Письмо из Бугульмы о смерти И.А.Титова. 1933 год.
Полученное Анной Александровной Титовой (Любской) во Млёве летом 1933 года, о подробностях последних дней жизни её мужа, Ивана Арсеньевича Титова, находившегося в ссылке в Бугульме.
Иван Арсеньевич Титов (1879-1933) - священник, арестованный в Калинине в 1931 году. О его жизни
Его следственное дело
9 июля 33 года
Глубокоуважаемая Анна Александровна. Письмо ваше получила была от души рада, я думала, узнав о смерти вашего страдальца, вы успокоились и ничего не пишите, не спрашиваете, что и как он скончал своё существование, и мне было очень жаль его и обидно за него. Простите, что я могла так думать, мне очень хотелось с вами поговорить. Вы просите описать, как он очутился у меня, как помер.
Начну с первого нашего знакомства. На первый день, в 2 часа дня (судя по дальнейшему тексту, это было 16 апреля или в следующие дни, ибо в 1933 году Пасха была 16 апреля) он шёл нашим тротуаром, дочь моя 18 лет сидела на лавочке, пригласила его зайти, он вошёл в дом, просил помощи нуждающиму человеку, он был больной, усталый, грязный, я дала кулича, сахару, конфет, завернула в бумажку и даю ему. Он говорит: напоите меня чаем. Поставила самовар, я пригласила его на крылечко и принесла чаю и всё, что могла праздничное закусить, вижу на нём одежда с бархатным круглым воротничком, спросила: из духовных? Он рассказал о себе, просидел с час, поблагодарил и уходит. Я просила чтобы он заходил почаще пить чай, так как он жаловался - хлеба ему всё-таки дают для него достаточно, а чаем нигде не поят, брезгуют им. Мы ему дали платочек носовой, кулича сахар. песку, конфет, сноха тоже вынесла праздничного, сложила в мешочек. Он был рад, благодарил и ушёл в церковь к вечерни.
Я с мужем тоже ходила, видела его в церкви. Когда выходили я хотела его пригласить ночевать. Под открытым небом (он) пошёл на вокзал, обессилил, упал, его поднял какой-то молодой человек, одежда была тяжела для Ивана Арсеньевича, (он) снял рясу. Молодой человек взял с него рясу и мешочек с подарками и унёс, оставил в ночь под открытым небом, раздевши. Иван Арсеньевич утомился, сел и провёл ночь, утром его положили в больницу как беспризорного. Это всё рассказал Ив.Арс. после сам, а я его искала ходила, в церкви спрашивала у людей, никто ничего мне о нём не говорил. Я в жизни так не страдала душой, меня грызла совесть, что я не посадила его в комнате чай пить в такой великий праздник, служителя алтаря, он не выходил у меня из головы, искала и не находила его.
И вот, 6 мая в 11 часов приходит к нам. Я так была рада, поила чаем, обедали, я оставила его ночевать 6 мая, дождь. 7 (мая) ушёл в поликлинику на перевязку, у него болел палец, пришёл к нам, говорит - я у вас себя чувствую как будто в родной семье, поживу ещё немного. Мы оставили, а сами хотели найти (ему) квартиру, он получил ваши деньги 50 рублей. Стали ему покупать молоко, яичек, папирос. Хлеб он не стал ходить просить кусочки. Вскоре брат прислал ему 60 рублей. Я начала его лечить, приглашали 2 раза доктора, фельдшер ходил каждый день, делали ногам ванны, ноги сильно болели, отекли, почки больны, моча не держалась. И сколько я ему ни старалась найти комнату, у порога где-нибудь давала и по 15 руб. в месяц и по 20 р., как его увидят, так отказывают, ни почем не надо, вид его был живого мертвеца. Его боялись, он чувствовал, сознавал, молил (о) смерти. Да, милая Анна Ал., вы представить не можете, какой он был, как страдал и страшно боялся, как бы не приехали. Он говорил - я мучаюсь, да они будут мучиться. Вы и дочка. Жена у меня хорошая, и мне легче (когда) они там. Часто говорил про вас и дочку, которая жила с вами. Про мужних - они устроены, про сына говорил 2 раза, ничего не наказывал, ни о чем не просил, чувствовал себя хорошо до 25 мая. 25 мая был озноб вечером, 39 температура. А 26 (мая) утром его прослабило, он не успел и всё перепачкал. Я его убрала, перевела в сад, он лежал там и всё стеснялся, что заставляет убирать за собой и всё беспокоился. Пришёл муж, я нагрела воды и вместе его искупали, он был рад, надели ему всё чистое, у меня был чужой подрясник, я надела на него, он засмеялся, сказал: даже подрясник. Я в свою очередь тоже смеялась. Как вымылись, так нам весело стало, дала ему чаю горячего, он выпил стакан, я одела его и ушла посидеть на лавке. В 10 часов пошли спать, я сказала спокойной ночи, он в ответ меня благодарил, говорил, что ему хорошо, легко.
