Апостасия - миф и реальность
Греческое слово "апостасия" буквально означает "отступничество" и употребляется в европейской культуре лишь в одном смысле - в смысле отступления от Христа, утраты христианской веры.
В этой короткой заметке я хочу развеять один миф, связанный с этим понятием. Принято думать и говорить, что мы живем в эпоху апостасии, массового отступления от Христа. И рассматривая процессы, происходящие в европейской культуре сегодня, можно с этим согласиться. Европейская культура явственно и отчетливо трансформируется, утрачивая свои христианские корни.
Но христианство - это не культура, а прежде всего религия. И будучи религиозным человеком, лично я смотрю на дело под совершенно иным углом зрения. Отступление от веры - штука очень тонкая. Всякий искренне верующий человек, ещё не познавший Бога опытно, несколько раз в день отступает от Христа и возвращается к Нему через покаяние. Скажу больше. Всякий монах совершает апостасию, когда оставляет внутреннюю молитву, и снова возвращается ко Христу, возобновляя её. Вообще, неправильно представлять себе, будто есть какая-то "точка невозврата", пройдя которую человек становится неспособным вернуться. Чем ближе человек ко Христу, тем "проще" ему впасть в апостасию. Чем сильнее вера, тем более тонкий смысл приобретает сама "апостасия". Для человека, достигшего чистоты сердца (то есть, свободы от греховных страстей) апостасией является принятие любого помысла, за исключением помысла молитвенного. Пример такой апостасии ярко описан в одном из величайших памятников европейской культуры, по ссылке - в "Вопросоответах Варсонофия Великого и Иоанна Пророка".
Уточнив таким образом сам смысл термина "апостасия", я хочу теперь высказать скандальную, эпатирующую оценку нашего сегодняшнего положения в частности и русской культуры вообще.
Как-то в разговоре на политическую тему я написал следующее:
Ничего не имею против естественных человеческих чувств. Я против квазирелигиозных чувств в отношении к государству, которые охватывают русского человека, отступившего от Христа. И особенно против я именно тогда, когда эти чувства пытаются обосновать религией.
На что уважаемый zaharov ответил:
- В связи с очень небольшим числом христиан среди русских, количество отступивших от Христа - вообще исчезающе малая величина.
На что я, собственно, и возразил:
В связи с тем, что русская культура вся выросла из Православия, Вы не найдете ни одного русского человека, который не был бы отступником от Христа по самой культуре своей, практически от самого младенчества. Мы становимся отступниками с детства, на метафизическом уровне, с молоком матери всосав и усвоив апостасию как базис всего нашего мировоззрения. И лишь очень немногие русские находят в себе духовные силы преодолеть эту повальную апостасию, возвратившись ко Христу. Сегодняшние верующие - все без исключения!! - это не люди христианской традиции, но люди, с огромным трудом выкарабкавшиеся или, лучше сказать, ещё только выкарабкивающиеся из болота апостасии.
Лучшие представители русской культуры XIX века - Достоевский, Пушкин, Гоголь - это ярчайшие образцы частично, в очень малой мере преодоленной апостасии. Более-менее полноценным христианином у нас был Константин Леонтьев, отчасти Хомяков - словом, единицы, маргиналы. Хотя надо признать, что в целом XIX век действительно отмечен героической попыткой лучших представителей русской культуры выкарабкаться из апостасии, но!
Но по сути-то дела кровавый XX век - это закономерное завершение апостасийного XVIII века. И XIX век лишь зигзаг на этом скорбном пути. Судорожная попытка русских отстоять своё лицо перед культурой Европы. Попытка, увы, провалившаяся.
И вот, собственно, та парадоксальная мысль, которую я хочу высказать в этом тексте.
