви, обозначая этим словом просто-напросто основу евангельской веры. И в этом, именно в этом сильная сторона её текстов, потому что это именно то, что и нужно нам, новичкам в христианской вере.
Слабость же её позиции в том, что она не рефлексирует свой уровень и потому не видит следующего уровня веры. А следующий за верой уровень это тот самый страх Божий, против которого ей приходится бороться с совсем уж неразумными православными, в мечтательности своей вообразившими, будто бы уже вовсю идут по пути покаяния, побеждая грех. Эти мечтатели, большие знатоки святоотеческой премудрости, сбивают её с толку, выдавая за страх Божий свою мечтательность (мечтательный "страх") от которого рождается вовсе не настоящее воздержание с терпением и долготерпением, а наоборот -- новые и новые грехопадения.
Её "богословие любви" тоже мечтательно, потому что мы пока не имеем настоящего понятия о Любви. Любовь это очень высокое состояние, это уровень высокой святости. Это выше, чем просто свобода от греха. Любовь к Богу это и есть то состояние обожения, которое в беасстрасти только зачинается, и о котором Апостол говорит: всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нём; и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Бесстрастный человек, как Адам, всего лишь может не грешить. А кто достиг любви, тот уже просто не может грешить, и это гораздо более высокая ступень. Это уровень, до которого так и не смог подняться Адам. Когда человек может не грешить, это всего лишь естественное состояние нашей природы. Мы такими изначально были сотворены! А вот когда человек уже не может грешить, это сверхъестественное состояние, ради достижения которого и существует на свете Православие.
На этом месте спотыкаются многие горе-богословы. Если не может грешить, значит уже и не имеет свободы, думают они. Значит, уже израсходовал свою свободу, предав себя Богу как железо кузнецу. Это ложное, еретическое богословие пустило у нас корни благодаря деятельности замечательного богослова современности, раскольнического еписокопа Григория (Лурье).
На самом деле совсем не так. Достигая обожения, человек вовсе не утрачивает свою свободу. А не грешит он по другой причине, на которую указал Максим Исповедник в "Диспуте к Пирру": просто потому, что грех вообще не свойственен человеку по природе. Греху учат нас иные боги, и грех это путь познания ложных богов так же, как святость это путь познания Бога Истины. Сам по себе человек просто-напросто так же чужд греха, как и обожения, и если человек грешит -- это верный признак, что он невзначай повстречался с каким-то богом. Потому и Богородицу не нужно было зачинать непорочно (это миф, уводящая от сути выдумка католиков) для того, чтобы не грешить.
И потому всякий человек может не грешить так же, как не грешила и Богородица -- только для этого нужно обрести веру истинную православную, и настоящий страх Господень и так далее -- см. чуть выше. Поэтому и обычное человеческое зачатие в Православной Церкви не считается "порочным", и зачатие Самого Господа именуется не "непорочным" (это католический термин), а просто "бессеменным", потому что Господь наш родился хотя и от земной матери, но от небесного Отца. Потому и сексуальность в античном Православии не считалась чем-то нечистым, будучи частью сотворенного и благословенного Богом человеческого естества. Все эти ложные учения были привнесены в предание человеческое всякого рода еретиками, о чем на страницах моего ЖЖ уже говорилось много и достаточно подробно. (См. например недавнюю заметку Об иконоборчестве)
Человеческая воля сама собою, по своей природе согласна с Божественной волей. (А если такого согласия не наблюдается, то держись за карманы и гляди повнимательнее: где-то рядом торчат рожки какого-то другого бога, предложившего пациенту свою защиту и покровительство.) Когда человек действительно обожен, то он может не то что там горы переставлять. Горы переставлять это первая, предварительная стадия Богопознания, стадия веры, когда Бога ещё не знают, а всего лишь верят Ему.
Потому Даша в каком-то смысле права, отбрасывая более высокий уровень (уровень страха), ошибочно считая его более низким, потому что видит перед собою слишком много примеров ложного страха, не ведущего к реальному воздержанию от греха. По-настоящему уверовав в Богу, доверившись Ему, человек обретает возможность понимать, рефлексировать свой грех. А суть греха в том и состоит, что человек предаёт Бога истины, доверяя себя иному богу. Грех ведь это тоже послушание, только послушание не Тому, Кого надо бы послушаться. Потому люди, воспевающие послушание как таковое будто высочайшую христианскую добродетель, находятся в прелести, будучи неспособны осознать, что послушание может вести не ко спасению, но и в погибель. (Очень даже легко! Тут всё зависит от того, кого ты слушаешься и для чего ты его слушаешься.)