Без 15 мин. 3 часа утра мой муж меня будит. Ив. Арс. Что-то кричал, я встала, подошла к нему. Он как во сне ругается: чёрт возьми, я жить хочу, он мне не даёт. Я его пробудила, спрашиваю - зачем ругаетесь? Говорит: Иван мне жить не даёт. Я думала, он во сне спросонку. Говорю - не надо кричать и ругаться. Он закричал шибко, чего - я ничего не слышала. Сам стал быстро ворочаться, я вижу не разбудили домашних, я стала говорить - вам плохо. Дала поцеловать ваш присланный крест, он поцеловал его и поймал мою руку, прижал к губам, крепко поцеловал и слёзы потекли из глаз, перевернулся к стене быстро, до этого я его поднимала и переворачивала. Лежал 5 минут, снова перевернулся и говорит мне имя отчество очень плохо Алекс. Васильевна, я догадываюсь и больше ничего не пойму. Он видит, что не понимаю, поднял обе руки кверху над головой, потом палец в рот. Нас было трое около него, мы не понимаем, даю пить надо, зажгла папироску - не надо, дала поцеловать крест, он поцеловал, силился перекреститься, но не мог. Он верно просил причаститься, я побежала к священнику, всё ему рассказала, он говорит - поздно, я пошла обратно.
В головах у него маленькая подушечка мокрая, я вытащила её, положила большую, думала - я её облила, когда давала пить. Не прошло и полчаса, как и большая стала мокрая и голова у него мокрая, это снова был обильный пот, а он лежал как бы спал, дышал шибко, потом потише, потом реже и совсем перестал дышать, только на шее жилка вздрагивала, изредка шевелил (губами), вернее открывал рот. В половине восьмого всё кончилось, а на нас надвинулась страшная тоска, нам жаль его отдавать в больницу, денег его осталось мало, мы очень стеснены в средствах, не в силах сделать ему гроб, а в больницу - это значило свалить в общую яму. Как мы ни были приготовлены к его смерти, она нас поразила. Жалость к Ивану Арсеньевичу и тоска, даже не знаю, что нужно сразу делать.
Я пошла к протоиерею знакомому, хотела спросить, что вперёд делать. Он меня выслушал, говорит, что его надо смазать маслом, я пришлю священников. Ну, слава Богу стало, лучше, светлее, знаю что делать. В 9 часов пришли священники, мыть его не стали, так он был чистый, вечером (вчера) его вымыли, отслужили панихиду, облачили его в ризу, в руки дали ваш крест, прикрыли лицо воздухом, принесли из церкви пор(фирное) покрывало. У нас в доме и на душе стал праздник и чувство стало какое-то высокое.
После обеда пришёл заслуженный митрофорный священник, служил панихиду, после общим советом решили, занять деньги и сделать гроб и похоронить как следует. К вечеру были ещё две панихиды, служили три облачённых священников, и утром 28 в 8 часов пришли два священника, отслужили панихиду и положили во гроб, на лошади отвезли на кладбищенскую церковь, поставили его там, ушли служить обедню, а похороны назначены были в 3 часа дня, объявили народу.
Были три облачённых священника, был епископ Антоний и ещё семь высланных священников, собрались певчие и как служили торжественно. Читали священники облачённые и необлачённые, народу было много, были священники высланные, которые с ним жили в лагерях, рядом спали. Они завидовали ему, пришлось помереть - по христианскому обряду похоронили. Нас благодарили за него. После службы все священники понесли его на могилу, спустили, зарыли, всё хорошо, что сами мы не ожидали…(неразб.)
