Сын праха
Йехуда а-Леви (Испания, XI век)
Сын праха
Человек, ты из персти земной,
И вернешься в конце в прах родной.
Коль дитяти пять лет, ему реки:
Будь счастливым, как солнце востеки!
Спит при маме он, сны его легки,
Всадник он за отцовской спиной.
В наставленьях что толку в десять лет?
Подрастёт он, и сам узнает свет.
Пусть он будет любовью согрет
И в семействе - лишь лаской одной.
В двадцать лет жизнь сладка и хороша,
Оленёнок в горах бежит, спеша,
К поученьям глуха его душа,
В сеть попал он газели озорной.
В тридцать, женской рукой муж пленён
И в ловушке себя видит он,
Как стрелами, гоним со всех сторон
Исполнять всё, что велено женой.
Примирён муж с судьбой к сорока,
Будь приятна она, иль горька,
Утомилась в трудах его рука,
Он в работах и в хлад, и в летний зной.
В пятьдесят, вспомнит юных дней тщету,
И представит могилы темноту,
И презрит всю мирскую суету -
Смерти близкой боязнь тому виной.
В шестьдесят, коль о том спросили вы,
Муж как древо без корня, без листвы,
Силы, мощи его уж мертвы,
Не восстанут, чтоб с ним идти войной.
А доживший десятков до семи -
Речь его не слышна уж меж людьми,
Он - обуза для близких и семьи,
Ходит с посохом, дряхлый и больной.
До восьми кто десятков доживет,
Горький кубок полынный выпьет тот,
Посмеётся речам его народ,
Его очи не видят свет дневной.
Ну а после, уж он почти мертвец,
Был счастливым - а нынче как пришлец,
Разуменью его пришёл конец
И душой он стремится в мир иной.
Перевод Владимира Лазариса
Сын праха
Человек, ты из персти земной,
И вернешься в конце в прах родной.
Коль дитяти пять лет, ему реки:
Будь счастливым, как солнце востеки!
Спит при маме он, сны его легки,
Всадник он за отцовской спиной.
В наставленьях что толку в десять лет?
Подрастёт он, и сам узнает свет.
Пусть он будет любовью согрет
И в семействе - лишь лаской одной.
В двадцать лет жизнь сладка и хороша,
Оленёнок в горах бежит, спеша,
К поученьям глуха его душа,
В сеть попал он газели озорной.
В тридцать, женской рукой муж пленён
И в ловушке себя видит он,
Как стрелами, гоним со всех сторон
Исполнять всё, что велено женой.
Примирён муж с судьбой к сорока,
Будь приятна она, иль горька,
Утомилась в трудах его рука,
Он в работах и в хлад, и в летний зной.
В пятьдесят, вспомнит юных дней тщету,
И представит могилы темноту,
И презрит всю мирскую суету -
Смерти близкой боязнь тому виной.
В шестьдесят, коль о том спросили вы,
Муж как древо без корня, без листвы,
Силы, мощи его уж мертвы,
Не восстанут, чтоб с ним идти войной.
А доживший десятков до семи -
Речь его не слышна уж меж людьми,
Он - обуза для близких и семьи,
Ходит с посохом, дряхлый и больной.
До восьми кто десятков доживет,
Горький кубок полынный выпьет тот,
Посмеётся речам его народ,
Его очи не видят свет дневной.
Ну а после, уж он почти мертвец,
Был счастливым - а нынче как пришлец,
Разуменью его пришёл конец
И душой он стремится в мир иной.
Перевод Владимира Лазариса