Беда многих, приходящих в Церковь: не обретя ещё настоящей веры, они сразу же устремляются к мечтательным "подвигам покаяния", а то и начинают "спасать заблуждших", одним скачком восходя сразу на апостольский уровень! Это и есть прелесть, лишённая рефлексии тьма, непонимание своего реального состояния. Непонимание уровня своих настоящих проблем. И проблема Даши в том же самом! Но она немножечко умнее среднестатистического православного. Она понимает, что без веры в Божественное милосердие невозможно это всё. Нельзя даже первого шага сделать, не споткнувшись. Без веры истинной мечтательное "покаяние" лишено смысла. Покаяние ведь это прежде всего μετάνοια, метанойя -- изменение ума. Вот основа, базовый уровень покаяния: увидеть мир иными глазами, глазами веры истинной. Об этом элементарном начале духовной жизни я толкую давно, и в цикле Как изменить мир, и в цикле На самом деле. Сначала нужно обрести веру православную, а потом уже вступать в духовную войну, потому что суть покаяния -- духовная война. Человек желает освободиться от власти богов, а боги используют все доступные им средства для того, чтобы удержать его в своей власти (см. Очарование свободы). И у человека нет шанса победить в борьбе против богов, пока он не начнёт своей верой и горы переставлять.
Это же не шутка -- древние лукавые боги. Их сила -- тьма, в которой нет рефлексии. И псевдоправославие бесконечной и безнадёжной "борьбы со грехом" это их изобретение, их прелесть. Нельзя не признать, очень эффективное изобретение! Ведь едва ли не 90% ищущих спасения в Православии в той или иной степени попадаются сегодня в этот капкан. Отсюда и лжестарчество, и мерзейшее лжеучение, согласно которому повиновение начальству это почти то же, что повиновение Самому Богу. Сюда стягиваются мно-о-огие нити, потому-то я и считаю нужным обнажить для света рефлексии вот именно это неприличное место.
Сказанное не значит, будто я отвергаю борьбу с грехом. Наоборот! Я показываю путь, на котором эта борьба приносит конкретный плод, то есть оставление греха. Это-то и достигается через истинную веру, веру античных Отцов нашей Церкви, которой нас по сути лишили иконоборцы. Не то чтобы Церковь потеряла истинную веру, нет. Просто эта вера внутри самой Церкви потеряла популярность. Ну, а без веры куда? Никуда. Без истинной веры не только грех получает законную прописку ("пока ты жив, греха тебе не победить"), но рушатся православные Империи, воскресает язычество, торжествует зло, христианство становится гонимой религией в самой Европе. Вот наглядные плоды и следствия обсуждаемого лжеучения, тихо вкравшегося в Церковь на заре Средневековья и получившего полную поддержку и одобрение легитимной власти Империи.
Итак, первая ступень покаяния это не борьба со грехом, но изменение ума, благодаря которому человек видит реальность иными глазами -- так, что победа над грехом становится возможной. И только после этого борьба становится осмысленной. На этой первой ступени человеку в какой-то малой степени приоткрывается Истина, и он начинает веровать в Божественное милосердие. Но веровать верой истинной, так что из этой веры вытекает страх Божий и воздержание от греха, а не наоборот. Пока из "веры в милосердие Бога" вытекает "грешить можно, Бог простит", эта НЕ вера истинная, но прелесть. Из истинной веры вытекает ненависть ко греху, потому что грех лишает нас Божественной силы, делает нас добычей лукавых богов.
Но называть вот эту вот истинную веру в Божественное милосердие "любовью" неправильно, это название уводит в сторону, лишая нас осознания всей перспективы нашего духовного пути. Зачем начало покаяния называть именем конца покаяния? А Любовь эти именно конец, смысл покаяния и начало нового этапа -- истинного Богословия, как и говорит Симеон Новый Богослов: "Ни богословствующему не соответствует покаяние, ни кающемуся богословие, ибо насколько отстоит восток от запада настолько богословие выше покаяния." Я надеюсь, моему дорогому читателю понятно, что Богословием Симеон называет здесь не блаблабла многоуважаемого Григория (Лурье), но то, что начинается после завершения покаяния -- и что Максим Исповедник называет Любовью.
Если называть "любовью к Богу" эту начальную стадию покаяния, тогда критерий этой любви прост. Хочешь узнать, любишь ли ты Бога? Ну, скажи горе перейти отсюда туда. Бог не отказывает любящим Его: Я любящих Меня люблю, и ищущие Меня обрящут благодать. Если же не можешь гору переставить, значит тебе знакомы лишь намёки, ну в лучшем случае са-амые начатки, основа Любви. Не более того.
Но если ты всё равно хочешь называть "любовью" эту первоначальную веру в милосердие Господа, то знай: критерием истинности этой "любви" является страх Божий и воздержание от греха. Только так.
Когда человек может чудеса творить своею молитвою к Богу, вот тогда в нём является настоящий страх Божий. И вот тогда он начинает понимать, что такое грех. И когда он понимает, что такое грех, то он больше не грешит. Страх Божий выше, чем просто вера! Это начало премудрости, а не просто вера, пусть даже вера истинная. Признак настоящего страха -- человек прекращает грешить. Просто не грешит больше, и всё (дело невозможное, великое чудо! с точки зрения католика). Но это ещё не значит, что он свободен от греха. Хотя он и не грешит, однако же страсти греховные (ака боги) ещё живут в его сердце. Полностью очиститься от греха означает бесстрастие. Не раньше. Мы все находимся в са-а-амом начале этого пути. И это очень важно понимать.