Теперь дорогая Анна Александровна я вам дам краткий отчёт: деньги ваши и его брата 60 руб. были израсходованы при его жизни почти все. Похороны были 28-го, а 30 мая я получила из Свердловска 100 руб. для И.А. Заплатила за гроб 30 руб., за могилу 25 руб. и пять рублей я оставила на пересылку посылочки его брату старого пиджака и брюк. Остальные 40 руб. послала обратно Нилу Алекс. Тихомирову в Свердловск. Нанимала извозчика за гробом и везти на кладбище на кладбище и все расходы, документ …шения у меня хватило денег, да ещё помогли добрые люди. Ни долгов, ни задолжностей за ним не (осталось).
Служили панихиду в 9 дней, в 20 дней и в 40 дней. На кладбище часто ходим, всегда бываем у Ивана Арсеньевича. Показывала письмо отцу Василию, который хоронил, служил панихиду и просили его вы адрес. Он сказал - ничего не надо, мы обязаны для своего брата, очень вам сочувствует. И всё что зависело от нас всё выполнили добросовестно. Посылаю свидетельство о смерти. Посылки ваши он не получал, так как лежал в больнице. Вещей у него никаких нет - его разворовали. Штиблеты я отдала его другу - высланному священнику, галоши тоже нуждающ. Положили рубаш., кальсоны из вашей посылки, брюки моего мужа, осталось одно присланное вами полотенце. И очки я оставила для себя, в чём имею нужду. Дорогая Анна Александровна, если у вас есть карточка Иван. Арсен. Пришлите мне интересно посмотреть, я вам верну обратно, поверьте - не обману, знаю как они вам дороги, ну простите за мысли первых строк, много можно поговорить, вы читать устанете, я устала писать...
(последняя строка неразборчива)
Прислал ксерокопию письма внук И.А Титова Николай Борисович Жигалев. Однако, он не помнит имени и адреса писавшей это письмо, так как оригинал письма (с конвертом) хранится у внучки И.А.Титова Галины Николаевны Журавлёвой.
Иван Арсеньевич Титов (1879-1933) - священник, арестованный в Калинине в 1931 году. О его жизни
Его следственное дело
9 июля 33 года
Глубокоуважаемая Анна Александровна. Письмо ваше получила была от души рада, я думала, узнав о смерти вашего страдальца, вы успокоились и ничего не пишите, не спрашиваете, что и как он скончал своё существование, и мне было очень жаль его и обидно за него. Простите, что я могла так думать, мне очень хотелось с вами поговорить. Вы просите описать, как он очутился у меня, как помер.
Начну с первого нашего знакомства. На первый день, в 2 часа дня (судя по дальнейшему тексту, это было 16 апреля или в следующие дни, ибо в 1933 году Пасха была 16 апреля) он шёл нашим тротуаром, дочь моя 18 лет сидела на лавочке, пригласила его зайти, он вошёл в дом, просил помощи нуждающиму человеку, он был больной, усталый, грязный, я дала кулича, сахару, конфет, завернула в бумажку и даю ему. Он говорит: напоите меня чаем. Поставила самовар, я пригласила его на крылечко и принесла чаю и всё, что могла праздничное закусить, вижу на нём одежда с бархатным круглым воротничком, спросила: из духовных? Он рассказал о себе, просидел с час, поблагодарил и уходит. Я просила чтобы он заходил почаще пить чай, так как он жаловался - хлеба ему всё-таки дают для него достаточно, а чаем нигде не поят, брезгуют им. Мы ему дали платочек носовой, кулича сахар. песку, конфет, сноха тоже вынесла праздничного, сложила в мешочек. Он был рад, благодарил и ушёл в церковь к вечерни.