Мы живем вовсе не в эпоху апостасии. Апостасия Европы началась с отпадением католической церкви от Православия, продолжилась Реформацией и завершилась в XVII-XVIII века возникновением масонства и образованием новой европейской культуры, окончательно оформившейся концу XIX века как модернизм. Модернизм ещё сохранял какую-то преемственность с христианством на чисто эстетическом уровне, в виде четких и ясных отношений героя и автора (см. например), но эта нежелательная христианская наследственность окончательно была преодолена постмодернизмом. Но важно понимать, что в духовном плане модернизм - это уже завершившаяся апостасия. Эстетическая преемственность - это лишь форма, а с содержательной стороны уже модернизм вполне чужд Христу. Россия немного отстала в этом от Европы, чуть-чуть застряла на пути апостасии, и её пришлось "поправить" при помощи кровавой Революции.
А сегодня мы живем в эпоху возвращения к Христу, по сути в эпоху возрождения Православия. Это никем пока не осознается, потому что такие глубинные тектонические процессы вообще осознаются как правило с запозданием примерно на век, а то и полтора. Духовное всегда далеко опережает эстетическое, а именно и только эстетика осознается человечеством. Людям нужны наглядные образы, чтобы понять, что с ними произошло. Потому все исторические процессы осознаются лишь постфактум. И в то время, когда изменение уже идет, уже совершается в таинственной глубине человеческой души, сам человек не замечает его до тех пор, пока оно не обретет ясно очерченные эстетические формы, пока не воплотится наконец в искусстве.
Апостасия давно совершилась и полностью завершилась, ещё в XVIII веке, а её только-только заметили в XIX веке и окончательно оформили к началу XX века. При этом в XIX веке уже начались первые робкие признаки обратного, встречного движения, первые попытки возвращения к Истине крайне наивные и неосновательные (яркий пример - смутные религиозные поиски Гоголя), и с тех пор это встречное движение вопреки всем внешним пертурбациям растет, непреклонно набирая силу. Православие явственно набирает внутреннюю мощь и осознает себя. "Неизвестные Отцы", владеющие Россией, конечно, уже давно почуяли это и попытались сначала уничтожить, а потом и возглавить процесс. Эти попытки приобрели характер отчаянных судорог в 80-х годах. Сегодня старые лисы, осознавая, что поезд уходит, лихорадочно пытаются освоить набирающий прямо на их глазах силу Ресурс, пытаются оседлать Бога. Посмотрим, как это у них получится. Это будет страшное, по-своему забавное и весьма поучительное зрелище.
В этой короткой заметке я хочу развеять один миф, связанный с этим понятием. Принято думать и говорить, что мы живем в эпоху апостасии, массового отступления от Христа. И рассматривая процессы, происходящие в европейской культуре сегодня, можно с этим согласиться. Европейская культура явственно и отчетливо трансформируется, утрачивая свои христианские корни.
Но христианство - это не культура, а прежде всего религия. И будучи религиозным человеком, лично я смотрю на дело под совершенно иным углом зрения. Отступление от веры - штука очень тонкая. Всякий искренне верующий человек, ещё не познавший Бога опытно, несколько раз в день отступает от Христа и возвращается к Нему через покаяние. Скажу больше. Всякий монах совершает апостасию, когда оставляет внутреннюю молитву, и снова возвращается ко Христу, возобновляя её. Вообще, неправильно представлять себе, будто есть какая-то "точка невозврата", пройдя которую человек становится неспособным вернуться. Чем ближе человек ко Христу, тем "проще" ему впасть в апостасию. Чем сильнее вера, тем более тонкий смысл приобретает сама "апостасия". Для человека, достигшего чистоты сердца (то есть, свободы от греховных страстей) апостасией является принятие любого помысла, за исключением помысла молитвенного. Пример такой апостасии ярко описан в одном из величайших памятников европейской культуры, по ссылке - в "Вопросоответах Варсонофия Великого и Иоанна Пророка".
Уточнив таким образом сам смысл термина "апостасия", я хочу теперь высказать скандальную, эпатирующую оценку нашего сегодняшнего положения в частности и русской культуры вообще.
Как-то в разговоре на политическую тему я написал следующее:
Ничего не имею против естественных человеческих чувств. Я против квазирелигиозных чувств в отношении к государству, которые охватывают русского человека, отступившего от Христа. И особенно против я именно тогда, когда эти чувства пытаются обосновать религией.