Ошибка Даши заключается в том, что она, совершенно правильно понимая первый шаг (что уже редкость в наши дни!!), не понимает второго. И это приведёт к тому, что на каком-то этапе ей придётся вернуться на новом уровне к "богословию вины", к страху Божьему -- и это будет на самом деле шаг вперёд, к настоящей Премудрости. Просто ребёнка надо вначале утешить, накормить, приласкать, а потом уже начинать чему-то учить его. Иначе просто ничего не выйдет.
И потому люди, которые противопоставляют "богословие любви" и "богословие страха", сами себя запутывают. Оставив себе пространство для первого шага, они не оставляют пространство для второго. И потому им потом придётся заново всё перестраивать, всё своё мировоззрение. От альфы до омеги. И это плохо. Лучше сразу строить всё правильно, с перспективой, а не давать место тьме, препятствуя рефлексии.
Итак, "богословие вины" это просто мечтательность. Им страдают люди, которые ещё не уверовали в Бога на самом деле. Человек вроде верует, но если чуть копнуть, никакой веры там нет. Даже с горчичное зерно. Есть какие-то игры ума, интеллектуальная устремленность к Истине, есть понимание огромной перспективы предстоящего движения. Но вместо углубления веры начинается бесплодная "борьба со грехом", победа в которой пока невозможна. А потом разочарование и ересь, и отпадение от Церкви, что уже случилось с Лурье и со многими другими. А до настоящей вины-то им ещё расти и расти.
Потому что пока человек не уверовал в Бога, ну какой с него спрос? Какая там вина?! Какая добродетель, какая борьба с грехом? Он ещё в Бога-то не уверовал как следует.
Вот наша актуальная проблема: мы ещё в Бога-то не уверовали. Мы просим, и не получаем. Потому что мы не верим Ему. Он в наших глаза жесток, и миром управляет из рук вон плохо, допускает зло и безобразия на каждом шагу: так мы видим. Ну, и какое тут может быть доверие, если в твоих глазах Бог жесток и несправедлив, и невнимателее, и далёк от любви к Своему сознанию? И с чего бы Ему вдруг послушать твоего прошения, если Он такой? Несерьёзно. Прелесть это, а не вера.
А "богословие любви"... Высокопарное название. Да вы что, ребята?! Вы в Бога ещё не уверовали. Ну какое там "богословие любви". На самом деле вы пока мечтаете, чтобы по-настоящему поверить в Бога. Вот ваш реальный уровень.
Покаянием же называется весь этот путь в целом. Сначала вера (ошибочно называемая "любовью"), потом страх. Страх выше, чем просто вера! Потом (только потом!) воздержание от греха, терпение и долготерпение, потом бесстрастие и только потом -- любовь, венец покаяния и начало нового пути -- пути Богопознания. Вот весь этот путь именуется "покаянием", от начала до конца. А то, что у нас "покаяние" ассоциируется с мечтательным "богословием вины", бесплодной "борьбой с грехом" -- это просто от непонимания, от дурости. Люди просто не понимают своего настоящего уровня, они не осознают, где они находятся. Они думают, будто проблема их в том, что они вот ещё не побороли грех. Да какой грех?! Вы ещё не уверовали в Бога.
Уверовавших же будут сопровождать следующие знамения: именем Господним будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; если яд выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы. (с)
Вот признаки настоящей веры.
А признаком настоящего страха является то, что человек не грешит. Вот признак немечтательного страха. Если человек продолжает грешить, то у него нет страха Божия. Нет -- и всё. А значит, нет и настоящей веры. Всё очень просто. И логично, как в математике: если человек ещё грешит, значит он пока не уверовал в Бога. Если явится вера, следом явится страх и воздержание от греха. А если человек уверовал, но продолжает грешить, значит он ещё не уверовал, то есть вера его пока не православная. Страх Господень это начало Премудрости, разумного света. Признаком Премудрости является воздержание от греха, потому что человек понимает, до него наконец доходит, Кто таков Бог и каков Он -- Бог. И когда человек это понимает, он перестаёт грешить. Если не перестал, значит ещё не понял, ещё не дошло.
PS: И да, понятно, что всё это, что я тут понаписал, это всего лишь голая схема. В жизни всё это не делится временем на этапы, а происходит одновременно. То есть, если человек идёт правильным путём, то сразу появляются и немножечко веры, и какие-то элементы страха, и чуть-чуть любовь. Так разделять, как я тут разделил, это полезно только для анализа. А по жизни всё это синтетически совершается. То есть, человек пытается со грехом бороться, толком ещё в Бога не уверовав, и эта борьба помогает ему прийти к вере, если не фанатеть. Ведь победить он грех не может, потому что ещё не уверовал, и это подталкивает его искать веру. И если он не упрётся в ересь типа манихейства или католичества ("побороть грех нелья ибо он заключён во плоти"), то веру он обязательно обретёт, ведь просите -- и дастся вам, ищите -- и обрящете, стучите -- и вам отворят.