Я с мужем тоже ходила, видела его в церкви. Когда выходили я хотела его пригласить ночевать. Под открытым небом (он) пошёл на вокзал, обессилил, упал, его поднял какой-то молодой человек, одежда была тяжела для Ивана Арсеньевича, (он) снял рясу. Молодой человек взял с него рясу и мешочек с подарками и унёс, оставил в ночь под открытым небом, раздевши. Иван Арсеньевич утомился, сел и провёл ночь, утром его положили в больницу как беспризорного. Это всё рассказал Ив.Арс. после сам, а я его искала ходила, в церкви спрашивала у людей, никто ничего мне о нём не говорил. Я в жизни так не страдала душой, меня грызла совесть, что я не посадила его в комнате чай пить в такой великий праздник, служителя алтаря, он не выходил у меня из головы, искала и не находила его.
И вот, 6 мая в 11 часов приходит к нам. Я так была рада, поила чаем, обедали, я оставила его ночевать 6 мая, дождь. 7 (мая) ушёл в поликлинику на перевязку, у него болел палец, пришёл к нам, говорит - я у вас себя чувствую как будто в родной семье, поживу ещё немного. Мы оставили, а сами хотели найти (ему) квартиру, он получил ваши деньги 50 рублей. Стали ему покупать молоко, яичек, папирос. Хлеб он не стал ходить просить кусочки. Вскоре брат прислал ему 60 рублей. Я начала его лечить, приглашали 2 раза доктора, фельдшер ходил каждый день, делали ногам ванны, ноги сильно болели, отекли, почки больны, моча не держалась. И сколько я ему ни старалась найти комнату, у порога где-нибудь давала и по 15 руб. в месяц и по 20 р., как его увидят, так отказывают, ни почем не надо, вид его был живого мертвеца. Его боялись, он чувствовал, сознавал, молил (о) смерти. Да, милая Анна Ал., вы представить не можете, какой он был, как страдал и страшно боялся, как бы не приехали. Он говорил - я мучаюсь, да они будут мучиться. Вы и дочка. Жена у меня хорошая, и мне легче (когда) они там. Часто говорил про вас и дочку, которая жила с вами. Про мужних - они устроены, про сына говорил 2 раза, ничего не наказывал, ни о чем не просил, чувствовал себя хорошо до 25 мая. 25 мая был озноб вечером, 39 температура. А 26 (мая) утром его прослабило, он не успел и всё перепачкал. Я его убрала, перевела в сад, он лежал там и всё стеснялся, что заставляет убирать за собой и всё беспокоился. Пришёл муж, я нагрела воды и вместе его искупали, он был рад, надели ему всё чистое, у меня был чужой подрясник, я надела на него, он засмеялся, сказал: даже подрясник. Я в свою очередь тоже смеялась. Как вымылись, так нам весело стало, дала ему чаю горячего, он выпил стакан, я одела его и ушла посидеть на лавке. В 10 часов пошли спать, я сказала спокойной ночи, он в ответ меня благодарил, говорил, что ему хорошо, легко.
Без 15 мин. 3 часа утра мой муж меня будит. Ив. Арс. Что-то кричал, я встала, подошла к нему. Он как во сне ругается: чёрт возьми, я жить хочу, он мне не даёт. Я его пробудила, спрашиваю - зачем ругаетесь? Говорит: Иван мне жить не даёт. Я думала, он во сне спросонку. Говорю - не надо кричать и ругаться. Он закричал шибко, чего - я ничего не слышала. Сам стал быстро ворочаться, я вижу не разбудили домашних, я стала говорить - вам плохо. Дала поцеловать ваш присланный крест, он поцеловал его и поймал мою руку, прижал к губам, крепко поцеловал и слёзы потекли из глаз, перевернулся к стене быстро, до этого я его поднимала и переворачивала. Лежал 5 минут, снова перевернулся и говорит мне имя отчество очень плохо Алекс. Васильевна, я догадываюсь и больше ничего не пойму. Он видит, что не понимаю, поднял обе руки кверху над головой, потом палец в рот. Нас было трое около него, мы не понимаем, даю пить надо, зажгла папироску - не надо, дала поцеловать крест, он поцеловал, силился перекреститься, но не мог. Он верно просил причаститься, я побежала к священнику, всё ему рассказала, он говорит - поздно, я пошла обратно.
