Две даты: 1917 и 1941
Не знаю, как называется этот литературный прием - пусть филологи меня просветят. Но иногда можно закончить свое повествование, просто поставив дату - типа «это было начало N-ого года». И - всё, больше ничего говорить не надо. И так становится понятно, что, что бы ни случилось дальше с героями произведения, ничего хорошего там не будет.
Так вот. Для истории России (если брать историю реальную, а не виртуальные «преданья старины глубокой» типа сказаний о монголо-татарском иге) таких годов только два: 1917-й и 1941-й. Пресловутого 1991-го и близко тут нет.
О первом неплохо сказал Иван Бунин, вот окончание его рассказа «Таня»:
«- Никто меня с тобой не пустит! - горько прошептала она, мотая на его груди головой, в первый раз говоря ему "ты". - И никуда ты со мной не поедешь...
Но он уже слышал в ее голосе робкую радость, надежду.
- Поеду, поеду, Танечка! И не смей мне больше говорить "вы". И плакать не смей...
Он взял ее под ноги в шерстяных чулках и пересадил ее, легонькую, к себе на колени:
- Ну скажи: "Петруша, я тебя очень люблю!"
Она тупо повторила, икнув от слез:
- Я тебя очень люблю...
Это было в феврале страшного семнадцатого года. Он был тогда в деревне в последний раз в жизни».
В принципе можно было не говорить о том, что год был страшный. И о том, что Петруша не сдержал обещание. Достаточно сказать про «семнадцатый» - и все «списано».
А теперь - окончание повести Бориса Васильева «Завтра была война»:
«За чаем вспоминали о Вике. Вспоминали живую - с первого класса - и говорили, перебивая друг друга, дополняя и досказывая. Люберецкий молчал, но слушал жадно, ловя каждое слово. И вздохнул:
- Какой тяжелый год!
Все примолкли. А Зиночка сказала, как всегда, невпопад:
- Знаете почему? Потому что високосный. Следующий будет счастливым, вот увидите!
Следующим был тысяча девятьсот сорок первый».
Если я не ошибаюсь, и киноэкранизация повести, и радиоспектакль заканчивались именно на этой фразе (по радио тут еще песня Окуджавы звучала «До свидания, мальчики!» - по-моему, это вообще лучшая песня о войне всех времен и народов). В самой повести есть еще эпилог, который тоже можно было опустить...
К чему это я?
Да ни к чему. Просто всплыло случайно.
Да, 2008-й год для многих был тяжелый. Наверное, потому что високосный. И дай Бог, чтобы он и остался тяжелым в нашей памяти, а не «цветочками» по сравнению с тем, что будет потом.