Парадоксы православного национализма
Цитирую известное изречение Достоевского об уважаемом bohemicus, в котором тот предсказал рождение этого блогера:
Либерализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадется или замертвеет; либерализм имеет такое же право существовать, как и самый благонравный консерватизм; но я на русский либерализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то собственно и нападаю на него, что русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал. Дайте мне русского либерала, и я его сейчас же при вас поцелую.
Мы только в начале XXI века окончательно поняли, чем пахнет русский (псевдо)либерализм. Поняли, что Власть дает народу права и свободы в обмен на бесплатную воинскую службу и готовность умирать за государство как за своё. А значит, либрализм и национализм вещи очень и очень родственные, теснейшим образом связанные, и по сути-то дела настоящий либерал должен быть националистом и не может не быть националистом.
Достоевскому "усё ясно" было с русским (псевдо)либерализмом ещё полтораста лет назад. А мне сегодня становится ясно чуть больше. Мне всё яснее становится, что те же самые слова надо бы произнести про православный национализм.
Это прозвучало бы так:
Национализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадется или замертвеет; национализм имеет такое же право существовать, как и самый просвещенный космополитизм; но я на русский национализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то собственно и нападаю на него, что православный националист не есть православный националист, а есть неправославный националист. Дайте мне православного националиста, и я его сейчас же при вас поцелую.
Но и эта мысль требует уточнений.
Знаете, в любой религии (или, скажем, в спорте) есть этап, когда человек усваивает основы. На этом этапе всё неважно, кроме этих самых основ.
А есть этап, когда вновь всё становится важным, но уже осмысливается с новой точки зрения, на ином уровне.
Вот когда русский человек осваивает Православие до ЭТОГО уровня, он и становится настоящим русским. "Дореволюционным" - не то слово. Я бы сказал, хтоническим русским. Неубиваемым.
А вначале - да. Первые восемь лет после своего обращения к вере я думал про себя: вот, я принял Крещение, отрёкся от своего прошлого, и теперь я не русский, а православный. Именно так я и думал, буквально. И только спустя восемь лет я начал понимать, что вот только теперь-то я и стал по-настоящему русским, а до того... до того я просто не понимал сути этой культуры и цивилизации.
Суть же в том, что русских не Романовы придумали. Не с них мы начинаемся.
Русская культура и цивилизация созданы Силой несравненно более могущественной, которая самих Романовых (как и, скажем, Пушкина) использовала как инструмент Своего плана. И потому поражение Романовых это всего лишь приключение, хотя и довольно жуткое приключение, но вовсе не конец русской цивилизации.
Либерализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадется или замертвеет; либерализм имеет такое же право существовать, как и самый благонравный консерватизм; но я на русский либерализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то собственно и нападаю на него, что русский либерал не есть русский либерал, а есть не русский либерал. Дайте мне русского либерала, и я его сейчас же при вас поцелую.
Мы только в начале XXI века окончательно поняли, чем пахнет русский (псевдо)либерализм. Поняли, что Власть дает народу права и свободы в обмен на бесплатную воинскую службу и готовность умирать за государство как за своё. А значит, либрализм и национализм вещи очень и очень родственные, теснейшим образом связанные, и по сути-то дела настоящий либерал должен быть националистом и не может не быть националистом.
Достоевскому "усё ясно" было с русским (псевдо)либерализмом ещё полтораста лет назад. А мне сегодня становится ясно чуть больше. Мне всё яснее становится, что те же самые слова надо бы произнести про православный национализм.
Это прозвучало бы так:
Национализм не есть грех; это необходимая составная часть всего целого, которое без него распадется или замертвеет; национализм имеет такое же право существовать, как и самый просвещенный космополитизм; но я на русский национализм нападаю, и опять-таки повторяю, что за то собственно и нападаю на него, что православный националист не есть православный националист, а есть неправославный националист. Дайте мне православного националиста, и я его сейчас же при вас поцелую.
Но и эта мысль требует уточнений.
Знаете, в любой религии (или, скажем, в спорте) есть этап, когда человек усваивает основы. На этом этапе всё неважно, кроме этих самых основ.
А есть этап, когда вновь всё становится важным, но уже осмысливается с новой точки зрения, на ином уровне.
Вот когда русский человек осваивает Православие до ЭТОГО уровня, он и становится настоящим русским. "Дореволюционным" - не то слово. Я бы сказал, хтоническим русским. Неубиваемым.
А вначале - да. Первые восемь лет после своего обращения к вере я думал про себя: вот, я принял Крещение, отрёкся от своего прошлого, и теперь я не русский, а православный. Именно так я и думал, буквально. И только спустя восемь лет я начал понимать, что вот только теперь-то я и стал по-настоящему русским, а до того... до того я просто не понимал сути этой культуры и цивилизации.
Суть же в том, что русских не Романовы придумали. Не с них мы начинаемся.
Русская культура и цивилизация созданы Силой несравненно более могущественной, которая самих Романовых (как и, скажем, Пушкина) использовала как инструмент Своего плана. И потому поражение Романовых это всего лишь приключение, хотя и довольно жуткое приключение, но вовсе не конец русской цивилизации.