В головах у него маленькая подушечка мокрая, я вытащила её, положила большую, думала - я её облила, когда давала пить. Не прошло и полчаса, как и большая стала мокрая и голова у него мокрая, это снова был обильный пот, а он лежал как бы спал, дышал шибко, потом потише, потом реже и совсем перестал дышать, только на шее жилка вздрагивала, изредка шевелил (губами), вернее открывал рот. В половине восьмого всё кончилось, а на нас надвинулась страшная тоска, нам жаль его отдавать в больницу, денег его осталось мало, мы очень стеснены в средствах, не в силах сделать ему гроб, а в больницу - это значило свалить в общую яму. Как мы ни были приготовлены к его смерти, она нас поразила. Жалость к Ивану Арсеньевичу и тоска, даже не знаю, что нужно сразу делать.
Я пошла к протоиерею знакомому, хотела спросить, что вперёд делать. Он меня выслушал, говорит, что его надо смазать маслом, я пришлю священников. Ну, слава Богу стало, лучше, светлее, знаю что делать. В 9 часов пришли священники, мыть его не стали, так он был чистый, вечером (вчера) его вымыли, отслужили панихиду, облачили его в ризу, в руки дали ваш крест, прикрыли лицо воздухом, принесли из церкви пор(фирное) покрывало. У нас в доме и на душе стал праздник и чувство стало какое-то высокое.
После обеда пришёл заслуженный митрофорный священник, служил панихиду, после общим советом решили, занять деньги и сделать гроб и похоронить как следует. К вечеру были ещё две панихиды, служили три облачённых священников, и утром 28 в 8 часов пришли два священника, отслужили панихиду и положили во гроб, на лошади отвезли на кладбищенскую церковь, поставили его там, ушли служить обедню, а похороны назначены были в 3 часа дня, объявили народу.
Были три облачённых священника, был епископ Антоний и ещё семь высланных священников, собрались певчие и как служили торжественно. Читали священники облачённые и необлачённые, народу было много, были священники высланные, которые с ним жили в лагерях, рядом спали. Они завидовали ему, пришлось помереть - по христианскому обряду похоронили. Нас благодарили за него. После службы все священники понесли его на могилу, спустили, зарыли, всё хорошо, что сами мы не ожидали…(неразб.)
Теперь дорогая Анна Александровна я вам дам краткий отчёт: деньги ваши и его брата 60 руб. были израсходованы при его жизни почти все. Похороны были 28-го, а 30 мая я получила из Свердловска 100 руб. для И.А. Заплатила за гроб 30 руб., за могилу 25 руб. и пять рублей я оставила на пересылку посылочки его брату старого пиджака и брюк. Остальные 40 руб. послала обратно Нилу Алекс. Тихомирову в Свердловск. Нанимала извозчика за гробом и везти на кладбище на кладбище и все расходы, документ …шения у меня хватило денег, да ещё помогли добрые люди. Ни долгов, ни задолжностей за ним не (осталось).
Служили панихиду в 9 дней, в 20 дней и в 40 дней. На кладбище часто ходим, всегда бываем у Ивана Арсеньевича. Показывала письмо отцу Василию, который хоронил, служил панихиду и просили его вы адрес. Он сказал - ничего не надо, мы обязаны для своего брата, очень вам сочувствует. И всё что зависело от нас всё выполнили добросовестно. Посылаю свидетельство о смерти. Посылки ваши он не получал, так как лежал в больнице. Вещей у него никаких нет - его разворовали. Штиблеты я отдала его другу - высланному священнику, галоши тоже нуждающ. Положили рубаш., кальсоны из вашей посылки, брюки моего мужа, осталось одно присланное вами полотенце. И очки я оставила для себя, в чём имею нужду. Дорогая Анна Александровна, если у вас есть карточка Иван. Арсен. Пришлите мне интересно посмотреть, я вам верну обратно, поверьте - не обману, знаю как они вам дороги, ну простите за мысли первых строк, много можно поговорить, вы читать устанете, я устала писать...
(последняя строка неразборчива)
Прислал ксерокопию письма внук И.А Титова Николай Борисович Жигалев. Однако, он не помнит имени и адреса писавшей это письмо, так как оригинал письма (с конвертом) хранится у внучки И.А.Титова Галины Николаевны Журавлёвой.