легло и осталось
..."Метафорам нельзя верить на слово. «Писатель» - род синекдохи; «творчество» говорится для красного словца. Простая надпись на могильном камне Набокова, écrivain, выглядит, может быть, скромно, но каждому ясно, что это дорогостоящее слово. Глагол «писать» и отдаленно не передает смысла занятий автора; «творить» - до нелепости преувеличивает его. Строго говоря, творит один Творец, а пишет писец. Автор же вымыслов располагается по естеству вещей существенно ниже Первого и в то же время как будто значительно выше последнего: он сочиняет. До XX века «творчество» в этом метафорическом смысле не имело хождения. У Пушкина, например, оно встречается крайне редко - всего три раза - и исключительно в значении воображенья, fantasie, как он сам и объясняет, противополагая его «искуству», т. е. голой технике «Возражение на статьи Кюхельбекера в "Мнемозине"». Прилагательное «творческий» он употребляет всего тринадцать раз и по большей части в поэзии, т. е. на родине метафо.
В своих предисловиях, лекциях, интервью Набоков постоянно приглашал обращать внимание на искусство композиции, т. е. на со-чинение и со-отношение частей, на переплет тем, на приемы перехода от темы к теме, на тематический и архитектурный чертеж всей вещи. Никто из его критиков не настаивал на том, что это и есть главное достижение искусства его прозы, а между тем именно оно отличает его от других мастеров и ставит на технически непревзойденную высоту. В., полагая, что в своей последней книге искусство Севастьяна (1) «достигает совершенства», пишет, что «дело тут не в отдельных частях, но в их комбинациях». Сходство, даже, может быть, и сродство художественных словесных композиций с музыкальными и шахматными настолько удачно, что Набоков сделал его главной темой своего третьего романа, «Защита Лужина».
Перечитыватель тем самым и следопыт, и исследователь, и в известном смысле он не просто «читает» книгу, а если и читает, то так, как читают партитуру или запись шахматной партии: он разыгрывает ее, исполняет сочинение автора, пытаясь в движениях и ходах верно угадать его замысел. Перечитывание, таким образом, есть род репетиции. Но с какой целью? Я думаю, что Набоков верил, что хорошо придуманный и без помарок построенный мир может посредством какой-то телескопической аналогии открыть строителю нечто иначе невидимое и непостижимое в этом мире, а если повезет, то приоткрыть нечто неисследимое и в том. " ...
Геннадий Барабтарло (переводчик)
(из послесловия к роману "Истинная жизнь Севастьяна Найта")
1 - В. и Севастьян - герои романа "Истинная жизнь Севастьяна Найта" .