На что уважаемый zaharov ответил:
- В связи с очень небольшим числом христиан среди русских, количество отступивших от Христа - вообще исчезающе малая величина.
На что я, собственно, и возразил:
В связи с тем, что русская культура вся выросла из Православия, Вы не найдете ни одного русского человека, который не был бы отступником от Христа по самой культуре своей, практически от самого младенчества. Мы становимся отступниками с детства, на метафизическом уровне, с молоком матери всосав и усвоив апостасию как базис всего нашего мировоззрения. И лишь очень немногие русские находят в себе духовные силы преодолеть эту повальную апостасию, возвратившись ко Христу. Сегодняшние верующие - все без исключения!! - это не люди христианской традиции, но люди, с огромным трудом выкарабкавшиеся или, лучше сказать, ещё только выкарабкивающиеся из болота апостасии.
Лучшие представители русской культуры XIX века - Достоевский, Пушкин, Гоголь - это ярчайшие образцы частично, в очень малой мере преодоленной апостасии. Более-менее полноценным христианином у нас был Константин Леонтьев, отчасти Хомяков - словом, единицы, маргиналы. Хотя надо признать, что в целом XIX век действительно отмечен героической попыткой лучших представителей русской культуры выкарабкаться из апостасии, но!
Но по сути-то дела кровавый XX век - это закономерное завершение апостасийного XVIII века. И XIX век лишь зигзаг на этом скорбном пути. Судорожная попытка русских отстоять своё лицо перед культурой Европы. Попытка, увы, провалившаяся.
И вот, собственно, та парадоксальная мысль, которую я хочу высказать в этом тексте.
Мы живем вовсе не в эпоху апостасии. Апостасия Европы началась с отпадением католической церкви от Православия, продолжилась Реформацией и завершилась в XVII-XVIII века возникновением масонства и образованием новой европейской культуры, окончательно оформившейся концу XIX века как модернизм. Модернизм ещё сохранял какую-то преемственность с христианством на чисто эстетическом уровне, в виде четких и ясных отношений героя и автора (см. например), но эта нежелательная христианская наследственность окончательно была преодолена постмодернизмом. Но важно понимать, что в духовном плане модернизм - это уже завершившаяся апостасия. Эстетическая преемственность - это лишь форма, а с содержательной стороны уже модернизм вполне чужд Христу. Россия немного отстала в этом от Европы, чуть-чуть застряла на пути апостасии, и её пришлось "поправить" при помощи кровавой Революции.
А сегодня мы живем в эпоху возвращения к Христу, по сути в эпоху возрождения Православия. Это никем пока не осознается, потому что такие глубинные тектонические процессы вообще осознаются как правило с запозданием примерно на век, а то и полтора. Духовное всегда далеко опережает эстетическое, а именно и только эстетика осознается человечеством. Людям нужны наглядные образы, чтобы понять, что с ними произошло. Потому все исторические процессы осознаются лишь постфактум. И в то время, когда изменение уже идет, уже совершается в таинственной глубине человеческой души, сам человек не замечает его до тех пор, пока оно не обретет ясно очерченные эстетические формы, пока не воплотится наконец в искусстве.
Апостасия давно совершилась и полностью завершилась, ещё в XVIII веке, а её только-только заметили в XIX веке и окончательно оформили к началу XX века. При этом в XIX веке уже начались первые робкие признаки обратного, встречного движения, первые попытки возвращения к Истине крайне наивные и неосновательные (яркий пример - смутные религиозные поиски Гоголя), и с тех пор это встречное движение вопреки всем внешним пертурбациям растет, непреклонно набирая силу. Православие явственно набирает внутреннюю мощь и осознает себя. "Неизвестные Отцы", владеющие Россией, конечно, уже давно почуяли это и попытались сначала уничтожить, а потом и возглавить процесс. Эти попытки приобрели характер отчаянных судорог в 80-х годах. Сегодня старые лисы, осознавая, что поезд уходит, лихорадочно пытаются освоить набирающий прямо на их глазах силу Ресурс, пытаются оседлать Бога. Посмотрим, как это у них получится. Это будет страшное, по-своему забавное и весьма поучительное зрелище.