По ходу тел и дел: тема депрессии продолжается..... Памяти Володьки Зенькова

Jan 08, 2016 11:26

Таких балагуров и весельчаков как Вовка Зеньков на скорой помощи надо было ещё поискать. Сочетание коллективизма и профессионализма - делало его незаменимым напарником при работе с ним и врачом по реанимационной бригаде. Первое моё знакомство с ним меня впечатлило. Он тогда работал на Новобелицкой подстанции нашего города. Я тогда фельдшерил на центральной подстанции в составе «спецов» - то реанимации то кардиологической бригады под начальством доктора. Заурядный повод к очередному вызову - помощь фельдшерской бригаде, которая выехала раньше на вызов. Школьник-старшеклассник, придя со школы, поднялся на чердак своего дома и повесился. Приехав на вызов (где-то в конце Белицы), мы с доктором увидели, что мужчина-фельдшер, приехавший пораньше, не только «запустил» самостоятельное дыхание и сердцебиение пацана, но и организовал спуск его на раскладушке на верёвке с крыши. Фактически сделал всё и нам оставалось только по вене дополнительно ввести натрия оксибутират для обеспечения сохранности деятельности головного мозга хотя бы на том уровне, который остался на это время. Шея уже была фиксирована. Только с помощью «Амбу» во время движения необходимо было поддерживать дыхание до госпитализации по жизненным показателям в ближайшее реанимационное отделение. Парня мы сдали живым. Однако, через день он всё равно умер… Тогда я впервые познакомился с Володькой, а когда он перешёл на центральную подстанцию - мы уже были не скажу, что друзьями (ибо это к многому обязывает), но довольно хорошо друг к другу относящимися коллегами по работе. Вовка умел найти общий разговор со всеми, при этом оставаясь ненавязчивым. Вовке могли поплакаться   в «твёрдое мужское плечо» женский состав нашей подстанции различного возраста и он мог успокоить и поднять настроение. Сам он никогда никому не говорил о своих проблемах. Все думали, что у его их нет. А потому страшная весть о том, что Володька повесился у себя на даче -«всколыхнула» всех. Просто закончил суточное дежурство, сказал всем «до свиданья» и уехал на дачу. Оттуда уже живым не вернулся. По обстановке похорон - стало ясно, что причины были в семье. Вовку «хоронили» от его матери - ночь он побыл в родном доме. По пути на кладбище, траурный кортеж повернул к дому, где он жил с женой и дочкой. Домой не заносили. Двадцать минут у подъезда и печальная процессия продолжила путь дальше. Хоронили друзья, коллеги по работе от водителей до врачебного состава. Приехали с деревни, в которой он фельдшерил до перехода на скорую помощь. Там помнили и любили его. Родни Вовки, практически не было на похоронах. Остывающая от летнего зноя, осенняя земля кладбища приняла тело в свои объятия….   Крайняя могила у дороги - хороший ориентир при посещении. Однако, года через два, когда, по печальным причинам, я был на этом кладбище, я с трудом нашёл его могилу по безымянному железному кресту. Ещё через несколько лет от могилы остался только безымянный холмик. В этом году я не нашёл и этот холмик. Вернее запутался и не мог точно сказать, под каким из безымянным холмов лежит Володька.

Прах праху. Остается только память. Память по делам нашим. И то не надолго…. Пока живы те, кто помнит нас... И, наверное, это хорошо… Тихое безвестие и покой….

До встречи…

Такіх балакаў і веселуноў як Воўчык Зянькоў на хуткай дапамозе трэба было яшчэ пашукаць. Спалучэнне калектывізму і прафесіяналізму - рабіла яго незаменным напарнікам пры працы з ім і лекарам па рэанімацыйнай брыгадзе. Першае маё знаёмства з ім мяне ўразіла. Ён тады працаваў на Навабеліцкай падстанцыі нашага горада. Я тады фельдшарыў на цэнтральнай падстанцыі ў складзе "спяцоў" - то рэанімацыі то кардыялагічнай брыгады пад начальствам доктара. Пасрэдная нагода да чарговага выкліку - дапамога фельчарскай брыгадзе, якая выехала раней на выклік. Школьнік-старшакласнік, прыйдучы са школы, падняўся на гарышча сваёй хаты і павесіўся. Прыехаўшы на выклік (дзесьці ў канцы Беліцы), мы з доктарам убачылі, што мужчына-фельчар, які прыехаў крыху раней, не толькі "запусціў" самастойнае дыханне і сэрцабіцце мальца, але і арганізаваў спуск яго на раскладанцы на вяроўцы з даху. Фактычна зрабіў усё і нам заставалася толькі па вене дадаткова ўвесці натрыю аксібуцірат для забеспячэння захаванасці дзейнасці галаўнога мозгу хоць бы на тым узроўні, які застаўся на гэты час. Шыя ўжо была фіксавана. Толькі з дапамогай "Амбу" падчас руху неабходна было падтрымліваць дыханне да шпіталізацыі па жыццёвых паказчыках у найблізкае рэанімацыйнае аддзяленне. Хлопца мы здалі жывым. Аднак, праз дзень ён усё адно памёр… Тады я ўпершыню пазнаёміўся з Валодзькам, а калі ён перайшоў на цэнтральную падстанцыю - мы ўжо былі не скажу, што сябрамі (бо гэта да шматлікага абавязвае), але даволі добра адзін да аднаго адносяшчыміся калегамі па працы. Воўчык мог знайсці агульную гутарку з усімі, пры гэтым застаючыся ненадакучлівым. Воўчыку маглі паплакацца   ў "цвёрдае мужчынскае плячо" жаночы склад нашай падстанцыі рознага ўзросту і ён мог супакоіць і падняць настрой. Сам ён ніколі нікому не казаў пра свае праблемы. Усё думалі, што ў яго іх няма. А таму страшная вестка пра тое, што Валодзька павесіўся ў сябе на лецішчы -"ускалыхнула" ўсіх. Проста скончыў сутачнае дзяжурства, сказаў усім "да спаткання" і з'ехаў на дачу. Адтуль ужо жывым не вярнуўся. Па абставінам пахавання - стала ясна, што чыннікі былі ў сям'і. Воўчыка "хавалі" ад яго маці - ноч ён пабыў у роднай хаце. Па шляху на могілкі, жалобны картэж павярнуў да хаты, дзе ён жыў з жонкай і дачкой. Дахаты не заносілі. Дваццаць хвілін у пад'езда і сумная працэсія працягнула шлях далей. Хавалі сябры, калегі па працы ад кіроўцаў да медычнага складу. Прыехалі з вёскі, у якой ён фельдшарыў да пераходу на хуткую дапамогу. Там памяталі і любілі яго. Радні Воўчыка, практычна не было. Астываючая ад летняй спёкі, восеньская зямля могілак прыняла цела ў свае абдымкі….   Крайняя магіла ў дарогі - добры арыенцір пры наведванні. Аднак, гады праз два, калі, па сумных чынніках, я быў на гэтых могілках, я насілу знайшоў яго магілу па безназоўным жалезным крыжы. Яшчэ праз некалькі гадоў ад магілы застаўся толькі безназоўны ўзгорачак. Сёлета я не знайшоў і гэты ўзгорачак. Дакладней заблытаўся і не мог сапраўды сказаць, пад якім з безназоўным узгоркаў ляжыць Валодзька.

Прах праху. Застаецца толькі памяць. Памяць па справах нашым. І то не надоўга…. Пакуль жывыя тыя, хто памятае нас... І, напэўна, гэта добра… Ціхае бязвесце і супакой….

Сустрэнемся.

усталость, память, эмоциональное выгорание, тоска, жизнь, выбор, смерть

Previous post Next post
Up